Слишком резвы милые подруги, Слишком дерзок их открытый взор. Лишь она одна в предвечном круге Ткет и ткет свой шелковый узор.
Робкие томят ее надежды, Грезятся несбыточные сны. И внезапно - красные одежды Дрогнули на золоте стены.
Всем лицом склонилась над шелками, Но везде - сквозь золото ресниц Вихрь ли с многоцветными крылами, Или ангел, распростертый ниц...
Темноликий ангел с дерзкой ветвью Молвит: "Здравствуй! Ты полна красы!" И она дрожит пред страстной вестью, С плеч упали тяжких две косы...
Он поет и шепчет - ближе, ближе, Уж над ней - шумящих крыл шатер... И она без сил склоняет ниже Потемневший, помутневший взор... Трепеща, не верит: "Я ли, я ли?" И рукою закрывает грудь... Но чернеют пламенные дали Не уйти, не встать и не вздохнуть...
И тогда - незнаемою болью Озарился светлый круг лица... А над ними - символ своеволья Перуджийский гриф когтит тельца.
Лишь художник, занавесью скрытый, Он провидит страстной муки крест И твердит: "Profani, procul ite, Hic amoris locus sacer est".
Май - июнь 1909 Perudgia - Spoleto
УСПЕНИЕ
Ее спеленутое тело Сложили в молодом лесу. Оно от мук помолодело, Вернув бывалую красу.
Уже не шумный и не ярый, С волненьем, в сжатые персты В последний раз архангел старый Влагает белые цветы.
Златит далекие вершины Прощальным отблеском заря, И над туманами долины Встают усопших три царя.
Их привела, как в дни былые, Другая, поздняя звезда. И пастухи, уже седые, Как встарь, сгоняют с гор стада.
И стражей вечному покою Долины заступила мгла. Лишь меж звездою и зарею Златятся нимбы без числа.
А выше, по крутым оврагам Поет ручей, цветет миндаль, И над открытым саркофагом Могильный ангел смотрит в даль.
4 июня 1909 Spoleto
ЭПИТАФИЯ ФРА ФИЛИППО ЛИППИ
Эпитафия сочинена Полицианом и вырезана на могильной плите художника в Сполетском соборе по повелению Лаврентия Великолепного.
Здесь я покоюсь, Филипп, живописец навеки бессмертный, Дивная прелесть моей кисти - у всех на устах. Душу умел я вдохнуть искусными пальцами в краски, Набожных души умел - голосом бога смутить. Даже природа сама, на мои заглядевшись созданья, Принуждена меня звать мастером равным себе.
В мраморном этом гробу меня упокоил Лаврентий Ме'дичи, прежде чем я в низменный прах обращусь.
17 марта 1914
-----------------------------------------------------------------------
Sic... - Так незаметно многих уничтожают годы,// Так приходит к концу всё сущее в мире;// Увы, увы, невозвратимо минувшее время,// Увы, торопится смерть неслышным шагом. (лат.).
Questa sera - Сегодня вечером (итал.).
Bella - Прекрасная (итал.) - распространенное в Италии название Флоренции.
Profani... - Идите прочь, непосвященные: здесь свято место любви (лат.).
-----------------------------------------------------------------------
РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
(1908 - 1916)
ЗА ГРОБОМ
Божья матерь Утоли моя печали Перед гробом шла, светла, тиха. А за гробом - в траурной вуали Шла невеста, провожая жениха...
Был он только литератор модный, Только слов кощунственных творец... Но мертвец - родной душе народной: Всякий свято чтит она конец.
И навстречу кланялись, крестили Многодумный, многотрудный лоб. А друзья и близкие пылили На икону, на нее, на гроб...
И с какою бесконечной грустью (Не о нем - бог весть о ком?) Приняла она слова сочувствий И венок случайный за венком...
Этих фраз избитых повторенья, Никому не нужные слова Возвела она в венец творенья, В тайную улыбку божества...
Словно здесь, где пели и кадили, Где и грусть не может быть тиха, Убралась она фатой от пыли И ждала Иного Жениха...
6 июля 1908
ДРУЗЬЯМ
Молчите, проклятые струны!
А. Майков
Друг другу мы тайно враждебны, Завистливы, глухи, чужды, А как бы и жить и работать, Не зная извечной вражды!
Что' делать! Ведь каждый старался Свой собственный дом отравить, Все стены пропитаны ядом, И негде главы приклонить!
Что' делать! Изверившись в счастье, От смеху мы сходим с ума И, пьяные, с улицы смотрим, Как рушатся наши дома!
Предатели в жизни и дружбе, Пустых расточители слов, Что' делать! Мы путь расчищаем Для наших далеких сынов!
Когда под забором в крапиве Несчастные кости сгниют, Какой-нибудь поздний историк Напишет внушительный труд...
Вот только замучит, проклятый, Ни в чем не повинных ребят Годами рожденья и смерти И ворохом скверных цитат...
Печальная доля - так сложно, Так трудно и празднично жить, И стать достояньем доцента, И критиков новых плодить...
Зарыться бы в свежем бурьяне, Забыться бы сном навсегда! Молчите, проклятые книги! Я вас не писал никогда!
24 июля 1908
ПОЭТЫ
За городом вырос пустынный квартал На почве болотной и зыбкой. Там жили поэты, - и каждый встречал Другого надменной улыбкой.
Напрасно и день светозарный вставал Над этим печальным болотом: Его обитатель свой день посвящал Вину и усердным работам.
Когда напивались, то в дружбе клялись, Болтали цинично и пряно. Под утро их рвало. Потом, запершись, Работали тупо и рьяно.
Потом вылезали из будок, как псы, Смотрели, как море горело. И золотом каждой прохожей косы Пленялись со знанием дела.
Разнежась, мечтали о веке златом, Ругали издателей дружно. И плакали горько над малым цветком, Над маленькой тучкой жемчужной...
Так жили поэты. Читатель и друг! Ты думаешь, может быть, - хуже Твоих ежедневных бессильных потуг, Твоей обывательской лужи? Нет, милый читатель, мой критик слепой! По крайности, есть у поэта И косы, и тучки, и век золотой, Тебе ж недоступно всё это!..
Ты будешь доволен собой и женой, Своей конституцией куцой, А вот у поэта - всемирный запой, И мало ему конституций!
Пускай я умру под забором, как пес, Пусть жизнь меня в землю втоптала, Я верю: то бог меня снегом занес, То вьюга меня целовала!
24 июля 1908
* * *
Когда замрут отчаянье и злоба, Нисходит сон. И крепко спим мы оба
На разных полюсах земли.
Ты обо мне, быть может, грезишь в эти Часы. Идут часы походкою столетий,
И сны встают в земной дали.
И вижу в снах твой образ, твой прекрасный, Каким он был до ночи злой и страстной,
Каким являлся мне. Смотри:
Всё та же ты, какой цвела когда-то, Там, над горой туманной и зубчатой,
В лучах немеркнущей зари.
1 августа 1908