Святой Георгий ответил, что каждый знает ровно столько, сколько ему необходимо знать в данную минуту. А завтра, в восемь часов утра, мне надлежит встретиться на площади у собора с Ксаной Монаховой. Конец связи и наилучшие пожелания.

Настроение у меня чуточку поднялось – Ксану не пошлют сюда по пустякам. Что-то у них есть, что-то изменилось, так будем бодрыми и целеустремленными, господа великолепные гепарды…

Я остановил такси и поехал в ратушу. Ратуша оказалась красным кирпичным зданием, позднейшей подделкой под средневековье. Тем не менее она была красива. Даже свои химеры имелись на крыше, а в стену было вделано чугунное ядро, якобы угодившее сюда во времена старинной войны. На стоянке рядом с цивильными автомобилями помещался джип с эмблемой Войск ООН, в нем сидели пятеро солдат, и пулемет был развернут в сторону площади. Вот это мне очень не понравилось. Солдаты появляются возле административных зданий в преддверии серьезных событий строго определенного разряда. Что же здесь назревает?

Я расплатился с шофером и поднялся по мраморным ступеням, чувствуя на себе пристальные взгляды солдат. В большой приемной, чья аскетическая сухость несколько смягчалась произраставшей в майоликовой кадке пальмой, за полированным столом сидела милая девушка в сиреневом платье. Посетителей не было. Мертвый сезон, очевидно.

– Что вам угодно? – обаятельно улыбнулась девушка.

– Адам Гарт – обозреватель «Географического еженедельника», – улыбнулся я не менее обаятельно, подал ей визитную карточку. – Господин мэр предупрежден о моем визите.

– Простите, кем предупрежден? – она опустила под стол правую руку – нажимала какую-то кнопку.

– Комиссаром полиции Зипперлейном.

– Простите, вы политический или научный обозреватель?

– Какое это имеет значение?

– О, никакого, – с улыбкой сказала девушка. – Просто я иначе представляла себе обозревателей.

– Более вальяжным, с благородными сединами?

– Что-то вроде того…

Игра в вопросы и ответы начала мне надоедать. Да и никакая это не игра. Девица неумело тянула время. Интересно, зачем?

Ага. С грохотом распахнулась дверь из приемной в коридор, влетели двое крепких парней в штатском, один остался у косяка и навел на меня «штарк», второй подошел и деловым тоном предложил, поигрывая наручниками:

– Прошу сдать оружие.

Я медленно вынул «хауберк» и отдал ему. Девица взирала на сцену разоружения с восторженным ужасом. На моих запястьях впервые в жизни защелкнулись браслеты, и меня повлекли в коридор. Я, конечно, не сопротивлялся. Вот так. В приемной, несомненно, был выявляющий оружие детектор.

Меня провели на третий этаж и втолкнули в комнату с изящной, но надежной решеткой на окне. Среди сейфов и дисплеев восседал краснолицый мужчина в штатском.

– Здравствуйте, – нахально сказал я ему.

– Почему носите оружие? Где взяли? – рявкнул он вместо ответного приветствия.

– Нашел на улице, – сказал я. Терпеть не могу, когда на меня рявкают, особенно такие вот краснолицые. – Валялось на тротуаре, знаете ли.

– Обыскать! – рявкнул он.

Я поднял над головой скованный руки, и мои провожатые накинулись на меня с проворством опытных скокарей. Добычу они выложили на стол перед шефом, тот покопался в ней, отодвинул в сторону житейские мелочи – авторучку, зажигалку, карманный путеводитель, ключи. Наступила напряженная тишина.

Ситуация сложилась пикантная. Перед ним лежали три документа, все с моей фотографией, и все на разные фамилии. Зеленая книжечка обозревателя «Географического еженедельника», бордовая книжечка криминальной полиции, которую я из-за переполоха с оживающими непоседливыми трупами забыл вернуть Зипперлейну, а он забыл ее забрать, и, наконец, удостоверение сотрудника МСБ, прямоугольник из особого сплава, защищенный от подделки кое-какими хитроумными способами. Краснолицый их, без сомнения, знал. Он жестом указал мне на стул, придвинул белую коробочку акустического анализатора.

– Сижу за решеткой в темнице сырой, – сказал я, наклоняясь к прибору. Спектр голоса столь же уникален и неповторим, как отпечатки пальцев.

Краснолицый пару минут забавлялся с дисплеями и сверхсекретными кодами. Потом жестом приказал молодому поколению снять с меня наручники и выметаться.

– Радужку проверять будете? – спросил я.

– Нет нужды. Мне извиняться?

– Ладно уж, – великодушно сказал я, распихивая по карманам свое добро. – Спишем на издержки вредного цеха. Лучше объясни, к чему такие предосторожности?

– Вы – Голем?

– Так точно.

– У нас неспокойно, – сказал он. Вынул из стола пачку фотографий и веером, словно опытная цыганка, стал раскладывать передо мной. – Все они здесь. Вот… вот… вот…

Я узнал многих старых знакомых – главарей, атаманов подполья. Едва ли не с каждым у меня нашлось бы о чем побеседовать и немедленно.

– Вот так, – сказал он. – По неполным сведениям, – в городе до двухсот их мальчиков с оружием. Целый зверинец. Дело пахнет «концертом». Притом не простым «концертом», понимаете? И вот теперь полковник Артан, – он ткнул себя большим пальцем в грудь, – сидит и ломает голову, чего от них ждать. Ломает совместно с Конни Чавдаром. На днях мы перехватили шифровку от Дикого Охотника к Дальрету, и в ней Охотник с несвойственным ему пафосом, едва ли не поэтическим слогом сообщает, что они собираются провернуть «небывалое» по масштабам, поистине «эпохальное дело», в результате чего «нынешняя система правления рухнет навсегда, и мы будем господами мира». Я цитировал подлинник.

– Бред, – сказал я. – Охотника я знаю. Мерзавец он умный, экстремист заматеревший, но фантазером его нельзя назвать. Приземлен, как крот.

– Вот именно, – согласился Артан. – Но объясните вы мне, отчего вдруг такая трезвая и приземленная до идиотизма личность, как Дикий Охотник, вдруг начинает изъясняться так поэтически и обещать коллегам сияющие горизонты?

– В принципе можно объяснить…

– Объяснить? – гаркнул он, по-медвежьи вскидываясь на дыбки. – Вы мне вот это объясните!

Он рывком распахнул дверцу высокого сейфа и через стол швырнул мне короткий десантный автомат. Я поймал его за цевье. Покачал головой и присвистнул – дуло автомата завязано узлом, но металл нисколько не деформировался, даже воронение не пострадало…

– Впечатляет? – спросил полковник Артан, забрал у меня автомат и водворил его в сейф. – Вот такие метаморфозы иногда происходят по ночам с автоматами патрульных. Можете также посетить вычислительный центр. Тоже… метаморфозы. Загляните еще на завод реактивных авиадвигателей – право слово, не пожалеете…

– Кто такой Даниэль Регар?

– Астроном местной обсерватории, – ничуть не удивившись, ответил полковник. – У вас на него что-нибудь есть?

– Нет. Пока нет. А у вас?

– Все, что у меня на него есть, это обвинение в сотрудничестве с дьяволом или марсианами – в зависимости от интеллекта информатора. Какие события привели к возникновению таких слухов – неизвестно.

– Так, – сказал я. – Полковник, а как по-вашему, что происходит с детьми? Как вы объясните происходящее?

– Не знаю.

– Честное слово, неплохой ответ, – сказал я. – По чести, он удовлетворяет меня больше, чем попытки свалить вину на бога или дьявола…

– Вообще-то у меня была версия…

– Ну-ка!

– Инопланетная агрессия, – признался он стыдливо. – Пришельцы с коварными целями обучили детей всякой чертовщине. Или – с благими целями. Попытка контакта…

– Но доказательств нет… – сказал я. – Ну ладно, всего хорошего, я пошел к мэру.

Увидев меня вторично, девица в приемной опешила. Видимо, предвкушала уже, как будет рассказывать подругам о своем героическом участии в поиске опасного террориста. Я молча показал ей удостоверение криминальной полиции. Залившись краской, она молча показала на дверь в кабинет мэра. Я прошел по зеркальному паркету и представился:

– Адам Гарт, обозреватель «Географического еженедельника».

– Садитесь, – сказал мэр, мужчина лет шестидесяти с длинным интеллигентным лицом. Седой, похожий на пианиста. – Меня зовут Адриан Тарнот. Вы давно у нас?