- В чаще ваших традиций легко заблудиться, Игор, - Аргит задумчиво перекатывал мячик в пальцах. - У нас за сородича говорят его дела. Недостойный даже в золоте достойным не станет.

Айн тихо заскулил, выпрашивая игрушку, а потом, передумав, запрыгнул на диван, положил голову на ногу Аргита и затих.

- У моего народа есть поговорка, встречают по одежде.

Аргит нахмурился, поглаживая рыжий бок.

- И что говорит тебе моя одежда? Будь честен, я не услышу в твоих словах оскорбления.

Игорь посмотрел в глаза воина племен богини Дану. Ответил подумав:

- Она говорит: ты чужак, Аргит. А у нас, не буду лукавить, чужаков не слишком жалуют.

- А что говорит твоя, Игор?

- Моя? - он улыбнулся с горчащей на губах иронией. - Пожалуй, что я играю по правилам. Аргит кивнул.

- Я поклялся соблюдать закон людей и правила, упомянутые женщиной-волком. Мне нужна одежда, которая скажет это.

- Возможно, еще что-то? - уточнил Игорь.

- Этого достаточно, - уверенно произнес Аргит. - Остальное я скажу делами.

Торговый центр в дождливую ноябрьскую субботу походил на муравьиную ферму. За непрозрачными стеклами фасада суетились продавцы, покупатели и просто праздношатающиеся. Дома было скучно, на улице - мокро, а здесь на каждом шагу манили социально приемлемые искушения, которым так и хотелось поддаться. Серафима с Игорем управились быстро. Они просто забегали в магазины, по фотографиям находили понравившиеся Аргиту вещи, на глазах у изумленных продавщиц прикладывали к ним портновский метр и, если параметры совпадали, несли на кассу. Игорь следил, чтобы одежда сочеталась, Серафима платила и коллекционировала чеки. Джинсы, рубашки, футболки, регланы, свитера, толстовки, куртка, пара ботинок, нижнее белье и тапочки. Средства гигиены, планшет и мобильный. В процессе шоппинг сафари пришлось спускаться на парковку и прятать половину пакетов в машину. Когда со списком было покончено, Серафима запрыгнула на площадку кафе, приютившегося посреди огороженной витринами аллеи, и тихо сползла по спинке диванчика. Игорь сел напротив.

- Что там говорил ворон в поэме у По? - спросила Серафима, не открывая глаз.

- Nevermore, - не задумываясь, ответил Игорь.

- Вот-вот. Nevermore!

Выдохнула она со зловещим скрипом, вызывая у мужчины легкую улыбку.

- Принести вам кофе?

- Американо. Игорь? - открывшийся серый глаз смотрел серьезно. - Идея с подготовкой была гениальна. Миллионы моих уцелевших нервных клеток искренне вас благодарят. Спасибо.

- Пожалуйста.

Когда он вернулся, Серафима уже успела извлечь из упаковки мобильный, вставить сим-карту и сейчас заполняла список контактов.

- Вот, - поставил перед ней чашку, - мой впишете?

- Ваш, мой, Гаянэ и Максимилиана, - Серафима сделала глоток. - Аргит вам о нем не говорил?

- Нет, - ответил Игорь, аккуратно размешивая сахар.

- Тогда приедем домой, расскажу. Такая история...

Внезапно Серафима замолчала, фиксируя взгляд где-то за левым плечом Игоря. Он поднял голову и замер.

- Здравствуй, Игорь, - знакомый голос тек медовой отравой. - А я иду и гадаю ты или не ты. Сначала думала, обозналась. Место, компания... Но, ты умеешь удивлять.

- Марина? - Игорь поправил очки.

- Как приятно знать, что ты меня еще помнишь.

Она поправила каштановый локон и опустилась на диванчик рядом с мужчиной. Серафима молча сделала очередной глоток.

- Знаешь, - Марина развернулась к нему, пронзая обвиняющим взглядом, - я, конечно, знала, что тебе не дано чувствовать по-настоящему, но даже представить не могла, какой ты на самом деле черствый. Сколько прошло? Трое суток, и ты уже развлекаешься. А я волновалась за тебя, Игорь!

- Не стоило.

Что-то в его тоне заставило Серафиму внимательнее присмотреться к сидящим напротив. Живьем Марина была еще лучше, чем на фото. Невысокая, стройная, с очаровательной копной кудрей, вспыхивающей солнечными искорками. Глаза - летняя трава, под которой дышала гиблая топь. Игорь застыл. Серафима видела, как резко обозначилась линия челюсти, а пальцы до белых костяшек сжали чайную ложку.

- Теперь вижу, что не стоило. Ты эгоист, Игорь! Совершеннейший эгоист! Ты даже не сказал Виолетте Георгиевне о нашей ситуации, и она звонила мне сегодня. Ты представляешь, каково мне было?!

- Зачем мама тебе звонила?

- Ну, конечно, ты забыл! - она всплеснула ухоженными ладошками. - Завтра первое воскресенье месяца.

- Семейный обед, - Игорь произнес это так, будто речь шла о допросе у инквизитора.

- Разумеется, я сказала ей, что не смогу быть. Но из уважения к тебе не стала говорить почему. Ты не представляешь, как больно мне было разговаривать с твоей мамой, зная, что все уже не так, как раньше.

Судя по виду Игоря, дознание намечалось с пытками, колесованием и последующим четвертованием. Марина тряхнула головой и презрительно посмотрела на Серафиму.

- Может, завтра заодно представишь родителям свою новую избранницу. В состоянии шока принять такое, - она сделала ударение на последнем слове, - будет легче.

Серафима со свистом втянула воздух. Будто разбуженный этим звуком Игорь заглянул в налившиеся бурей глаза, увидел сжатые в кромку клинка губы и побелевшие пальцы.

- Марина, - он не смотрел на нее, так было проще, - уходи.

- Как? Ты даже нас не познакомишь? Это так невежливо, Игорь.

- Серафима, - рука протянулась через стол.

Марина удивленно хлопнула ресницами, но на рукопожатие ответила:

- Марина. Бывшая невеста Игоря, а вы?

- А я, - Серафима смяла наманикюренные пальчики, - его подавленная агрессия.

Кудрявая куколка открыла аккуратный ротик:

- Пусти!

А когда в ответ боль усилилась, завизжала, поливая ухмыляющуюся Серафиму дистиллированной матерщиной.

- Тебе конец! Ты поняла?! Тебя найдут?! Пусти меня!

Вокруг стали собираться люди.

- Серафима, - в голосе Игоря слышался рокот зарождающейся лавины. - Отпустите ее.

Капкан раскрылся и Марина с громким всхлипом вжалась в спинку дивана, баюкая ноющую руку.

- Ты! Ты! И ты, Игорь, - стремясь взять реванш, она набросилась на того, кто никогда не отвечал. - Твою женщину у тебя на глазах избивают, а ты! Кто ты после этого?

- Ты не моя женщина, Марина, - сказал он, едва сдерживая ярость. - Ты ушла и, это, пожалуй, лучшее, что ты сделала. А теперь исчезни из этого кафе и из моей жизни. Все вещи, которые ты забыла, я отправлю к тебе на квартиру. Уходи, Марина.

Она не сводила с Игоря широко распахнутых глаз, мягкий подбородок дрожал, а на концах наращенных ресниц трепетали слезинки.

- Я...

- Уходи, - от негромкого удара по столешнице звякнула посуда. - Молча.

И она ушла. Под перешептывание случайных свидетелей. Нарочито высоко задрав голову, балансируя на тонких каблуках, Марина шла к женскому туалету, чтобы там по-бабьи разрыдаться, проклиная советчиц, на разные голоса уверявших:

- Да на коленях он к тебе приползет, вот увидишь. С кольцом в зубах.

И она ведь видела. И букет. Розы, ее любимые жемчужно-белые. И кольцо в знаменитой голубой коробочке. Овальный бриллиант в платине. Заветные буковки с внутренней стороны ободка. И свадьбу. И медовый месяц. И... Что же делать? Что же ей теперь делать?!

До машины шли молча. Глухая тишина накрыла их войлочным колпаком, отгородив от суеты ярмарочного сборища. Игорь часто дышал, хмурился и чудом не налетал на прохожих. Не говоря ни слова он открыл багажник, помог Серафиме сгрузить пакеты и уже в салоне сказал негромко:

- Больше так не делайте.

Пристегивавшаяся Серафима отпустила ремень, развернулась, смерила мрачного, как дождливое небо, мужчину долгим внимательным взглядом.

- Меня задели, я ответила. Ваши дела с Мариной меня не касаются, но плевать ядом в мою сторону она не будет.

- Вы могли повредить ей руку, - с нажимом сказал Игорь.