Несмотря на бдительность Кроссби это все-таки случилось.

Проснувшись, Маккензи обнаружила, что ночь принесла ей подарок – сантиметрах в пяти от ее одеяла торчала тонкая смертоносная стрела. С перепугу Маккензи шумно выдохнула и разбудила Хэнка Миллера. Обнаружив такой же «подарочек» рядом со своим одеялом, он выругался:

– Дьявол! Кроссби, какого чер…

Миллер осекся, как только увидел Кроссби – тот лежал связанный, с кляпом во рту и очень напоминал свинью, которую собрались зажарить.

– О, боже!

Маккензи сбросила с себя одеяло и побежала к Натану. Кисти его рук были соединены вместе над головой и привязаны к воткнутому в землю колу, ноги разведены и тоже привязаны к кольям.

Миллер освободил своего босса, вынув из-за пояса нож. Кроссби вытащил кляп изо рта и с трудом поднялся на ноги. Он хотел сказать что-то, но проскрипел нечто нечленораздельное.

– Возьми, выпей, – Маккензи предложила ему свою кружку.

Кроссби сделал огромный глоток, вытер рот грязным рукавом и уставился на них обоих. Рот Миллера начал расползаться в глупой улыбке, но он быстро подавил ее.

– Чего радуешься? – хрипло спросил Кроссби. – Этот ублюдок прошел рядом с вами, а вы спали, как младенцы. Со мной ему хотя бы пришлось повозиться.

– Он свободно мог убить нас, – спокойно сказал Миллер.

Натан сплюнул.

– Он получил слишком много удовольствия, издеваясь над нами. Я заставлю этого проклятого друга индейцев пожалеть о том, что его мать родила! Седлайте лошадей.

Миллер хмуро смотрел в песок.

– Это бесполезно, шеф. Мы никогда не поймаем его. Рано или поздно ему это надоест, и он прекратит игру.

– Миллер, что ты несешь?

– С меня хватит. Я уже не понимаю, кто за кем охотится, и мне не нравится, что Смит может посетить наш лагерь, когда ему вздумается, и натыкать в нас столько стрел, сколько пожелает. Откуда они у него? Когда он сбежал на лошади Поттса, у него не было ничего, кроме веревки, что связывала его руки. А эти стрелы… Что он сам их делает в свободное время, что ли?

– В горах полно тайников апачей, – объяснил Натан. – Наверняка ему известно, где они находятся. Возможно, теперь он вооружен до зубов.

– Еще одна причина, чтобы покончить с игрой в догонялки. Если вам жить надоело, идите дальше. Но я не настолько глуп и упрям, чтобы продолжать играть, зная заранее о поражении.

Миллер отвернулся от Кроссби и пошел седлать коня.

– Никогда не думал, что Хэнк Миллер окажется трусом!

Миллер не обратил никакого внимания на эти слова, и Кроссби, смущаясь, посмотрел на Маккензи.

– Здорово, когда из всего отряда самой стойкой оказывается женщина.

– Если бы ты не был дураком, ты бы тоже повернул назад.

Натан фыркнул.

– Я доведу до конца то, что начал. А ты поезжай с Миллером. Если ты надеешься, что твое присутствие поможет твоему любовнику, то обманываешь сама себя. Я позабочусь, чтобы этот дикарь получил по заслугам, ведь я представляю закон, – он засмеялся.

Маккензи сверкнула глазами.

– Тогда я буду тащиться за тобой и не позволю выйти за рамки закона.

– Маккензи Батлер, ты дура.

Хэнк Миллер ускакал, не сказав ни слова. Маккензи быстро свернула одеяла и оседлала Долли, зная, что Натан будет делать все, чтобы она от него отстала.

Натан седлал лошадь, когда Маккензи отправилась искать укрытие за кустами и валунами – как бы она ни торопилась, от требований организма никуда не денешься.

Застегивая брюки и нагибаясь за упавшей шляпой, Маккензи не заметила ползущую к ней змею. Вдруг она ощутила резкий удар чуть ниже плеча, и жгучая боль пронзила ее.

В ушах Маккензи зазвенел громкий женский крик – ее собственный, хотя она не осознавала, что кричит. Внезапно раздался грохот пистолетного выстрела. Женщина потеряла остатки самообладания, пошатнулась и почти упала на камни.

– Это привлечет его внимание!

От жгучей боли у Маккензи закружилась голова.

– Что ты сказал?

Натан подошел к ней и поднял обезглавленное тело гремучей змеи.

– Только женщины могут лазить по кустам, не глядя под ноги, а ведь здесь водятся змеи. Ну, что, допрыгалась?

– Я?

В последние несколько минут Маккензи с трудом соображала, все мысли путались. Но боль в предплечье подтверждала слова Кроссби. На месте укуса вспухла уродливая красная звездочка. Это зрелище вызвало у Маккензи приступ тошноты.

– Такой разумной даме, как ты, должно быть известно, что полагается делать в таких случаях.

Она знала. Каждый человек в Аризоне знал это, но у нее нет ни острого ножа, ни горячей воды. И как она сможет наложить себе жгут одной рукой? Пальцы Маккензи дрожали, даже сидя на земле, она чувствовала головокружение и плохо соображала. Как быстро распространяется яд по ее телу? Сколько пройдет времени до того, как он всосется в кровь? Однажды она видела человека, укушенного гремучей змеей; через час после того, как он доплелся до «Лейзи Би», он забился в страшных судорогах и умер. От этих воспоминаний Маккензи потянуло на рвоту.

Она медленно поднялась на ноги.

– Снова раскинешь лагерь? – хмыкнув, спросил Кроссби. – Неплохая идея, – он взял ее за больную руку, чтобы не дать упасть. – Я помогу тебе, а потом уеду. Мне предстоит провести целый день в седле.

– Что? – Маккензи свалилась на песок, как только Натан отошел от нее. – Ты не можешь уехать!

– Еще как могу, – усмехаясь, сказал Кроссби. – Эта змея выиграла для меня нашу войну, теперь мне пора возвращаться к делам.

– Что ты имеешь в виду?

– Вот что, малышка, – Кроссби был в очень хорошем настроении, – каждый человек в этих местах настроен против Калифорнии Смита, поэтому он не сможет вернуться на «Лейзи Би» и чинить мне препятствия. А тебе придется уйти со сцены. Когда ты умрешь, твоя мачеха продаст мне ранчо без лишних слов. Она хочет стать добропорядочной женой, как и следует всякой женщине. Так что, Маккензи, все будет по-моему. Твои источники помогут мне пережить засуху, а твои прекрасные пастбища позволят увеличить стадо на лишнюю сотню голов.

– Ты хочешь оставить меня здесь? Маккензи не верила своим ушам.

– Я бы остался ненадолго, но не могу смотреть на страдания женщины. Даже такой упрямой ослицы, как ты.

– Негодяй!

– Леди, это жестокая страна. Каждый должен заботиться о себе, – он вскочил в седло.

– Скажи мне, пока ты не уехал, – потребовала Маккензи, – ты сам убил Тони? Это специально подстроили для Кэла?

Кроссби довольно захихикал и отрицательно мотнул головой.

– Я не убивал Тони. И я не убивал тебя, Маккензи. Ты сама устроила это из-за собственной глупости.

Он подъехал к Долли и забрал винтовку и ружье Маккензи.

– Думаю, тебе это больше не понадобится. Но кое-что я оставлю тебе.

Вынув несколько патронов из барабана револьвера, Натан бросил его Маккензи вместе с ее флягой.

– Здесь только один патрон. Ты можешь воспользоваться им, когда не сможешь терпеть страдания, – он ухмыльнулся. – И если твой любовник-индеец подойдет к тебе, выстрели в него, детка. Он был просто в бешенстве, когда я сообщил ему, что ты подсказала нам, где его искать. Могу побиться об заклад, что его любимые индейцы научили его, как здорово можно отомстить, особенно – женщине.

Натан в последний раз взглянул на нее, как бы смакуя случившееся.

– Прощай, Маккензи. Я многому научился у тебя. Как только Кроссби поскакал галопом по ущелью, Маккензи впала в ярость. На минуту она почувствовала огромное желание всадить эту единственную пулю в жирную спину Натана, но не смогла осуществить его. Маккензи поняла, что отчаяние отнимает у нее последние силы.

– Черт с ним! Пусть катится! И будь я проклята за эту глупость!

Выругавшись, она почувствовала некоторое облегчение. Маккензи поднялась на ноги и пошла к Долли. Собрав все силы, она взобралась в седло. Все поплыло перед ее глазами, но в седле она удержалась, потому что крепко вцепилась в луку. Лоб и щеки странно похолодели, а мышцы глаз и рта задергались. Маккензи казалось, что во рту у нее сочится собственная отравленная кровь. Она поняла, что до дома ей не добраться.