– Дженни, ты?

– Кто же еще. – Секретарша Кристофера Маккормика произнесла это таким тоном, словно Констанс была узницей, общение которой ограничивалось единственным тюремщиком. – У меня для тебя новость.

Предчувствуя неладное, Констанс отломила кусочек завалявшегося бисквита.

– Что-то случилось?

– Я не знаю, случилось или нет, но шеф хочет видеть тебя сегодня в пятнадцать ноль-ноль в своем кабинете.

– Дженни, я же в отпуске, – жалобно простонала Констанс, уже понимая, что все ее планы полетели в тартарары. – Неужели в агентстве не осталось никого, кто…

– Ты сама виновата, – безжалостно прервала ее Дженни. – Нечего было спешить. Маккормик никогда бы не стал искать тебя в Греции. А теперь, раз уж ты здесь, хныкать нечего. – Она сделала небольшую паузу и, убрав строгие нотки, отчего ее голос приобрел нормальное человеческое звучание, спросила: – Как отдохнула? Я слышала, что греки потрясающие…

– Нет, – коротко отрезала Констанс. – Греки – потные, толстые, сопящие коротышки с золотыми цепями на шее. – Удивленная собственной злобной тирадой, она принужденно рассмеялась. – Передай шефу, что я буду.

На то, чтобы разложить вещи, принять ванну, переодеться и перекусить оставалось не более четырех часов, так что с мыслями о приятном отдыхе на диване пришлось расстаться.

Выйдя из ванны, Констанс остановилась перед высоким зеркалом в розовой пластмассовой раме. Двадцать восемь – это еще не старость. Констанс присмотрелась к глядевшей на нее из глубины стекла женщине. Придраться вроде бы не к чему: стройные ноги с изящными икрами, круглые колени, бедра… Бедра, пожалуй, немного полноваты, но зато талия, и без того тонкая, казалась еще тоньше. Груди с розовыми сосками не потеряли ни упругости, ни крепости.

Констанс усмехнулась – надо было позагорать нагишом или хотя бы топлесс, как это делали жившие в соседнем номере француженки, и тогда все тело покрылось бы чудесным ровным золотистым загаром, без этих дурацких «белых пятен».

Она заглянула в карие, с зелеными пятнышками, глаза и невесело улыбнулась.

– Ты неисправима, Конни, и одиночество твой крест.

– Итак, Констанс, ваша задача состоит в том, чтобы удостовериться в подлинности находящихся в коллекциях предметов, сверить описи, организовать при необходимости дополнительную экспертную проверку и представить заключение. Все прочие, в том числе юридические вопросы, будет решать другой человек. – Уильям Паркер снял очки и посмотрел на сидевшую на краешке стула молодую женщину. – Готовы? Она пожала плечами.

– Да, сэр.

– Мы понимаем, что отзываем вас из отпуска, мисс Эллингтон, – добавил Кристофер Маккормик, – и поэтому компенсируем неиспользованные дни. Эта сделка крайне важна для нашего агентства, так что в случае успеха можете рассчитывать на достойное вознаграждение.

Констанс опустила глаза.

– Ну раз все ясно, не станем вас задерживать. Вам еще нужно приготовиться, так что…

Она открыла рот, собираясь задать еще один вопрос, но в этот момент в дверь постучали и в кабинет, не дожидаясь ответа, вошел высокий мужчина лет тридцати с небольшим в прекрасно пошитом костюме из тонкой шерсти. Скользнув взглядом по Констанс, он бодро кивнул ей и непринужденно расположился в кожаном кресле, предназначавшемся только для самых почетных клиентов.

– Добрый день, джентльмены. Ну и погодка! Если так пойдет дальше, то лета нам не видать. Как там в Греции, Конни? Ты, наверно, не вылезала из моря, да? Парфенон еще стоит? – Он перевел взгляд на Маккормика. – Ну как, она согласна?

– Да, – ответил за партнера Паркер. – Констанс любезно согласилась выйти из отпуска на два дня раньше срока. Мы ввели ее в курс дела. – Он повернулся к своему давнему другу и коллеге. – Прекрасная команда, а, Крис? Думаю, у них все получится.

– Не сомневаюсь. Вы ведь уже работали однажды вместе, да, Брайан?

– Приходилось, – весело ответил Брайан Дорретти. – Это было года три назад, в Солсбери. Мы тогда…

Констанс уже ничего не слышала. Вопрос, готовый было сорваться с губ, вылетел из головы, и она с опозданием закрыла рот. Работать в паре с Брайаном Дорретти! Нет, только не это! Ну какой черт ее дернул вернуться в Лондон! Ну почему ей так фатально не везет!

– Извините, мистер Паркер, – пробормотала она, чувствуя, как расплывается по щекам краска смущения – так случалось каждый раз, когда обстоятельства заставляли ее говорить неправду. – Я совсем забыла. Я не могу поехать в Эдинбург. У меня срочное… мне надо… надо составить отчет… Кроме того…

На еще одну отговорку не хватило фантазии, и Констанс замолчала, понимая, что проиграла, что боссы легко сломают ее сопротивление и что от судьбы не уйти.

Уильям Паркер ободряюще похлопал ее по плечу.

– С отчетом прекрасно справится и Гейл. Не переживайте. Вы же понимаете, что нам просто некому больше доверить столь важное задание. Двенадцать коллекций, стоимость которых превышает миллион фунтов стерлингов. Как полагаете, Гейл с этим справится? Или Ванесса?

– Эй, Конни, перестань упрямиться.

Прохладные пальцы Брайана Дорретти прикоснулись к запястью, и ее словно ударило электрическим током. Сердце нервно запрыгало, в ушах зазвенело, тело как будто окаменело, и Констанс Эллингтон пришлось напрячь всю волю, чтобы не потерять сознание и не упасть на роскошный узорчатый ковер. Господи, да что же это с ней такое!

Все началось три года назад, когда она едва успела отработать в агентстве «Темз Истейт корпорейшн» три или четыре месяца. Ее и Брайана Дорретти отправили в Солсбери, где, по данным надежных источников, проживал одинокий старик, всю жизнь едва сводивший концы с концами, но обладавший при этом великолепной коллекцией средневековых миниатюр, продажа которых обеспечила бы безбедное существование не только ему самому, но и его детям и внукам, если бы таковые имелись. Паркер лично наведывался к упрямцу несколько раз, но потерпел неудачу. В конце концов, предчувствуя близкую кончину, старик позвонил в агентство и выразил желание расстаться с шедеврами, чтобы передать вырученные деньги на нужды местной больницы. Брайан и Констанс выехали в Солсбери в тот же день, а на утро следующего было назначено оформление сделки. Но сделка не состоялась. Исследуя миниатюры, Констанс быстро установила, что перед ней умело изготовленные копии. Потрясенный хозяин тут же вызвал полицию и экспертов из Лондона. Началось расследование, в ходе которого выяснилось, что копии состряпали в столице по заказу жившего в доме более трех лет слуги старого коллекционера. Дело получило большую огласку, а Констанс заработала премию от боссов и зависть некоторых из своих коллег. Но запомнилось ей не это, а один эпизод, случившийся, когда они вернулись вместе в Лондон, и Брайан поднялся в ее квартиру за каким-то документом. Констанс предложила ему кофе, а он вдруг взял ее за руку и сказал: «Почему я не видел тебя раньше? Где ты была?» В его взгляде было удивление, а соприкосновение их пальцев вызвало нечто вроде электрического разряда, парализовавшего Констанс на несколько мгновений.

За прошедшие три года Брайан Дорретти заметно изменился, возмужал и продвинулся по карьерной лестнице. Практически все юридические вопросы агентства решались им лично или после консультации с ним. Он стал носить дорогие костюмы, модные галстуки, переехал из пригорода в Челси и сменил скромный «остин» на мощный «ровер».

Но при всех видимых и невидимых изменениях кое-что осталось прежним: тот же насмешливый взгляд пронзительных голубых глаз, прикрытых бахромой густых черных ресниц, те же пушистые, кажущиеся невесомыми русые волосы и та же магия, кроющаяся в каждом прикосновении, в каждом жесте, в каждом слове.

– Я не упрямлюсь, – ответила она, стараясь не смотреть на его слегка приоткрытые губы. – Просто…

– Мисс Эллингтон, я понимаю ваше состояние, но, думаю, вы прекрасно справитесь, а потом передохнете. – Кристофер Маккормик побарабанил пальцами по стеклу. – Съездите в Париж на уикенд, а?