Маклюэр на секунду смежил веки, рука его опустила стакан с шерри на стол. Он выждал короткую паузу. Взял со стола сигарету, затянулся дымом и опустил её в чёрную пепельницу.

— Я один в этой комнате, — сказал он.

Лэнтри не шелохнулся.

— Один. Вы ведь мёртвый, — констатировал Маклюэр. — Мой мозг не в состоянии это постигнуть. Да это пища вовсе не для мозга, а для других органов чувств, для подкорки, для подсознания. Сначала я думал, этот человек выдумал, что он мёртвый, восстал из могилы, считает, что не человек, а настоящий Вампир. А что, разве не логичное объяснение? Да любой другой на вашем месте, пролежав вот так в земле несколько столетий кряду, воспитанный в тёмных веках варварских предрассудков и бредовых поверий, восстав из гроба, тоже бы себя принимал за Вампира. Конечно же, это логично! Этот человек подверг себя самогипнозу, заставил все функции своего тела подчиняться новым для него, выдуманным им обстоятельствам, так, чтобы они не противоречили слишком явно его фантазиям, его паранойе. Он управляет своим дыханием. Он говорит себе: я не слышу своего собственного дыхания, следовательно,

я

мёртв. Он не разрешает себе есть и пить. Этим он занимается, очевидно, когда спит или находится в состоянии полубодрствования-полусна, когда функционирует только какая-то часть мозга, заботливо скрывая от другой все признаки его человеческого существования.

Маклюэр практически уже закончил монолог.

— Так вот, я ошибался. Вы не сумасшедший. И не занимаетесь самообманом. Меня вы тоже обмануть не можете. Всё в вашем конкретном случае слишком уж лишено всякой логики и — должен вам признаться — просто пугает. Вам что, доставляет какое-то удовольствие знать, что вы пугаете меня? Я теряюсь в догадках, как вас классифицировать, к какой группе странных индивидуумов отнести. Вы очень, очень странный тип, Лэнтри. Я рад, что повстречал вас. У меня получится очень любопытный доклад для Сайенс Холла.

— А разве так уж нехорошо, что я оказался мёртвым? — полюбопытствовал Лэнтри. — Это считается преступлением?

— Вы не можете не признать, что это совершенно экстраординарное явление.

— Вы всё же ответьте, это что, преступление — быть мёртвым? — настаивал Лэнтри.

— Да нет у нас теперь ни преступлений, ни судов, чтобы их разбирать. Мы собираемся вас хорошенько исследовать, дабы уяснить, как вы вообще стали возможным в природе, как вы получились. Это как с тем химическим веществом, которое в одну минуту является инертной материей, а уже в следующую — это живая клетка. Бог его знает, как оно там получается, но ведь факт отрицать не станешь. Вот и вы тоже, такая же невозможность по всем законам логики, но ведь существуете. И этого тоже нельзя отрицать. С вами вообще с ума можно сойти!

— А отпустите вы меня на свободу, когда всё про меня вычислите?

— Вас не станут задерживать. И если вы не пожелаете подвергаться экспертизе, то и с ней мы не станем вас насиловать. Но я почему-то уверен, что вы не откажетесь предложить свои услуги во имя научных целей.

— Быть может, и так. Посмотрим, — отозвался Лэнтри.

— Но вы всё же признайтесь, прошу вас, — не выдержал Маклюэр. — Что вы там делали, во временном морге?

— Ничего такого особенного я там не делал.

— Но когда я вошёл, вы что-то там произносили.

— Просто мне было любопытно.

— Не лгите мне. Очень нехорошо с вашей стороны лгать мне. Правда всегда лучше. Разве не правда, что вы мертвец, вы единственный в своём роде, и вам очень одиноко на белом свете. И потому-то вы всех и убивали, чтобы у вас была компания.

— Это вы ещё из чего заключили?

Маклюэр засмеялся.

— Самая элементарная логика, дорогой мой, обычная логика. Когда я буквально только что, минуту назад, понял, что вы действительно мёртвый, как вы там это называли? Вампир, кажется? Совершенно дурацкое слово! Ну так вот, я незамедлительно связал вашу персону со взрывами в Крематориях. А до того момента у меня не было ни малейшего повода так плохо о вас думать. Но потом всё в головоломке стало укладываться на свои места: то, что вы мертвец, что очень легко догадаться по снедающей вас одинокой ярости и ненависти ко всем живым людям, о вашей зависти к ним, потому что вы ведь в сущности что такое на самом деле? — ходячий труп, и ничего больше. Ну а дальше всего один шаг до логического умозаключения о том, что Крематории взорвались отнюдь не случайно, это ваших рук дело. Вы стоите среди мёртвых тел в морге и ищете у них поддержки в исполнении своих мрачных планов, вы ищете друзей и подобных себе зомби…

— А вы шустрый какой, оказывается! — Лэнтри встал со стула, но не успел пройти и полпути до собеседника, как Маклюэр, оправдывая данную ему характеристику и опрокидывая свой стакан с шерри, быстро ретировался. Полный отчаяния, Лэнтри осознал, что он как полный идиот упустил единственную возможность расправиться с Маклюэром: ушами прохлопал, надо было раньше действовать — теперь момент безвозвратно упущен. Это было единственным оружием, единственным способом выживания Лэнтри в обществе, где никто никого не убивал. Эти кретины даже заподозрить друг друга в подобном грехе не смеют. К любому подходи и убивай себе на здоровье.

— Эй вы, вернитесь! Куда вы смылись? — И Лэнтри кинул в Маклюэра ножиком.

Но шустрый Маклюэр уже укрылся за креслом. Сама идея, что от этого зомби надо куда-то прятаться, защищаться — уже сама такая идея была для него слишком нова. То есть, в принципе, он вроде уже начал что-то соображать, но ещё не полностью, так что у Лэнтри ещё оставался какой-то, пускай мизерный, но шанс. Если, конечно, ему достанет ума и ловкости воспользоваться им.

— О нет, — сказал Маклюэр, укрываясь за креслом от надвигающегося на него Лэнтри. — Вы, верно, хотите убить меня. Это очень странно, однако, тем не менее, так оно и есть. Вы пытаетесь зарезать меня перочинным ножом или сотворить что-нибудь в том же роде. Так что не обессудьте, но мне придётся воспрепятствовать вам совершить подобное злодеяние, потому что оно слишком странное, чтобы иметь место в нынешнем здравом мире, оно противно человеческому разуму.

— Я и вправду убью вас, — признался Лэнтри и тут же пожалел, что у него вырвали это признание, даже ругнулся про себя за подобную неосторожность: ничего более худшего в этой обстановке он и произнести не мог.

Лэнтри сделал выпад через кресло, пытаясь достать противника по нелепому единоборству его нелогичной по всем нынешним меркам ненависти.

А Маклюэр, напротив, был до противного логичен.

— Вы ничего хорошего не добьётесь, если убьёте меня. И вы сами об этом отлично знаете.

Они схватились не на шутку в рукопашной схватке, переворачивая столы и разбрасывая на пути все предметы обстановки в комнате.

— Вы разве не помните, что произошло в морге?

— Я плевать хотел на то, что там происходило! — закричал Лэнтри.

— Вы же не смогли заставить тех мертвецов восстать из их неживого состояния, правда?

— А я плевать на всё хотел! — голосил в отчаянии Лэнтри.

— Да поймите же вы, наконец, — урезонивал его Маклюэр. — Таких, как вы, уже больше никогда не будет. Все ваши старания обречены на провал, что бы вы ни предпринимали.

— Я всё равно уничтожу вас, всех, всех вас! — кричал Лэнтри.

— А потом что? Вы же всё равно останетесь в полном одиночестве, подобных вам больше не будет. Никого рядом с вами не будет.

— Я улечу на Марс. У них там ещё есть могилы, есть надгробия — не то что у вас. Я там обнаружу для себя новых друзей, таких же, как я сам, найду себе новых соратников.

— Да ничего подобного, — обескуражил его Маклюэр. — Только вчера выпустили новый декрет, который немедленно был принят к исполнению. В тех могилах вы уже не застанете покойников. Их тела будут на следующей же неделе преданы огню.

Они уже катались по полу в яростной схватке. Лэнтри удалось вцепиться руками в горло противника.

— Да послушайтесь же, пожалуйста, слова здравого смысла, — умолял его Маклюэр. — Поймите же, вы всё-таки умрёте.