И тут, когда нервишки у меня совсем стали сдавать, вдруг замечаю я, что наш театральный художник Алеша, совсем молоденький мальчик, поглядывает на меня грустными влюбленными глазами. Заметила, и мне стало легче жить. Как только мой престарелый Ромео начинает при всех на репетиции куры строить глупенькой Джульетте, я только посмотрю на Алешу — и успокаиваюсь.

Однажды Алеша задержался после репетиции, подождал меня — я из театра последняя уходила — и объяснился в любви. Я молча пощадила его по щеке и ушла. Но он продолжал просиживать все репетиции, не сводя с меня глаз.

Наступил день премьеры. Спектакль мой прошел с триумфом, местная городская знать устроила нам банкет. И вот на этом банкете мой Актер Актерыч, разогретый аплодисментами, заявил мне, что бросает меня и уходит к своей Джульетте. Выбрал времечко для семейного конфликта. С горя я отправилась после банкета с Алешей гулять по городу, а потом пошла к нему в его комнатенку, которая у него была при театре, да и осталась у него до утра. Утром, только я глаза открыла, он и спрашивает: «А когда мы поженимся?» Я на него удивленно поглядела и отвечаю, что это невозможно.

— Ты не смеешь мной играть, — вспыхнул он. — Это тебе не театр! Если ты сегодня не останешься со мной навсегда, я покончу с собой.

Я плечами пожала. — Из бутафорского пистолета застрелишься? В добрый час. И ушла.

Прихожу через пару часов на репетицию — Алеши нет. Вот и хорошо, думаю, спокойно поработаю. И вдруг прибегает наш администратор и сообщает, что Алешу увезли в больницу на промывание: отравился каким-то снотворным. Первая мысль моя была: «Да как он смел! Что ж он меня на посмешище выставляет» Кто-то из молодых актеров побежал в больницу узнавать, а я взяла себя в руки и провожу репетицию как ни в чем не бывало. Только сердце ноет. А вечером мне говорят, что Алеша при смерти, слишком много он хватанул этой гадости. Тут я не выдержала, побежала к нему. Узнав, что я его начальство, меня пропустили в палату. Он едва в себе был, но меня узнал, глазенки заблестели. Шепчет: «Теперь ты меня не покинешь?» — «Не покину, не покину!» — отвечаю, а сама думаю, как же теперь быть с этим дурачком?

Пока Алеша болел, я добилась перевода в Ленинград. И что же выдумаете? Он, как только поправился, тотчас уволился из театра и помчался ко мне. И началось что-то вовсе кошмарное: работы у него в Ленинграде нет, жить ему негде, скитается невесть где и каждый день звонит мне по телефону. Как-то я ему говорю: «Алеша! Ведь ты не девушка, которую я соблазнила и с ребенком бросила. Как тебе не стыдно, будь же ты мужчиной!» Не понимает, дурачок. Говорит: «Если бы у нас был ребенок, я бы взял его себе и мне бы легче было». Кончилось тем, что я от этой заботы в нервную клинику должна была лечь. Только это Алешу и остановило, заставило уехать из Ленинграда — он за меня перепугался. А я теперь иногда думаю, когда слышу истории о соблазненных и покинутых: «Интересно, кому из них хуже, ей или ему?» И знаете, я предпочла бы трижды покинутой быть, чем еще раз этакий шквал чужой любви выдержать. Бог с ней, с этой любовью! Предпочитаю ее видеть на сцене, где кинжалы картонные, а яд — подкрашенная водичка.

Посочувствовали женщины: кто Алеше, а кто и самой Эмме.

Тут подошла очередь рассказывать Иришке.

Мы встретились с моим будущим мужем Сережей на пляже у Петропавловской крепости. Был жаркий день, все купались, а у меня болело горло. Я сидела на стволе упавшей ивы возле самой, воды и мне было жарко и грустно. Вдруг ко мне подбежала огромная черная собака чау-чау и стала меня обнюхивать. Я боюсь незнакомых собак и потому замерла, вспомнив, что говорил отец: «Если боишься собаки, то старайся не двигаться, И не показывай виду, что боишься». И тут я услышала веселый голос: Мишка! Разве можно пугать такую красивую, девочку?

Посмотри, она почти такая же красивая, как ты.

Хозяин собаки подошел к нам и сел рядом на бревно. — Ты не рассердишься, если я посижу здесь, пока Мишка купается? — Сиди сколько хочешь. А почему ты сам не купаешься со своим Мишкой?

— Мне нельзя. Горло болит. А ты почему? — У меня тоже горло. — Тогда давай вместе смотреть, как купается Мишка».

Мы сидели и смотрели. Потом Мишка выбежал из Невы, подбежал к нами стал отряхиваться. Из его кудлатой шерсти на нас полетел целый фонтан воды, нам стало весело и не так жарко.

— Тебя как зовут?

— Ира. А тебя?

— Сережа. А вот там загорает моя мама. Хочешь, я вас познакомлю? Пойдем к ней.

Мы подошли к Сережиной маме, и он сказал:

Мама, посмотри, какую красивую девочку нашли мы с Мишкой! У нее такие красивые глаза, даже красивее, чем у Мишки, правда? У нее глаза, как у коровы. Можно, я на ней женюсь?

Сережина мама сказала, что можно, только попозже, а сейчас она пока угостит нас клубникой: Она достала из сумки стеклянную банку с ягодами и дала нам.

Сережа стал выбирать и отдавать мне самые крупные ягоды.

— Ты почему мне отдаешь самые хорошие ягоды? Это же несправедливость.

— Потому что у тебя болит горло.

— А у тебя тоже.

— Это не считается, я все равно сильнее и здоровее тебя и всегда буду о тебе заботиться. Ты согласна?

— Хорошо, заботься.

Потом я повела Сережу знакомиться с моими сестрами и тоже сказала, что он на мне женится, что ему мама уже разрешила. Сестры над нами смеялись, но не обидно.

Нам было пора уходить, мы стали собираться.

— Ты придешь сюда завтра? Я каждый день гуляю с Мишкой возле того дерева.

Приду, если мама меня отпустит без сестер. А еще ты можешь мне позвонить, у нас есть телефон. Запомни номер.

Я сказала Сереже номер нашего телефона, и он много раз повторил его, чтобы не забыть.

А назавтра я заболела еще хуже, после ангины у меня стало плохо с сердцем и меня положили в больницу. Я лежала и плакала о том, что Сережа ждет меня напрасно у дерева и грустит. Я вспоминала тот день и думала, что мы уже никогда больше не увидимся. А еще я плакала потому, что из-за болезни меня остригли наголо и я уже больше не была похожа на Мишку. Это были самые печальные дни в моей жизни.

Но однажды в палату пришла сестра и велела мне надеть халатик и выйти в коридор: «Там к тебе пришли посетители!» Я удивилась, потому что мама в этот день ко мне уже приходила. Но это оказался Сережа со своей мамой. Когда он увидел, что меня совсем остригли, он разревелся и сквозь слезы сказал роковые слова:

Ты теперь больше не похожа на Мишку! Они тебя совсем ухудшили!

Я подумала, что Сережа больше меня не любит и никогда на мне не женится. Горько заплакав, я пошла в палату. И это была самая трудная минута в наших с ним отношениях. Я шла к дверям палаты и думала, что вот сейчас умру. Но он меня догнал у самых дверей.

Что же ты уходишь? Мы ведь тебе виноград принесли. Мама сказала, что ты от него сразу поправишься. Пойдем к ней!

Потом, когда мы сидели на скамейке в коридоре и ели виноград, Сережа сказал мне: «Ты теперь совсем некрасивая, но ты такая жалобная, как мокрый котеночек». А его мама сказала, что нечего девочку все время сравнивать с разным зверьем, что обижать меня она ему не позволит. И правда, потом она всю жизнь так и делала, защищала меня, если ей казалось, что Сережа меня обижает. Только он по-настоящему меня не обижал, больше в нашей жизни драматичных моментов не было. В школе мы на одной парте все десять лет просидели, а после школы почти сразу и поженились. Вот такая была моя первая любовь. Только почему «была»? Она продолжается…

Этой историей и закончился первый день нового, как шутили рассказчицы, «Женского Декамерона». Тут как раз на двух столах-колясках привезли ребятишек раздали их мамам, и те принялись кормить своих крохотных сыновей и дочерей. А назавтра уговорились рассказывать истории а соблазненных и покинутых, поскольку Эмма всех заинтриговала необычной постановкой вопроса: кому хуже — соблазненному или соблазнителю, покинутому или покинувшему? Это ведь только на первый взгляд кажется, что выбирать тут не из чего — хуже всех тому, кого покинули. Но посмотрим, что завтра расскажут нам наши женщины. А вы сами пока тоже вспомните случаи на эту тему, с которыми вы сталкивались в жизни или о которых слышали от кого-то, и вы согласитесь, я уверена, что однозначного ответа на этот вопрос жизнь дает. Как, впрочем, и на многие другие. Итак, до завтра!