— Не придуряйся. Я от Локке. Брыкаться не советую.

— Как ты меня нашел?

— А я и не терял тебя. Я твоя тень, Эдди. Вспомни стишок. Ты наверняка учил его в детстве: «Ходишь ты за мной весь день, Маленькая моя тень». Ты, наверное, думал, что Локке совсем уж стар, но забыл, что он далеко не глуп. Он все твои трюки наперед просчитал. Ну зачем, дурашка, ты сунулся в это дело? А где тебя поджидать, мне Локке сказал. — Голос Леса посуровел. — Гони малыша, Эдди!

— Шел бы ты…

— Ну и есть — дурашка! Трудно ли сообразить, что малыш в этом здании и, может, даже на этом этаже? Иначе чего ради ты бы тут мотался? Мне очень жаль, Эдди. Прости, но ты сам виноват.

Рука с тяжелым крупнокалиберным пистолетом стала медленно подниматься.

Сиберт дважды выстрелил сквозь карман. Дважды. Коридор откликнулся на выстрелы приглушенным раскатом. На костлявом лице Леса мелькнуло удивление, тут же сменившееся гримасой боли. Тело его покачнулось, пригибаясь, словно под сильным ветром, он медленно скорчился, завалился набок и упал.

Поспешно вынув пистолет, Сиберт несколько раз хлопнул по рваной дыре в кармане — материя начала тлеть. Резко хлопнул третий выстрел. Пуля кувалдой ударила Сиберта в грудь и отбросила его к почтовому ящику. Он зажал рану на груди левой рукой и, не целясь, выстрелил в сторону вспышки.

В темноте кто-то охнул, потом протяжно застонал. С лестницы рухнуло чье-то тело. Ударившись об пол, оно влажно хрустнуло.

В потолок мертво уставилось старое сморщенное лицо в обрамлении седых волос.

— У вас очень веселая гостиница, мисс Джентри, — тихо сказал Сиберт.

Засмеявшись, он тут же закашлялся. На губах выступила розовая пена…

… Кто-то хлестал его по щекам. Кто-то издалека звал его:

— Эдди! Эдди!

Он попытался открыть глаза. Все вокруг пошло колесом.

— Эдди, Эдди! — голос срывался на истерику. — Что случилось, Эдди? Ты весь в крови.

— А-а, это ты, Барби… Привет, — с трудом ответил Сиберт. — Такая история… С тобой опасно иметь дело… Надо бы поскорее убраться отсюда.

Он схватил девушку за руку. Кое-как, опираясь о нее, поднялся.

— Почему ты ранен? Мы не можем никуда идти. Тебе срочно нужна медицинская помощь… Ой… А тут еще двое… мертвые… Мисс Джентри…

— Забавная баба эта Джентри, — криво усмехнулся Сиберт. — Тем более мертвая. Сука старая! Это она в меня стреляла. Ходу, малышка! У нас очень мало времени. Вообще-то они охотятся за тобой. Ладно, потом объясню…

Барбара довела его до лестницы. Там ноги у него подкосились, и он опять сел на пол. Взяв его правую руку, она положила ее себе на плечо и обняла за талию. По бесконечной лестнице они начали осторожно спускаться вниз, еще вниз, повернули. Опять вниз. Лестница кончилась, но Сиберт вконец обессилел.

Как сквозь туман виделся широкий холл первого этажа. До боли напрягая глаза, Сиберт щурился, тщетно пытаясь прогнать муть. «Так же, наверное, видят старики в свой последний час, — подумал он. — Тело медленно-медленно умирает. Притупляются все чувства, а затем отключаются одно за другим. Еще чуть-чуть и… смерть».

Кто-то говорил. Слова молоточками больно отдавались в голове. С трудом он сообразил, что это Барбара пытается привлечь его внимание.

— Ну, куда же нам теперь? — приставала она.

Думать было мучительно трудно и больно.

— Надо спрятаться… Где угодно… Не верь никому. Против нас весь мир.

Серо-грязный туман окутывал его. Это могло бы быть сном, если бы не болела грудь. Он коснулся ее рукой. Посмотрел на ладонь, она была в чем-то темном. Чтобы разглядеть цвет, надо было сосредоточиться, но в глазах вновь потемнело…

Сиберт приподнялся на локте. Удивился, что это у него получилось. Глаза, наконец, сфокусировались, и он увидел грязные стены подвала. Затем понял, что склонившаяся над ним женщина — Барбара. Тут же на кровати сидел мужчина в белом халате.

— Прочь!.. — прохрипел Сиберт. — Не дамся.

Барбара мягко, но настойчиво уложила его.

— Это врач, Эдди.

Он почувствовал себя чуть получше. Этот тип и вправду похож на врача. Хотя кто его знает… Верить нельзя никому.

Медленно, украдкой Сиберт сунул руку в карман. Пистолет исчез.

Незнакомец вложил шприц в продолговатый футляр, а сам футляр — в кармашек черной сумки. «Так… укол он мне уже сделал», — подумал Сиберт.

— Все, более я ему ничем помочь не могу, — мрачно сообщил врач. — Дыру в груди я зашил, но еще две остались в легком. Нужны соответствующий уход и, конечно, время. А здесь он скорее всего помрет. Он уже умирает, мне кажется. Удивляюсь, что он еще в сознании и даже разговаривает.

— А если сделать переливание крови? — спросила Барбара.

— Все равно, что лить воду в решето. Да и не здесь же! Его немедленно нужно отправить в госпиталь.

— Я могу дать свою кровь.

— Глупости! Как, спрашивается, я проверю ее здесь на совместимость? Не говоря уж об этой грязи…

— Делайте, что вам говорят, — ледяным тоном сказала Барбара.

В ее руке Сиберт увидел свой пистолет. Дуло смотрело в лоб доктору. От напряжения ее рука побелела.

Врач нахмурился…

— Какая у вас группа крови? — спросил он Сиберта.

— Первая, резус — отрицательный, — чуть слышно ответил тот. Ему казалось, что голос его звучит где-то очень далеко.

— А у вас? — спросил врач девушку.

— Какая разница? Без переливания он точно помрет.

Надо же… Сиберт и не подозревал, что его «малышка» может быть такой жесткой.

Врач молча достал из сумки маленький квадратный ящичек.

«Хочет отделить плазму, чтобы исключить шок», — догадался Сиберт.

Врач достал еще пластиковую трубку с иголками на концах и присоединил ее к ящику.

— Не плазму, — холодно сказала Барбара. — Вливайте цельную.

Вновь нахлынула слабость. Все стало отдаляться. Сиберт понял, что теряет сознание.

Не выпуская из правой руки пистолет, Барбара легла рядом. Темный грязный подвал, за десятилетия загаженный до невероятия, все быстрее кружился перед глазами Сиберта. Он зажмурился.

Он смутно почувствовал, как врач протер его руку, затем укол иглы. Кровь теплым потоком пошла в его вену. Сразу же стало лучше, словно переливали саму жизнь.

— Есть пинта, — сказал врач.

— Перекрывайте, — приказала Барбара.

— У него огнестрельное ранение. Я обязан сообщить в полицию.

— Как хотите. Мы уже будем далеко.

— Не пытайтесь перевозить его сами. Дорога его убьет. Тут нужна специальная машина.

Голоса отдалялись. Сиберт понял, что он опять теряет сознание. В отчаянии он попытался разорвать плотную пелену, но она одолела его.

Он еще успел увидеть, как мелькнула рука. В ней было что-то небольшое, металлическое. С глухим звуком «что-то» ударило в голову врача.

— Очнись, Эдди. Очнись же!

Успокаивая жар, лица коснулась прохлада. Сиберт шевельнулся и застонал от свирепой боли.

— Эдди, нужно уходить! Здесь опасно.

С усилием он приоткрыл веки. На него смотрели большие измученные глаза Барбары.

Она еще раз провела влажной салфеткой по его лицу.

— Ну постарайся, Эдди. Нам нельзя здесь оставаться. «Я умираю, — подумал Сиберт. — Так врач и сказал».

В голове прояснилось, он вспомнил Локке и цель, которой себя посвятил.

Сиберт попытался встать, но слабость пересилила, и он, застонав, опустился на пол. Барбара кинулась помогать ему. Он сел. Темный подвал качнулся, завертелся.

Вновь он пришел в себя уже на ногах. Где-то далеко, очень далеко от глаз он увидел ноги. Сообразив, что это его ноги, он приказал им двигаться. Ноги отказывались повиноваться. Он осторожно приподнял одну и не менее осторожно поставил. То же проделал с другой. Он упал бы, но Барбара успела поддержать его.

Рядом с угольной печью кулем сидел доктор, уронив голову на грудь.

— Ты убила его? — тонким от слабости голосом спросил Сиберт.