Фрэнки удивленно спросила:

– Как это по имени? Она не ругалась на него?

– Нет, – стал объяснять Кэл. – Пчела назвала Ветер его собственным именем. Апачи никогда не называют человека его настоящим именем за исключением очень важных случаев. Поэтому, когда пчела произнесла имя ветра и попросила его вернуться, Ветру пришлось послушаться, ведь он понял, что пчела хочет сказать ему что-то очень важное.

– И он вернулся? – с интересом спросила Фрэнки.

– Ветер был очень обижен, – продолжал Кэл. – «Молния говорила, что сможет обойтись без меня. Почему люди хотят, чтобы я вернулся?» – Кэл изобразил хриплый голос Ветра, и Фрэнки довольно захихикала.

– А что было дальше?

– Пчела рассказала Ветру, что люди ужасно страдают. Из-за того, что Ветер спрятался, на землю не выпало ни одной дождинки, и теперь земля высохла и стала такой горячей, что может загореться.

– О-о-о…

– Когда Ветер услышал это, он сказал, что согласен поговорить с Молнией, но только через четыре дня. Молния должна придти на вершину самой Высокой горы, где живет радуга, и ждать его там. Когда через четыре дня Ветер пришел туда, его ждала не только Молния, но Земля и Солнце тоже. Солнце прикатилось с востока в виде горячего вихря.

– Как те пыльные бури, которые иногда бывают у нас?

– Именно так, только это была солнечная буря. Фрэнки засмеялась.

– Ну, вот. На верхушке радуги Ветер и Молния обнялись и помирились. Вместе они сделали землю такой же прекрасной, как прежде. На земле появилась вода и выросла трава. А Молния глубоко вздохнула, и из нее выскочили четыре существа, которых она послала в разных направлениях: восток…

– Запад, север и юг, – гордо подсказала Фрэнки.

– Верно. Эти существа стали еще и временами года, поэтому у нас бывает лето, осень, зима и весна.

Девочка весело захлопала в ладоши.

– Солнце дало Ветру и Молнии трубку – они покурили и окончательно помирились. На земле настало благоденствие, а Ветер и Молния расстались друзьями.

– Это очень хорошая сказка! – сказала Фрэнки от всей души. – А теперь дочитай, пожалуйста, ту книгу, которую читала мне мама!

Кэл растерянно посмотрел на книгу.

– Честно говоря, я не очень-то умею читать. Фрэнки открыла рот от изумления. До сих пор она думала, что все взрослые умеют читать или почти все. Хотя мама как-то говорила ей, что некоторые ковбои не умеют читать. Калифорния сказал, что индейцы тоже не читают книг, но ведь Калифорния не настоящий индеец, потому что у него светлые волосы. К тому же, он гораздо красивее и лучше тех ковбоев, которые живут в бараке… Нет, просто не может быть, чтобы он не умел читать!

– Ты хочешь сказать, что тебя никто не учил?

– Когда я ушел от индейцев, я жил в одной семье в Тусоне. Там была школа, в которой меня пытались научить читать, – он смущенно улыбнулся девочке, – но у них ничего не получилось. После этого я жил в форте Бьюкенен у сержанта по имени Джош Камерон. С его помощью я немного научился читать и считать. Но я читаю так медленно, что ты устанешь слушать.

– Ой, я не знала, – Фрэнки явно огорчилась, но тут же в ее маленькой головке возникла блестящая идея, будто какая-то добрая фея подсказала ее, но фея, по всей видимости, была еще большой проказницей!

– Я буду учить тебя читать, Калифорния! А ты научишь меня ездить верхом! Мама не хочет, а ты сможешь!

– Твоя мама не хочет учить тебя ездить на лошади?

– Да, но я не думаю, что она будет против, – Фрэнки старалась опередить все возражения. – Конечно, она разрешит! Она просто… просто так занята, что ей некогда возиться с этим, но мама знает, что я уже достаточно большая, чтобы ездить на лошади.

– О, я уверен, что она знает, какая ты большая!

Калифорния так хитро улыбнулся, что Фрэнки подумалось – не смеется ли он над ней? Но все-таки он не сказал «нет». Пока не сказал.

– Я учил ездить верхом твою маму, когда тебя еще не было на свете.

Девочка не поверила ему.

– Ты же приехал сюда, когда я уже была!

– Это так, – согласился Кэл, – но когда-то, очень давно, я работал на этом ранчо у твоего дедушки, а потом сюда приехала твоя мама. Она тоже не умела ездить на лошади и просила, чтобы я научил ее, точно так же, как ты, только с той разницей, что не обещала за это научить меня читать.

Фрэнки показалось, что лицо Калифорнии приняло какое-то странное выражение, будто он одновременно проглотил что-то сладкое и горькое.

– Но она подарила тебе что-нибудь за это?

– Да, – ответил он задумчиво, – она что-то подарила мне. Она подарила… очень важную вещь.

– Так что же это за вещь?

Лицо Кэла стало таким, как бывает у взрослых, когда они не хотят рассказывать, о чем думают. Фрэнки часто с этим сталкивалась.

– Она дала мне… что-то очень хорошее, но только это секрет, о котором знаем только мы с твоей мамой.

– У-у… – Фрэнки была разочарована, но вдруг подумала, что пора кое в чем признаться Кэлу.

– Калифорния!

– Что?

– По правде говоря, я ведь тоже плохо читаю. Мама учит меня. Но как только я научусь сама, научу и тебя!

Кэл мягко улыбнулся.

– Это будет здорово.

– Но ведь я достаточно большая, чтобы учиться ездить на лошади, правда? Я так хочу ездить верхом!

Маккензи тихо стояла в дверях и слушала, как ловко Фрэнки добивается исполнения своего заветного желания.

Когда Маккензи увидала их сидящими рядом, у нее больно сжалось сердце. Рука Кэла лежала на детском плечике, словно оберегая его, а сама Фрэнки смотрела на отца, как на какое-то божество. Они смотрелись совершенно естественно, когда вот так вот сидели рядом. В конце концов, она его дочь. Фрэнки может и не знать этого – Маккензи будет все отрицать, если девочка когда-нибудь спросит, но сколько бы она ни отрицала, факт остается фактом. Когда Кэл смотрел на девочку, у него теплели глаза, как раньше, когда он смотрел на Маккензи.

Стоя в дверном проеме и поглядывая за этим маленьким сообществом, которое сформировалось в минуты ее отсутствия, Маккензи испытала болезненное чувство утраты. Ей захотелось, чтобы Калифорния Смит опять смотрел на нее глазами влюбленного. Как хорошо было лежать в его объятиях! Эти руки были так нежны, так заботливы и внимательны! Маккензи обожала их, о, как она их обожала!

Маккензи напомнила себе, что любовь умерла, и осталась только горечь. Между ними пролегла пропасть, и Кэлу не было места ни в жизни Маккензи, ни в жизни ее дочери. Когда Маккензи видела, какими глазами Фрэнки смотрит на отца, ей приходилось запирать свое сердце на замок. Поездки верхом вместе с Кэлом станут не просто забавой, они еще больше сблизят отца с дочерью. Неужели какой-то инстинкт подсказывает Фрэнки, что Кэл – не простой работник на их ранчо?

Маккензи решила, что пора прекратить беседу, пока она не зашла слишком далеко.

– Мне кажется, что тебе нужно немного подрасти, прежде чем садиться на коня, – ласково проворчала она.

Фрэнки удивленно оглянулась, а Кэл нисколько не смутился, и Маккензи поняла, что он видел ее возле дверей. Человек, проживший столько лет среди апачей, видит и слышит все, что делается вокруг него.

– Но, мама! – Фрэнки начала бурно возражать. – У Исси уже есть собственный пони! И мне пора учиться ездить верхом!

– Изабелла на два года старше тебя, малышка, и на три дюйма выше.

– А у Калифорнии была лошадь, когда он был таким, как я!

Маккензи недовольно глянула на Кэла, он словно не заметил этого – он смотрел на Фрэнки.

– Ну, пожалуйста, пожалуйста! – умоляла девочка. – Калифорния обещал, что будет учить меня!

Маккензи больше не могла сопротивляться мольбам дочери и теплому взгляду Кэла.

– Но… если ты пообещаешь, что будешь слушаться мистера Смита и будешь очень осторожна.

– Конечно! Конечно я буду слушаться! – счастливая Фрэнки скатилась с подоконника и запрыгала по комнате, хлопая в ладоши.

– Пойдем прямо сейчас, а?

– Фрэнки, у мистера Смита еще есть дела. Ты не должна мешать ему работать.