– Ральф Тьюри, адъюнкт-профессор Торонтского университета.

Слова эти прозвучали кичливо и претенциозно, как будто он намеренно хотел укрыться под покровом респектабельности, точно ребенок, который накрывается одеялом с головой и думает, что спрятался. Это сравнение вызвало досаду Тьюри. Несправедливо: он не совершил никакого преступления, ему нечего скрывать, почему же он чувствует себя виноватым?

Инспектор Кэвел прищурился, шрам на щеке перешел в настоящую улыбку, будто инспектор втихомолку забавлялся при виде такой детской игры, как прятанье под одеялом.

– Так обстоит дело, сэр. Теперь, если не возражаете, мы войдем в дом и немного поговорим о мистере Гэлловее. Ньюбридж, а вы оглядитесь здесь.

– Да, сэр, – откликнулся Ньюбридж, но вид у него был озадаченный, как видно, он не понимал, что ему здесь искать и что делать с тем, что найдет.

Тьюри и Кэвел вошли в дом. Эстер сидела перед камином, закинув ногу на ногу и положив руки на колени, вид у нее был спокойный и даже небрежный. Пожалуй, слишком небрежный. Тьюри заподозрил, что она подслушивала из-за двери его разговор с инспектором.

Эстер любезно улыбнулась, когда Тьюри представил ей Кэвела, однако не встала и руки не протянула и вроде бы не торопилась узнать, что же он ей скажет.

Оказалось – совсем немного.

– Я изложу вам только факты. Час назад мне сообщили из Торонто, что жена мистера Гэлловея заявила о его исчезновении. Мне известны время и место, где его видели в последний раз, марка и модель его машины и, пожалуй, это все. Я не получил приказа провести расследование или другого распоряжения в том же духе. Мне просто поручили проверить здесь, на месте, не объявился ли он и не дал ли о себе знать.

– Нет, ничего, – сухо ответила Эстер, – Никаких признаков жизни.

– Что ж, мне кажется, если он еще в пути, нетрудно будет его обнаружить. В нашей лесной глуши нечасто встретишь "кадиллак" с откидным верхом, а уж если в такую погоду верх опущен, его просто нельзя не заметить, как, скажем, пожарную машину. С другой стороны, если он устал и остался ночевать в каком-нибудь мотеле, тут у нас тоже не будет никаких затруднений. Мотелей в наших краях совсем немного.

– А если он не в этих краях?

– Почему вы так думаете, миссис Гэлловей? Он ведь собирался приехать сюда, не так ли?

– Он мог изменить свои намерения.

– Неужели его поведение настолько непредсказуемо, что он мог отправиться куда-то еще?

– Нет. Во всяком случае, раньше с ним такого не бывало.

– Он сильно выпивает?

– Иногда напивается допьяна, но с ним тогда никаких проблем. Просто идет спать.

– Мне неловко задавать такой вопрос, но по долгу службы я обязан это сделать. Есть ли у вас основания полагать, что ваш муж интересуется другой женщиной?

Перед тем как ответить, Эстер бросила быстрый взгляд на Тьюри.

– Никаких.

Она произнесла это таким убежденным тоном, что Кэвела это как будто встревожило. Чтобы хоть чем-то скрыть свое смущение, он вытащил из внутреннего кармана мундира небольшую коричневую записную книжку.

– По имеющимся сведениям, мистера Гэлловея последней видела некая миссис Брим, проживающая в Вестоне. Она ваша подруга, миссис Гэлловей?

– Ее муж и мой дружат со студенческих лет. Рон отправился в Вестен за Гарри, то есть за мистером Бримом, чтобы вместе с ним ехать сюда. Но Гарри получил срочный вызов и поэтому добрался сюда чуть попозже один. Сейчас он наверху, спит. Могу разбудить его, если нужно.

Тьюри состроил гримасу в знак протеста, но Эстер не обратила внимания.

– Я не думаю, чтобы Гарри рассказал что-то кроме того, что вам уже известно, – сказал Тьюри. – Лучше дать ему выспаться. У него была трудная ночь.

Кэвел поднял брови:

– В каком смысле трудная, мистер Тьюри?

"Надо бы мне научиться держать язык за зубами, – подумал Тьюри, – и не соваться с дополнительными сведениями. В конце концов они узнают обо всем – о Телме, ребенке и Роне, – но не мое дело доводить это до их сведения". И он осторожно сказал:

– Мы почти всю ночь не спали, пытаясь выяснить, где же Рон.

– Мы?

– Гарри Брим и я, а также другие гости, Билл Уинслоу и Джо Хепберн.

– А что именно представляли собой эти попытки?

– Мы с Гарри вернулись в Уайертон и позвонили Эстер – миссис Гэлловей – на тот случай, если Рон по какой-либо причине остался дома. Она сказала, что он уехал, и тогда мы позвонили жене Гарри. Та сообщила, что Рон приехал в назначенный час, они выпили по рюмке, и он поехал дальше.

– Это все?

– Ну, Телма – миссис Брим – сказала еще, что Рон жаловался на плохое самочувствие, может, в этом вся загадка его исчезновения, как вы думаете?

– То есть?

– Рон всегда принимает всерьез любые симптомы. Он мог поехать к врачу, возможно, даже лег в больницу.

– Он здоров, как бык, – сказала Эстер.

– Но сам-то он так не считает.

– А кроме того, он до смерти боится больницы. Его прямо-таки волоком тащили в родильный дом, когда я рожала.

Кэвел задумчиво посмотрел на Эстер.

– Мне кажется, вы не хотите принимать никакую версию, миссис Гэлловей.

– Я хочу. Но не могу. Слишком хорошо я знаю своего мужа, и ни одна из предложенных до сих пор версий не кажется мне правдоподобной.

– У вас есть своя версия, миссис Гэлловей?

– Может, и есть.

– А если так, – сухо сказал Кэвел, – какова она?

– Я думаю, Рон по какой-то причине избегает меня.

Это было настолько близко к предположениям Тьюри, что он издал удивленное восклицание, как будто Эстер прочла его мысли.

– Ас чего бы вашему мужу избегать вас, миссис Гэлловей? – спросил Кэвел.

– Не знаю. – И она снова метнула взгляд на Тьюри, словно полагая, что тот мог бы ответить на этот вопрос, если бы захотел.

"Она чертовски востра, когда речь идет о ее интересах, – подумал Тьюри. – И слишком честна, чтобы скрывать это. Ничего удивительного в том, что по временам Рону туго с ней".

– Вы можете поговорить с Гарри Бримом, – добавила Эстер, обращаясь к Кэвелу.

– Почему именно с ним?

– Он и мой муж, что называется, закадычные друзья, – Последние слова она произнесла с насмешкой. – Если у Рона были какие-то тайны, то поведать их он мог, скорее всего, Гарри.

Тьюри еще раз попытался избавить Гарри от пытки:

– По-вашему, скорей Гарри, чем мне, Эстер?

– Разумеется, и вы прекрасно знаете.

– Что ж, ладно. Пойду разбужу его.

Гарри спал на животе, без подушки, – как ребенок; сходство усиливалось тем, что он прижал ко рту уголок одеяла, ведь дети, как известно, перед сном сосут что-нибудь для вящего удовлетворения и спокойствия.

На ночном столике рядом с кроватью стоял флакон с красными капсулами и наполовину опустошенный стакан с водой.

– Гарри, эй, Гарри!

Тот не реагировал ни на собственное имя, ни на похлопывание по плечу. Тогда Тьюри наклонился над спящим и с большим трудом повернул его на спину. Затем взял его твердой рукой за подбородок и начал мотать его голову из стороны в сторону, пока Гарри не открыл глаза.

– Не надо, – простонал Гарри.

– Просыпайся, вставай.

– Холодно.

– Внизу теплее. Обувайся. У нас гость.

– Плевать. – Гарри снова закрыл глаза. – Черт с ним.

– Сколько этих красных капсул ты принял?

– Не помню. Какая разница?

– Есть разница. – Тьюри взял Гарри за плечи и посадил. У того голова болталась вперед-назад, будто у него была сломана шея.

– А почему? – спросил Гарри. – Почему есть разница?

– Внизу сидит полицейский, он хочет поговорить с тобой.

– О чем?

– О Роне. Они пытаются его разыскать. Эстер позвонила в полицию, заявила, что он исчез, и они прикатили сюда.

– Эстер здесь? – Гарри оттолкнул поддерживавшую его руку и сел прямо. В голосе его появилась тревога, глаза приняли осмысленное выражение. – Эстер не должна была приезжать сюда.