– Маккензи, не будь такой дурой! – резко сказала Лу. – Нам нужен Кэл! Нам нужен человек, который сумеет держать в узде тех бандитов, что ты наняла. Нам нужен человек, который сможет все поставить с головы на ноги. Никто, кроме Кэла, не справится с Натаном Кроссби.

Маккензи повернулась к мачехе.

– Ты хочешь, чтобы он жил здесь? После того, что он сделал? Мой отец! Твой муж!..

– Кэл не убивал Фрэнка, – мягко произнесла Лу, – и я никогда не винила его в смерти твоего отца.

– Он вполне мог убить его, – Маккензи метнула злобный взгляд в сторону Кэла.

– Неужели ты все еще в это веришь? – Кэл горько усмехнулся.

Обвинение, которое Джефф Морган бросил шесть лет назад, было не более ужасно, чем все прочие грехи, что приписывались ему. Только из-за того, что его вырастили апачи, все белое население Аризоны думало, что он ел на завтрак сырое мясо и снимал скальпы с детей ради забавы. Но обвинение Моргана задело Кэла за живое, потому что ему поверила Маккензи. В то трагическое утро он защищал ее и ее семью, отрекшись от своих соплеменников, и все равно Маккензи поверила, что на его руках кровь Фрэнка Батлера.

– Если бы я на самом деле хотел отомстить твоему отцу за то, что он меня уволил, стал бы я теперь возвращаться на это проклятое ранчо, чтобы спасти его?

Маккензи устало взглянула на Кэла.

– Маккензи, я приехал сюда, потому что Эймос сообщил мне, что тебе нужна помощь, а я чувствую себя обязанным помочь тебе. Фрэнк Батлер дал мне хорошую работу в то время, когда ни один белый человек не стал бы со мной об этом даже разговаривать. Фрэнк был хорошим человеком, и мне не хотелось бы видеть, как все его труды пропадут даром из-за мерзавца Кроссби.

Лицо Маккензи сохраняло упрямое выражение.

– Я тебе не верю.

– Маккензи, это ранчо не только твое, но и мое, – напомнила Лу. – Пожалуйста, прислушайся к тому, что я тебе скажу. Мы попали в трудное положение и прекрасно понимаем это. Это известно Натану Кроссби и всем, кто живет в наших местах. Будь благоразумна! Дорогая, дай Кэлу шанс!

Маккензи на минуту задумалась, затем на ее губах заиграла хитрая улыбка.

– Хорошо, Лу, если тебе так уж хочется дать шанс этому подлецу, он его получит. Ну что, ты рада?

Лу несколько обескуражила такая смена настроения.

– Маккензи, надеюсь, ты понимаешь, что это не ради меня, а ради всех нас. Так будет лучше…

– Ладно, считай, что он принят, но с испытательным сроком.

Лу подозрительно посмотрела на свою приемную дочь.

– Теперь ты спокойно можешь оставить нас о них, чтобы мы обсудили условия, на которых он будет работать, – Маккензи гордо вскинула голову, – обещаю, что не буду его убивать.

Лу отошла с явным нежеланием, а Маккензи скрестила руки на груди и взглянула на Кэла.

– Врач оказал тебе плохую услугу, Смит. Ты не продержишься тут и двух дней. Мои парни съедят тебя с потрохами.

Кэл вздохнул.

– Пусть едят, если тебе от этого станет легче, – усмехнулся он.

Маккензи рассвирепела.

– Смейся, смейся! Возможно, ты делаешь это в последний раз! Иметь дело с ковбоями – не то, что соблазнять неопытную девчонку, которая не умеет отличать ложь от правды!

Кэл пожал плечами и улыбнулся.

– Так ты считаешь, что я соблазнил тебя? Маккензи покраснела под его пристальным взглядом.

– Мне кажется, тебе лучше взять эти слова обратно, Маккензи Батлер.

– Ты здесь долго не продержишься, – повторила она, но на этот раз в голосе слышалось сомнение.

Маккензи выпрямилась и холодно посмотрела Кэлу в глаза.

– Ты знаешь, где находится барак. Можешь оставить там свои пожитки. Если ты продержишься до конца недели, то сможешь перейти в хижину управляющего.

Ее мрачный тон рассмешил Кэла.

– Ты думаешь, они смогут выгнать меня отсюда?

– Шесть лет назад тебя не так уж трудно было выгнать. И, насколько я помню, сбежал ты из-за того, что не хотел на мне жениться.

Кэл горько улыбнулся, глядя, как Маккензи гордо зашагала в сторону дома. Котенок, которым она казалась шесть лет назад, превратился в настоящую львицу.

Солнце уже село, когда Кэл вернулся из Тумстоуна. Он ездил туда за своими вещами. Кроме того, надо было оплатить счет в гостинице. Его нехитрые пожитки состояли из двух одеял, запасной пары мокасин, пары рубашек, расчески и маленькой сумочки с амулетами, сделанной из кожи антилопы. Эту сумочку дал Кэлу отец-индеец в день их расставания. Там был священный порошок, который использовался для утреннего и вечернего жертвоприношения солнцу, еще отец вложил туда маленький кусочек дерева, сгоревшего от удара молнии, и кристалл кварца размером с ноготь. Эти амулеты, должны были сберечь Кэла от бед, причиняемых людьми и злыми духами. Кэл давно уже не верил во все эти штучки, но, покидая гостиничный номер, повесил сумку на плечо и подумал – сможет ли она защитить от обозленной женщины, готовой кинуться на хозяина сумочки с яростью раненого зверя?

Кэл понимал, что у Маккензи были все основания проклинать его. То кошмарное утро оставило рану и в его сердце. Маккензи не догадывалась, чего ему стоило уйти тогда, после ночи, проведенной вместе. Слишком поздно он осознал, что неопытная простодушная девушка никогда не будет счастлива, если выйдет замуж за «презренного апача». Еще накануне, сгорая в огне страсти, Кэл убеждал себя в том, что они будут прекрасной парой. Но утром пришлось с головой окунуться в реальность. Такой женщине, как Маккензи, нужен был мужчина, способный защитить ее от всех напастей, а не человек, все имущество которого состояло из бритвы и второй пары мокасин. У него не было даже нормального имени! «Калифорнию Смит» придумал отряд, который «спас» его от апачей.

Когда Кэл сказал Маккензи, что уходит, в глазах ее застыла такая боль, что сердце его чуть не разорвалось. А потом, после ужасного нападения апачей, разоривших ранчо и убивших ее отца, Маккензи поверила, что Кэл действительно совершил жуткое злодеяние, в котором обвинял его Джефф. Кэл не стал ее переубеждать. Тогда он подумал, что пусть она так же ненавидит его, как он ненавидел себя сам.

Когда Кэл вернулся на «Лейзи Би», в пыльном воздухе чувствовался запах мимозы и жареной пищи. В окнах большого дома, барака и хижины управляющего горел теплый желтый свет; из барака доносился резкий металлический звук губной гармошки, заглушаемый время от времени взрывами хриплого смеха.

Кэл отыскал свободное место в конюшне и отвел туда своего огромного мерина. Затем перебросил через плечо свой седельный вьюк, шерстяные одеяла и направился к бараку.

Когда он открыл дверь и вошел, гармошка неприятно взвизгнула и смолкла. Мужчины, игравшие в карты за столом, прекратили разговоры и уставились на прибывшего. Усатый джентльмен, который строгал кусок дерева, развалившись на койке, отложил свою деревяшку и аккуратно вытер о брюки лезвие ножа. Другой человек, занимавшийся ремонтом сапога, вместо того, чтобы ударить молотком по гвоздю, попал себе по ноге.

– Дерьмо!

Он с размаху швырнул молоток на пол.

Один из тех, кто играл в карты, высокий худой мужчина с грязной серой щетиной на подбородке и седыми коротко стриженными волосами поднялся на ноги.

– Кого это еще принесло? – медленно пробасил он.

Кэл кинул свои вещи на ближайшую пустую койку.

– Принесло вашего нового управляющего, – так же медленно ответил он.

Глаза того человека сузились.

– Кажется, у нас уже есть управляющий. Со сломанной ногой.

– В таком случае вам требуется новый. Вы что-то имеете против?

Этот вопрос Кэл мог бы и не задавать – ответ был заранее ясен.

Остальные работники ранчо с любопытством наблюдали, как их представитель ведет разговор с новичком. – И как же тебя зовут, управляющий?

– Калифорния Смит.

– Калифорния Смит? Я слышал о тебе.

Он сплюнул комок табака в плевательницу, стоявшую возле стола, затем бросил изучающий взгляд на длинные волосы Кэла и его мокасины.