Владыка обрадовался моему приезду и тут же стал поручать работу. Даст книжку про какого-нибудь архиерея, попросит прочесть и составить краткую его биографию. Я сперва даже не знала, для чего это нужно. А Владыка в то время продолжал дело, начатое еще митрополитом Мануилом составлял каталог русских архиереев. Работа не на один год… Потом он высказал пожелание, чтобы я научилась печатать на машинке. Так я и стала с ним работать. Днем на железной дороге, а вечером, часов до десяти, у Владыки…

Вскоре Владыка благословил еще одну мою сестру переехать в Куйбышев и стал поговаривать, чтобы мы себе домик купили. А какой там домик? Денег на него у нас не было. Однако ради послушания стали искать подходящие объявления. Найдем, принесем Владыке, а он спрашивает: «А сколько там комнат?» «Одна», говорим, мы о большем и не загадывали, такую-то бы осилить. «Ну подождите пока, не покупайте».

Тут к нам мама с четвертой сестрой приехала. В гости. И в эти-то дни я вдруг увидела в центре очередное объявление: продается треть дома с отдельным входом, три комнаты, цена шесть тысяч рублей. А мы к тому времени две с половиной скопили. Показываю объявление Владыке, и вдруг он говорит: «Покупайте», и даже 500 рублей дал, чтобы я поскорее задаток внесла. Не успели мы задуматься, где же недостающие деньги взять, как мама говорит: «А я свой дом продам, вот нам и хватит». Так мы и стали жить впятером. Освятить дом сам Владыка пришел. С портфельчиком, скромно… Мы тогда по простоте своей даже не поняли, что нам за милость такая сам архиерей дом освящает! Нам и свечку-то поставить было не на что стакан приспособили…

Так продолжалось долго, пока я не выработала стаж (26 лет на железной дороге), после чего Владыка благословил меня работать в свечной. Еще пять лет прошло. Тут, на преподобного Сергия, Владыка, как обычно, поехал в Москву и узнал о назначении в Санкт-Петербург. Мы, конечно, расстроились: уйдет от нас митрополит, оставит нас. Как в Ленинград попадешь без прописки? Но Владыка не забыл о нас, взяв с собой как бы в долгосрочную командировку. Я поселилась в архиерейском доме и только тогда сумела по-настоящему понять, каким необычайным терпением и смирением обладал наш Владыка. Ведь одно дело видеть его в храме, работать с ним, и совсем другое жить рядом, наблюдая его быт, характер, привычки…

Здоровье его требовало хорошего питания, но он смотрел на это сквозь пальцы. Помню, врачи очень рекомендовали ему сок из черной смородины. Мы его упрашивали-упрашивали: «Владыко, благословите, мы купим», а у него один ответ: «Если это действительно надо Господь пошлет». И ведь посылал Господь! Сколько проблем было с лекарствами! Но стоило им закончиться, как тут же находился человек: то заведующая аптекой свою помощь предлагает, а то и из Америки позвонят… Или пропадет вдруг в магазинах рыба. Только посетуешь Владыке смотришь, уже несут!

При той жажде деятельности, какая была у Владыки, на еду он вообще особого внимания не обращал. Врачи его убеждали: неполезно так питаться, а он в ответ: «Вы меня не ограничивайте. Полезно, когда человек сам себя ограничивает». И ограничивал себя даже в том, в чем ему здоровье никак не позволяло.

Скажем, Владыка очень любил рыбные пельмени, приготовленные матушкой Олимпиадой. Как-то она их по-особенному готовит. Подаст их на стол Владыка обрадуется, попросит себе четыре штуки, а съест только две. А когда мы начинали спрашивать: почему? он всегда приводил в назидание пример из жизни святых отцов.

Один эконом, пояснял Владыка, заметил, что иноки не полностью съедают предложенную им пищу, и решил давать им меньше еды. Но узнав об этом, наместник строго наказал эконома за то, что тот лишил братьев монастыря подвига. Ведь добровольное отсечение своих желаний и страстей это подвиг.

Если говорить о земных привязанностях Владыки, то здесь он любил три вещи: богослужение, церковные песнопения и (как отдых) столярное ремесло. У него самого голос был сильный и красивый тенор, его всегда было слышно. Это уж потом связки ослабли. Одно время мы думали, что он совсем голоса лишится, но, слава Богу, обошлось…

А про то, каким он был молитвенником, по-настоящему один Господь ведает. Мы же можем судить только о том, что видели и знаем. Знаем, например, что когда у него умерла мама, Владыка 40 дней сам служил литургию, поминая ее. Так же он поступил, когда отошел ко Господу его духовный отец митрополит Мануил… Владыка Иоанн считал своим и долгом, и обязанностью, и одновременно счастьем служить каждый праздник и всенощную, и литургию. В Петербурге нам даже поначалу туговато пришлось, здесь ведь столько храмов и в каждом свой престольный праздник, и в каждый Владыка старался приехать!

Праздники Владыка очень любил. Говорил, что в эти дни нужно обязательно быть на службе, с народом. Никогда не благословлял на поездку, если праздник мог застать в дороге… Даже в дни отпуска, который он всегда проводил на даче (загородном домике в три комнаты), по воскресеньям Владыка обязательно ехал в город на службу. А последний год, когда он особенно плохо себя чувствовал и не всегда мог совершать священнодействие, приглашал в свою домовую церковь петербургских священников: отца Андрея со Смоленки, отца Олега из храма Симеона и Анны и других, и слушал их богослужение, молясь…

Он и на Казанскую собирался служить: всенощную в Казанском соборе, а литургию в Князь-Владимирском. Да смерть не позволила…

Вечная память тебе, дорогой Владыка!

А.С.Иванова

Санкт-ПетербургСамара

Апостолу Иоанну Богослову тезоимените,

Апостольских преданий ревнителю явился еси.

Церкви русския похвало

И граду святаго Петра заступление,

Миродержителей тьмы века сего обличителю

И еретических учений посрамителю.

Правды и Истины Божией утверждение,

Веры православныя проповедниче

И о чадах твоих неусыпный к Богу молитвенниче.

Святителю отче Иоанне

Моли Христа Бога мир Церкви Православной ниспослати

И душам нашим велию милость даровати.

Публикация подготовлена при помощи

Общества ревнителей памяти митрополита Иоанна

“ И если праведник едва спасается,

то нечестивый и грешный где явится?”

(Соборное послание

святого Апостола Иакова, гл. 4:18)

Как стало известно из информированных источников в окружении заместителя главы диппредставительства США в Москве Джона Теффта, в Вашингтоне вновь испытывают заметное раздражение в связи с утверждением Нижней палатой российского парламента окончательной редакции Закона о свободе совести и о религиозных объединениях.

Первая попытка его принятия оказалась неудачной. Реакционные силы Запада, и в первую очередь Соединенных Штатов, пустили в ход достаточно хорошо отлаженный механизм так называемых влиятельных лиц из ближайшего окружения президента России. Результат — вето главы государства и еще одна трещина в фундаменте взаимоотношений власти и православной церкви.

Не является секретом тот факт, что усиление роли основных религиозных конфессий, традиционно и мирно сосуществующих в нашей стране длительный исторический период, окажет положительное воздействие на стабилизацию политической обстановки в России, улучшит перспективу развития межнациональных отношений и снизит вероятность возникновения конфликтов на межэтнической почве. Представляется, что это хорошо понимают в Вашингтоне, ибо неоднократно оттуда высказывали свою озабоченность состоянием этих проблем на необъятных российских просторах.

В чем же истинная причина раздражения нашего заокеанского партнера? Ларчик открывается просто… Главенство традиционных российских религий объективно способствует рождению единой межнациональной объединительной идеи и укреплению российской государственности. Вот этого-то, очевидно, и опасаются в американской столице.

В руководстве госдепартамента США уже выразили неудовлетворенность медлительностью своего нового посла в Москве Джеймса Коллинза в решении проблем, возникших в связи с принятием Закона.