— Что, если я потеряю себя и не смогу… Не вернусь?

Наконец она это сказала. Возможность была теперь реальной.

Он не мог притворяться, только не с ней, что он не боялся того же. Это была стена дыма, которая скрывала их от ясного взгляда друг на друга. Теперь оба они, а не только она, боялись шагнуть, чтобы увидеть другое в этой уродливой правде.

Магьер не видела страха в лице Лисила. Его руки даже не дрожали на ее щеках.

— Этого не случится, — свирепо прошептал он, — Никогда. Я всегда буду возвращать тебя.

Она смотрела в его янтарные глаза, единственное место, где Магьер могла потерять свои сомнения и поделиться своей уверенностью. Внезапно его рот прижался к ее губам, когда его пальцы вплелись в ее темные волосы.

Магьер застыла, все еще боясь потерять своего охранника, потому что он был так близко. Но его губы мягко работали против нее, пока она не почувствовала, как кончик его языка коснулся ее зубов.

Ничто в ней, даже те зубы, которые изменялись, удлинялись, когда она теряла себя, восстали против неё. Он любил ее… Хотел ее… полностью.

Захватив переднюю часть рубашки, она откинулась назад и потянула его на себя.

— Магьер, — прошептал Лисил, все еще держа руки в её волосах.

Это было последнее слово, которое прозвучало.

* * *

Поздно ночью Магьер лежала на боку, наблюдая за Лисилом и надеялась, что он крепко спит. Она боялась даже двигаться и разбудить его после стольких беспокойных ночей на корабле. Но сон не пришел к ней.

Ее голова была слишком наполнена заботами, тянущимися сквозь хрупкие надежды. И это открыло шлюзы памяти. Она не могла перестать думать об этом, вспоминая, так много вещей, погребенных внутри неё. Как они разделили долгожданную встречу и прием пищи с благородным Молотом-Оленем в деревне Шентэнгиз.

Лисил полагал, что ее проблемы начались позже, на обратном пути из Пустошей.

Магьер знала, что это не так. Все началось в крошечной задней комнате общего дома или «приветственном доме», как его называл гном. Она проснулась тогда, как и сейчас, наблюдала за сном Лисила….

* * *

Магьер лежала между Лисилом и сундуком, содержащим шар. Хотя ее взгляд был на Лисиле и смотрел на него при свете фонаря, ее рука все еще лежала на сундуке, как будто она боялась убрать ее, но не знала почему.

Грудная клетка Лисила поднялась и упала почти синхронно с храпом Мальца, где собака свернулась на коврике ближе к двери. Она не могла рассказать о том, что она чувствовала, касаясь сундука.

Пока она оставалась близко к шару, Магьер продолжала переживать моменты прошедшие в замке с шестью башнями в Пока-Пикс. Она использовала свой торк, подаренный Хейнасами, Пылающими, чтобы зацепить и вытащить шип шара, освободив его силу.

Магьер не знала, почему мысль об этом мгновении принесла ей больше удовлетворения, чем еда или сон, а иногда даже касание Лисила. Она старалась не думать о том, для чего это устройство было сделано, с какой целью оно служило в конце войны Забытой истории. Но каждую ночь она стремилась к тишине и покою, чтобы снова пережить эти моменты. И все же каждый раз, когда она это делала, желание узнать, что находится внутри этого шара, что держало такую ​​власть, все больше и больше ели ее.

Магьер спокойно посмотрела с Лисила на Мальца.

Оба крепко спали. Медленно и тихо, она сняла с себя шерстяное одеяло и повернулась на бок, чтобы сесть. Когда соломенный тюфяк потрескивал под ее весом, она застыла и посмотрела через плечо.

Малец издал легкое ворчание, но тут же вернулся к своим коротким, собачьим храпам. Лисил даже не перевел дыхание.

Придвинувшись ближе к сундуку, Магьер осторожно потянула его защелку и подняла крышку. Забравшись внутрь, она отложила сложенное полотно, обернутое вокруг содержимого сундука.

Он лежал там… Шар.

Чуть больше, чем большой шлем, его центральный шар был сделан из темного материала. Не черный, но темный, как уголь, а не металл или какой-либо камень, который она когда-либо видела, его поверхность была слегка шероховата на ощупь, как гладко высеченный базальт. Наверху виднелась большая коническая головка шипа, которая пробивалась сквозь центр шара, а голова шипа была больше ширины ее кулака. Его грубовато заостренный кончик выступал через нижнюю часть шара, оба шипа и шар выглядели так, как если бы они были высечены из одного куска. Не было признака разделения, чтобы указывало на то, что шип может быть удален.

Магьер знала, что это возможно, потому что она это сделала.

Ручки на открытых концах ее торка идеально вписываются в две канавки в выступающей головке шипа. Она внезапно обнаружила, что тянется к своей сумке, где хранится торк, вытащила его даже не глядя.

Этот обруч, разбитый по конструкции был сделан из металла. Толстый и тяжелый на вид, его окружность была больше, чем у шлема, она была покрыта странными отметинами, которые даже Винн не могла расшифровать. Примерно четверть его окружности отсутствовала, эти выступающие ручки на концах указывали внутрь поперек разрыва, прямо друг на друга.

Порыв захватил Магьер, когда она посмотрела вниз в сундук.

Она не могла полностью открыть шар — нет, конечно, нет, или нет, как она случайно оказалась в замке с шестью башнями. Просто немного взглянуть на то, что может в нем лежать, если бы она могла. Не помешает вытащить шип достаточно далеко, чтобы увидеть его отдельно от сферы. Это все, что она могла сделать.

С одним последним взглядом, на Лисила и Мальца чтобы проверить, она опустила открытые концы торка вокруг головки шипа. Опасаясь какого-либо скрежета, Магьер сделала то, что казалось навсегда наденет ручки торка вдоль борозд… Пока они полностью не войдут в широкую голову шипа.

Торк идеально подходил, как ручка, сделанная для этого. Почти сонное удовлетворение скользнуло над ней мягким жужжанием в голове, но она не отступила. Ее глаза расширились, когда она задалась вопросом…

Были ли слова в этом звуке?

Болезненное желание затопило Магьер. Это был голод, непохожий на то, что она чувствовала в ярости всякий раз, когда ее вторая половина переполняла ее. Это было гораздо печальнее, чем это.

В ее голове не было слов. Только желание, необходимость делать… идти…

Север… И дальше на север… И дальше…

Магьер уверенно дернула за шип.

Гул поднялся вокруг нее, казалось, заполнив тусклую маленькую комнату, пока это было все, что она могла услышать. Она почувствовала на лице влажность — откуда ни возьмись. Внезапный туман сформировался вокруг шара перед ее глазами, как висящий туман перед рассветом после холодной ночи. Капельки сгущались на тыльной стороне ее руки и державшей торк. Магьер увидела, что влага начинает появляться и прилипать к темной поверхности шара.

Жестокий голод нарастал внутри нее… И все же она не останавливалась.

От ее напора появилась трещина между шаром и шипом.

На мгновение свете нахлынул на Магьер, ослепив ее. Радужные переливы, пробегавшие по поверхности шара, вдруг смешались, слились воедино и шар полыхнул, обжигая ее глаза ослепительным голубовато-зелёным светом.

Все следы голода исчезли внутри Магьер. Ее плоть чувствовала себя полностью насыщенной, без необходимости есть, и пить, как будто ей больше никогда не придется столкнуться с миром как с тем монстром, который был в ней.

Но печаль продолжала расти с гулом.

Капля упала с ее лица на шар, не зная, как она попала туда. Она дугообразно перемещалась по поверхности шара к трещине между ним шипом и её втянуло.

— Магьер!

За этим криком последовал грозный рык на краю ее сознания. Она сжалась внутри и вместо этого исчезнувшего голода в ее плоти, более печальный голод в ее духе хотел уйти…

Среди блеска шара, призрачные очертания двух рук упали на нее сверху.

Торк вырвался из ее хватки, когда его ручки выскользнули из углублений шипа. Она услышала, как шип скользнул в шар обратно, чтобы стукнуться о дно сундука.