Та политика, которую предлагает тов. Преображенский, означает разрыв рабоче-крестьянского блока или, по крайней мере, его сильный подрыв.

При этом чрезвычайно характерно, что тов. Преображенский как-то совершенно в духе старых "экономистов" резко отделяет экономику от политики, точно политика -- это не "концентрированная экономика", а некая "вещь в себе", от которой можно отвлечься и без которой можно "делать дела" в духе "социалистического накопления".

Мы помним, как мало тов. Преображенский остановился на значении основного "препятствия" для своей политики на вопросе о емкости внутреннего рынка. Теперь добавим, что вслед за этим упоминанием мы находим у него такое место:

"Я не говорю здесь, наконец, о затруднениях политического свойства, вытекающих из взаимоотношений рабочего класса и крестьянства..." (с. 80).

И он сдерживает свое обещание: больше не говорит.

Впрочем, есть все же одно место в его работе, которое отражает всю непродуманность и эклектичность построений тов. Преображенского.

"Играя" своими аналогиями ("играя" всерьез), тов. Преображенский, между прочим, пишет:

"Что касается колониального грабежа, то социалистическое государство, проводящее политику равноправия национальностей и добровольного вхождения их в то или иное национальное объединение, принципиально отвергает все насильственные методы в этой области. Этот источник первоначального накопления для него с самого начала и навсегда закрыт.

Совсем иначе обстоит дело с эксплуатацией в пользу социализма всех досоциалистических экономических форм. Обложение (их.-- Н. Б.)... должно получить огромную, прямо решающую роль в таких крестьянских странах, как Советский Союз" (с. 58).

Мы не будем останавливаться на целом ряде мелких противоречий, которые есть у автора по данному вопросу. Мы возьмем быка за рога. Мы спросим у тов.

Преображенского, почему же в этом случае (с национальностями) политический мотив ("политика равноправия") заставляет автора подправить (впрочем, только на одной странице, ибо на других говорится не совсем то) свой "основной закон", тогда как в "случае" с рабоче-крестьянским блоком автор ограничивается заявлением: "Я не говорю... о затруднениях политического свойства"? Ведь это беспринципность, непоследовательность, неуменье свести концы с концами!

Это все тем более странно, что вопрос об экономической политике и политике вообще в бывших (бывших, тов. Преображенский!) колониях есть лишь усложненный, несколько измененный вопрос об отношении рабочего класса к крестьянству вообще!

Ведь эта истина, казалось бы, достаточно разжевана в литературе, в решениях конгрессов и съездов. Но вот поди ж ты! И такие товарищи, как Преображенский, спотыкаются на "эфтом месте", хотя оно, это место, приведено в весьма добропорядочное состояние.

Несколько комично разбирать аргументацию тов. Преображенского по существу. Ну возьмем только для примера его положение о недопустимости "колониального грабежа" "по случаю" национального вопроса. А такие штуки, как законы "об огораживании" (конечно, не в прямом смысле слова), "допустимы" там, где нет "национального вопроса"? А если нет, то почему?

Стоит только поставить этот один-единственный вопрос, чтобы увидеть всю фальшь "Преображенской" линии.

Эта линия противоречит основам политики рабоче-крестьянского блока.

Линия же на этот блок есть существо всей политики переходного периода. Ибо для переходного периода характернейшей чертой является в основном двухклассовое общество, где проблема города и деревни, индустрии и сельского хозяйства, крупного и мелкого производства, рационального плана и анархического рынка и т.

д. и т. п. выражает главную классовую проблему, проблему соотношения между рабочим классом и крестьянством. Оторвать экономику от политики, да еще по всему фронту, увертываться от этой политики -- это значит не понимать проблемы в ее целом, не видеть ее исторического смысла, упускать основное, от чего нельзя скрыться, улизнуть, спрятаться.

Или мы в переходный период ориентируемся на блок рабочих и крестьян под руководством пролетариата -- тогда эта линия должна быть основным принципом нашей деятельности всюду и везде.

Или это для нас -- "красное словцо". Тогда мы можем допустить те "вольности дворянства", которые намечает тов. Преображенский. Но тогда мы должны ясно видеть, что это идет против рабоче-крестьянского блока, что здесь иная, не ленинская оценка движущих сил революции, что здесь в основе иное представление о ходе всего революционного процесса.

И тогда нужно выбирать.

Нам нечего доказывать, каков должен быть наш выбор. Ибо ленинизм подтвержден не только логическими аргументами, хотя бы и самыми совершенными, но и опытом трех революций, по меньшей мере.

7. "ЗАКОН" ТОВ. ПРЕОБРАЖЕНСКОГО В ЦЕЛОМ

Нам хотелось бы сказать теперь несколько слов по поводу общей формулировки "закона". Прежде всего, необходимо отметить путаницу в самом содержании этого "закона",-- путаницу, которая на первый взгляд скрыта, не видна, спрятана.

Представим себе два типа стран: промышленная страна с незначительным крестьянско-аграрным привеском и страна крестьянская со слабой индустрией. Для ясности изобразим дело графически:

После социалистического переворота черная часть (промышленность и крупное сельское хозяйство) попадает в руки пролетариата. Когда начинается процесс накопления, то немудрено, что в первом случае "удельный вес" прибавочного труда промышленности будет иметь большее значение для социалистического накопления, а во втором -- неизмеримо меньшее. Но это положение является поистине труизмом, ибо это -- только другое выражение того факта, что в первом случае "удельный вес" промышленности гораздо больше, чем во втором.

Однако тов. Преображенский наряду с этим ставит другое положение и связывает его вместе с "труизмом", что неверно, ибо не всегда обязательно. А именно, тов.

Преображенский говорит об эквивалентности или, вернее, о неэквивалентности обмена между городом и деревней, причем выходит, будто, чем больше удельный вес крестьянского хозяйства, тем менее эквивалентен должен быть обмен, и наоборот.

Однако это, как упомянуто, вовсе не обязательно. Пусть перед нами высокоразвитый хозяйственный комплекс. Пусть, следовательно, крестьянское хозяйство в нем -- совершенно незначительная величина (доминирует крупное с.-хоз. производство и концентрированная промышленность). Значит ли это, что удельный вес прибавочного труда, идущего с крестьянства в фонд социалистического накопления, велик? Нет, он ничтожен. Но значит ли это, что здесь обязательно имеется эквивалентный обмен? Ничуть. Ибо как раз неэквивалентность может быть очень велика в силу громадной разницы в технико-экономической структуре. Даже при весьма дешевой цене (самой по себе) продуктов промышленности крестьянин будет получать не полный эквивалент, ибо его индивидуальные издержки на единицу хлеба будут гораздо выше издержек в крупном сельском хозяйстве, и потому неизбежно расхождение трудовых ценностей при обмене, если даже считать по "двум системам", как считает здесь тов. Преображенский.

Вопрос, таким образом, не так уж прост, как он выглядит у тов. Преображенского.

Чтобы ближе присмотреться к "закону", мы должны сперва проанализировать, что же, в сущности, понимает тов. Преображенский под "социалистическим накоплением" и т.

д. Послушаем самого автора:

"Социалистическим накоплением мы называем присоединение к основному капиталу производства прибавочного продукта, который не идет на добавочное распределение среди агентов социалистического производства, а служит для расширенного воспроизводства. Наоборот, первоначальным социалистическим накоплением мы называем накопление в руках государства материальных ресурсов, главным образом, из источников, лежащих вне комплекса государственного хозяйства (этот курсив наш. -- Н. Б.). Это накопление в отсталой крестьянской стране должно играть колоссально важную роль, в огромной степени ускоряя наступление момента, когда... это (т. е. государственное.-- Н. Б.) хозяйство получит, наконец, чисто экономическое преобладание над капитализмом. ...Накопление первым способом, т.