Директор перебил ее - ему захотелось съязвить:

- Спички были, наверно, с акцизной наценкой? Она не поняла и продолжала:

- Очень возможно. Во всяком случае, четвертая загорелась, я зажгла свечу, ушла к себе и прилегла. Через четверть часа мне показалось, что пахнет паленым. А я до смерти боюсь пожара. Если уж он случится у нас, то не по моей вине. Я на этот счет сама не своя, особенно с тех пор, как у нас загорелась сажа в трубе - я же вам рассказывала. Так вот, я, разумеется, встаю, выхожу, все осматриваю, обнюхиваю, как ищейка, каждый закоулок и замечаю, что тлеет мой зонтик. Вероятно, в него упала спичка. Сами видите, что с ним.

Директор покорился своей участи. Он спросил:

- Во сколько вы оцениваете ущерб?

Она мялась, не решаясь назвать цифру. Потом, чтобы не выглядеть мелочной, опять предложила:

- Отдайте его в перетяжку сами. Я вам доверяю.

Он отказался:

- Нет, сударыня, не могу. Скажите, сколько вы требуете.

- Но... Пожалуй... Мм-м... Нет, сударь, я не хочу наживаться на вас. Сделаем так: я отнесу зонтик в мастерскую, попрошу обтянуть его хорошим, прочным шелком и представлю вам счет. Вы согласны?

- Вполне, сударыня. Отлично. Вот записка в кассу - там оплатят ваши расходы.

Он протянул бумажку, г-жа Орейль схватила ее, поднялась и вышла, рассыпаясь в благодарностях и спеша убраться, пока директор не передумал.

Теперь она весело шагала по улице, присматривая зонтичную мастерскую пошикарней. Наконец выбрала достаточно богатое с виду заведение, вошла и твердым голосом распорядилась:

- Обтяните этот зонтик хорошим, очень хорошим шелком. Самым лучшим, какой у вас есть. За ценой я не постою.