Хочу тебя богиней я

Назвать строкою первою.

Но сразу рвется линия,

И обзываю стервою.

Я обнял всю Галактику

Своей мечтой крылатою.

А ты свою гнешь тактику:

Мол, как с твоей зарплатою ?

В подъезде в ночь дождливую

"Спускаю" страсть недельную,

А мысль свербит гадливая:

Мне б с комнатой отдельною.

Зову тебя я стервою,

Но вновь меняю линию.

Поверь: тебя я первую

Хочу назвать богинею.

Сию ответственную тему

Здесь неуместно обсуждать.

И я не буду досаждать

Рассказом про свою систему.

Я приведу лишь для примера

Часть постулатов моей веры.

А в целом как-нибудь потом

Я сочиню вам целый том.

Благодарю Тебя за свет,

За то, что сам восстал с постели,

И что источники монет

Пока еще не оскудели.

Меня устроить не прошу

Жить в однокомнатной квартире;

Зла на соседей не держу.

Хочу с милицией жить в мире.

Прости, что веры нет в душе,

Что не приучен я молиться.

Едва очухавшись - уже

Соображаю похмелиться.

Прошу еще поклон принять

За то, что сил даешь трудиться

И что позволишь мне опять

С спокойной совестью напиться.

Каюсь, Господи, прости!

Одна томит меня забота:

Быстрее, время, мчись к шести!

Скорей кончайсь, моя работа!

Хоть я не верую, молю,

Чтоб день рабочий так промчался,

Как будто он почти к нулю

В своем движеньи приравнялся.

Не потому, что я ленив,

На эту тему я шептался,

А чтоб здоровый коллектив

Меня исправить не пытался.

Перед начальством чтобы дрожь

Не ощущалась в мыслях даже,

Не видеть чтоб их гнусных рож,

Не слышать шелеста бумажек.

И про успехи чтоб не лгать,

Не выть в восторге без причины,

И никогда не пролагать

Дорогу новому почину.

Кретинов не превозносить,

Стоящих у кормила власти,

И сообща не поносить,

Кто тщится отвратить напасти.

На вахту чтобы не вставать

На благо нашего народа,

И обязательств не давать

Прожить пять лет в четыре года.

А для потребности души

Яви, молю, крупицу блату:

Иметь, как прежде, разреши

Мою грошовую зарплату.

Таким и будь ты на века,

Занудный, серый день работы.

День раздраженья и зевоты,

День ожидания звонка.

С торчаньем в тесном коридоре,

С куреньем в заданных местах,

С пошлейшей шуткой на устах,

С суждением о всяком вздоре,

С решением пустых задач,

К начальству трепетным походом,

С общением со всяким сбродом,

День без беды и без удач.

Стезю свою сам выбирай.

Живи не завтра, а сегодня.

Входи… отнюдь не в преисполню,

Но далеко не в чистый рай.

Мозги напрасно не крути,

Судьбы своей не уклоняйся.

К привычной стойке прислоняйся.

Другого не ищи пути.

Входи!

И ощути души

Родство с таким, как сам, народом.

И на алтарь клади природы

Свои последние гроши.

Сей злачный дом благодарю,

И уходя, с ним не прощаюсь.

И ни к кому не обращаясь,

Речь сам с собою говорю:

Глядите, я плетуся еле,

Смиривши страсти, сер и тих.

Хочу лишь на своих двоих

Дойти до собственной постели,

Иду, душою чист и светел.

Молю Его: будь добр, уважь!

Чтобы во мне порядка страж-

Интеллигента не приметил.

Что я качаюсь - пусть не в счет.

Ведь пил, бывало, сам Спаситель!

Ужель районный вытрезвитель

Опять мой путь пересечет ?!

Грязь оботри с усталых крыл.

Спусти на землю дух тревожный.

Скользни в каморку осторожно,

Сосед чтоб матом не покрыл.

И дверь закрывши на крючок,

Закончи день на жестком ложе.

Скажи Ему: Спасибо, Боже,

Я всем доволен.

И - молчок.

Но, откровенно говоря,

К моим мольбам глухими остаются боги.

Мне очень редко втихаря

Случается добраться до своей, берлоги.

И записал я в свой актив

Выговоров с полсотни всяческого рода.

И припечатал коллектив

Ко мне пословицу "В семье не без урода",

По призванью я - поэт.

Но стих я редко сочиняю.

Я энергично начинаю,

А вот окончить силы нет.

Пока я стих в себе ношу,

Я возношуся над Вселенной.

Но пропадает все мгновенно,

Как на бумагу запишу.

И в общем, с кончика пера

Исходит лишь одна мура.

К тому же в прошлое давным-давно

Ушло все то, что мне воспеть было дано.

Зоренька ясная.

Девица красная.

И руса коса.

И как жемчуг роса.

Куда это делося, ясен ответ:

Чистого света в реальности нет.

Есть грязь и ухабы.

Усталые бабы.

Да пьяные драки.

Да высшие враки.

Это ведется у нас отродясь.

И чистой лишь в песне становится грязь.

Тут много рифмачей.

Но знаю хорошо я,

Никто из них не есть поэт душою.

Вот почему я за свои творенья

Не жду от них ни слова одобренья.

А если кто случайно, вскользь меня помянет,

Их лица леденеют, и беседа сразу вянет.