Вот так удача! Семья милой Василики живет рядом с семейством Черчмаусов! Матиас был только рад довезти их до дома. Не откажется ли мисс Василика сесть рядом с ним? Конечно нет! Родители Василики сели в повозку: мать помогала миссис Черчмаус управиться с малышами, а отец тем временем болтал с Джоном Черчмаусом, покуривая набитую листьями папоротника трубку. Гуго поставил у лап миссис Черчмаус увесистый мешок. - Настоятель сердечно благодарит вас за то, что одолжили нам тарелки и скатерти, мадам, - промолвил он и весело подмигнул. - Эй, там, сзади, все уселись? - спросил Матиас. - Констанция, трогай. Все попрощались с гостями, и барсучиха покатила повозку прочь. В воротах она кивнула брату Мафусаилу, старику привратнику. Когда тележка выкатилась на дорогу, на усыпанном звездами небе показался тонкий серпик месяца. Матиас смотрел вверх, и ему казалось, что земля и небо медленно движутся вместе с ним. Ночь была тиха и спокойна, в тележке спали мышата, временами попискивая во сне; Констанция не спеша трусила вперед - она словно бы просто гуляла, а не тянула за собой тяжело нагруженную тележку; крепкая ясеневая дубинка лежала, забытая, в ногах Матиаса. Василика, склонившись на плечо Матиаса, дремала под мерный, усыпляющий рокот голосов отца и Джона Черчмауса и под гудение ночных насекомых, что роились над лугами в благовонном воздухе летней ночи. Лето Поздней Розы... Василика мысленно снова и снова повторяла эти слова. Старый розовый куст, что рос в саду аббатства, в эту пору обычно был уже усыпан алыми цветами, но в этом году почему-то не торопился расцветать. Куст до сих пор стоял с нераскрывшимися бутонами, хотя была уже середина июня, - такое случалось крайне редко и всегда предвещало необычно жаркое лето. К примеру, старый Мафусаил мог припомнить только три таких лета за всю свою длинную жизнь. Поэтому в летописи аббатства это лето и записали как лето Поздней Розы. Головка Василики склонялась все ниже и ниже - она спала.

Старая тележка мягко катилась вперед по пыльной дороге. Они проехали уже больше половины пути от аббатства до развалин церкви святого Ниниана, где жил Джон Черчмаус с семьей, как жили до него его отец, дед и прадед. Матиас дремал. Даже Констанция, борясь с дремотой, брела все медленнее и медленнее. Тележка и ее пассажиры были словно околдованы магией летней ночи. Их дремоту и сон внезапно прервал стук копыт. Становясь все слышнее, он, казалось, шел со всех сторон, земля под ногами дрожала и гудела. Какое-то шестое чувство подсказало Констанции, что лучше всего убраться с дороги и спрятаться. Барсучиха рванулась в сторону. Она стремительно протащила тележку в просвет между кустами боярышника, вниз по скату канавы; упираясь лапами в землю, она придерживала тележку на месте, пока спрыгнувшие на землю Джон Черчмаус и отец Василики не закрепили колеса камнями. У Матиаса рот открылся от изумления: по дороге галопом неслась лошадь с расширенными от страха глазами и развевающейся гривой; на ухабах, раскачиваясь из стороны в сторону, подскакивала телега с сеном. В сене кишели невиданной породы крысы: огромные дикие твари, каких Матиас никогда прежде не видел. Мускулистые, покрытые татуировками лапы чужаков сжимали пики, ножи, копья, длинные ржавые палаши. На задке телеги стоял подбоченясь самый огромный и свирепый из них, словно явившийся прямиком из ночного кошмара. В одной его лапе был длинный шест с насаженным на него черепом хорька, а другой он держал свой толстый, огромный хвост, щелкая им, как бичом. Безумно хохоча и выкрикивая какие-то ругательства, он лихо раскачивался взад и вперед, удерживая равновесие. В мгновение ока - так же внезапно, как появились, - телега и лошадь исчезли в ночи.

Взяв дубинку, Матиас выбрался на дорогу, лапы его дрожали. В воздухе еще кружились, плавно опускаясь на землю, клочки сена. Вскоре Констанция вытянула тележку назад на дорогу. Василика помогала матери и миссис Черчмаус успокоить расплакавшихся от страха малышей. Тележка стояла на дороге в облаке оседающей пыли. - Вы видели? - Видеть-то видел, но не могу поверить своим глазам! - Откуда они взялись? С луны, что ли? - Скорее из преисподней! - Ну и крысы! До чего же огромные! - А тот, сзади! Ни дать ни взять - сам дьявол! Видя, что Матиас еще не пришел в себя, Констанция приняла командование на себя и развернула тележку кругом. - Думаю, нам лучше вернуться в аббатство, - сказала она твердо. - Все равно надо немедленно рассказать обо всем отцу настоятелю. Признавая правоту барсучихи, Матиас смирился с ролью ее заместителя. - Согласен, - сказал он. - Василика, полезай в тележку и займись малышами. Мистер Филдмаус, мистер Черчмаус, вы пойдете впереди, рядом с Констанцией. Мыши молча подчинились. Тележка тронулась в обратный путь. Матиас сидел сзади, охраняя тыл. Крепко сжимая дубинку, он зорко глядел на дорогу.

6

Лошади посчастливилось: она осталась невредимой. Крысам повезло значительно меньше. Шарахаясь от одного края дороги к другому, лошадь с шорами на глазах не заметила двух каменных воротных столбов на обочине. Телегу занесло, и она врезалась в столб. Оглобли с треском сломались, и лошадь понеслась дальше, волоча за собой вожжи, постромки и обломки оглоблей. Клуни в который раз спасла его молниеносная реакция - он вовремя спрыгнул на землю, по-кошачьи приземлившись на все четыре лапы, а телега, опрокинувшись, рухнула в канаву; окованные железом колеса продолжали нелепо вращаться в воздухе. После безумной скачки, едва не закончившейся для него плачевно, Клуни чувствовал себя превосходно. А из канавы доносились жалобные вопли придавленных телегой крыс. Сощурив свой единственный глаз, Клуни презрительно сплюнул. - А ну вылезайте оттуда, вы, кошачья сыть! - проорал он. - Краснозуб! Темнокогть! Живо ко мне, пока я не сделал из ваших голов кегельные шары. Мотая головами, оглушенные офицеры крысиной армии выбрались из канавы. Щелк! Хвост Клуни притянул их к своему хозяину. - Трехлап и Поскребыш мертвы! - Да, мертвее некуда! - Туда им, болванам, и дорога! - прорычал Клуни. - Что остальные? - Старина Червехвост лишился лапы, да и всем другим досталось. Клуни насмешливо ухмыльнулся: - Ничего, поправятся и еще получат от меня. Тысяча чертей, зажрались, всю свою ловкость растеряли. В штормовом море такие не продержались бы и пяти минут. Эй, вы, бездельники полудохлые! А ну выходи сюда, стройся! Крысы закопошились под телегой, торопясь побыстрее исполнить приказ. В конце концов они столпились около второго - неповрежденного - столба, который их предводитель избрал себе трибуной. Никто не решился жаловаться на раны и ушибы. Кто знает, не достанется ли им еще и от хозяина? - А ну, навострите уши и слушайте, - рявкнул Клуни. - Во-первых, надо определить, куда это нас занесло. Краснозуб поднял лапу: - Церковь святого Ниниана, хозяин. Вон на доске написано. - Ладно, - оборвал его Клуни. - Пока сойдет и эта гавань, а там найдем что получше. Сырокрад! Черноклык! - Да, хозяин! - Разведайте обстановку. Попробуйте найти местечко получше этой кучи мусора. Пройдите немного назад. Кажется, мы недавно проезжали мимо какого-то большого дома. - Будет исполнено, хозяин.