Я поспешила к двери, когда телефон в моей руке подал сигнал.

Вздрогнув, я посмотрела вниз и увидела короткое сообщение от Одена.

«В деле».

О, Боже!

Я улыбалась, по-прежнему спеша к двери, когда телефон снова подал сигнал.

Я стояла у двери, выполняя сразу несколько задач: открывая ее и читая сообщение от Олимпии.

«Я тоже».

Я не знала, было ли это из-за Лора или из-за меня, или из-за нас обоих.

Я просто знала, что это был очередной прогресс.

Это сделало меня счастливой.

И когда я открыла дверь, то взмолилась всем святым, что то, что меня ждет за ней, тоже сделает меня счастливой.

Я посмотрела на лицо Микки, поймала его взгляд и замерла, счастье меня покидало.

Он ничего не сказал, просто вошел внутрь, так что я была вынуждена отступить назад. Войдя, он остановился, и я тоже.

Он закрыл дверь и снова повернулся ко мне.

- Привет, - тихо сказал он.

- Привет, Микки, - ответила я тем же тоном.

- Я должен вернуться к детям, - сказал он мне.

Но он только что пришел.

- Я…

- Рианнон так и не появилась.

Я ошеломленно уставилась на него.

Его бывшая должна была быть на ужине?

Осознание этого заставило множество мыслей пронестись в моей голове, включая тот факт, что он поцеловал меня в ресторане, а один из его вариантов после нашего поцелуя включал в себя присоединиться к ним за ужином, который был бы заполнен его детьми и бывшей женой.

А еще я вспомнила кое-что, чего не заметила раньше. Что, когда мы с Брэдли приехали в ресторане, они сидели за столиком, накрытом на четверых, и у них уже стояли блюда.

Так же было, и когда мы уезжали.

Но главной мыслью, которая оттеснила все остальные, было то, что мама Киллиана не пришла на ужин по случаю его дня рождения.

- О, нет, - выдохнула я, подходя ближе и поднимая руку, чтобы положить ее ему на грудь. - Она собиралась приехать?

- У нас есть соглашение, - коротко сказал он, выглядя странно, говоря странно, будто он сдерживался, но едва-едва. - Чтобы дети не чувствовали всей той потери, которую они могут почувствовать из-за ее дерьма, мы делали все возможное, чтобы в особые дни подарить им семью. Не разбегаться совсем, черт возьми, но и не смотреть, как она спит в канун Рождества, что может натолкнуть их на определенные мысли. Но, по крайней мере, мы бы проводили вместе ужины по случаю дня рождения, Рождества, Дня благодарения. Если бы кто-то из нас нашел кого-то, это было бы частью сделки, и как бы то ни было, он должен был это принять. Мы развелись полтора года назад, разошлись еще годом раньше, и все было нормально. Она никогда не бросала детей.

- Итак, - осторожно начала я, - она позвонила? Объяснила…

- О да, эта стерва позвонила, - прервал меня Микки, злобно рыча.

Его тон напугал меня, но я заставила себя оставаться рядом с ним и держать руку на его груди, хотя он не касался меня и держался также странно, как и говорил.

- Звучит не очень хорошо, - тихо заметила я.

- Так и есть, - подтвердил он. - Ты этого еще не видела, но когда Килл побывает у нее, он просто меняется на глазах. Он дуется, капризничает. Это длится день или два, но я даю ему то время, что нужно, и он успокаивается. Он приезжает к ней на неделю, она все портит, так что, вернувшись, он снова для меня потерян. Порочный круг. Так что сегодня вечером, чем дольше она не появлялась, он знал, они знали.

- Что они знали? - осторожно спросила я, когда он больше ничего не сказал.

- Что она пьет не просыхая.

Я судорожно сглотнула, Микки продолжил:

- Когда мы были вместе, я прикрывал ее задницу. Говорил себе, что дети этого не понимают. Это была ложь. Они все видят. Хуже того, они это чувствуют. Такое случалось не так уж и часто, но я-то наблюдал это постоянно, черт возьми. После того, как я решил, что этот раз будет последним, когда она вернулась домой, я собрал ее вещи. Велел ей бросить пить или убираться нахрен. Она сказала, что у нее нет никаких проблем, хотя у нее было такое похмелье, что она выглядела лет на восемьдесят. Я сказал ей, что если ее исчезновение из дома на три дня без предупреждения, чтобы напиться, не было для нее проблемой, ей нужно забрать свои шмотки и уйти. Затем она схватила свои шмотки и свалила.

Я подошла ближе и прошептала:

- Микки.

- После того как я от нее отделался, она взяла себя в руки и никогда не вела себя подобным образом, когда дети были у нее. Никогда не бросала детей на произвол судьбы. Никогда не пропускала ни одного особого ужина. Но мы сидели в ресторане уже двадцать минут до твоего прихода, Эми, она должна была встретиться там с нами, но так и не появилась. Через пятнадцать минут после того, как ты ушла, после четвертого сообщения, которое я не мог скрыть, что отправил этой стерве, чтобы узнать, где она, черт возьми, Килл начал сходить с ума. Потом он потерял контроль и закатил истерику. Я вывел его на улицу, чтобы успокоить, мне пришлось это сделать, но он хотел уйти. Мы ушли, отправились покупать гребаные гамбургеры в день рождения моего мальчика, потому что это было все, чего он хотел. Пришли домой, начали печь торт и разбирать подарки, позвонила стерва. Она набрала номер телефона Эш. Килл знал, что это была она, схватил его прежде, чем моя девочка смогла спасти его от этого дерьма, и он получил звонок на день рождения от матери, которая была полностью в хлам.

Я почувствовала, как мои глаза наполнились слезами.

О, Киллиан.

- Милый, - прошептала я, подходя еще ближе, теперь прижимая к нему руку.

- Он вел себя с ней хорошо, мой мальчик хорошо ведет себя со своей мамой, но, завершив разговор, слетел с катушек. Швырнув в стену тортом, испеченным для него Эш, он умчался в свою комнату. Мы поговорили, он все еще не успокоился, но я даю ему время. Я должен вернуться к нему, потому что мне нужно привести его в порядок и разобраться с беспорядком, учиненным Рианнон. Снова.

- Ладно, тогда иди, - предложила я.

- Нам надо поговорить.

Это не звучало многообещающе.

Но в тот момент речь шла не обо мне.

- Я никуда не денусь, - сказала я ему.

- Лучший поцелуй в моей жизни, - сказал он мне.

Я резко втянула воздух, эти пять слов пронеслись по моему горлу, к животу, прямо к кончикам пальцев ног.

- Хочу больше, - продолжал он. - Ты со мной?

Я кивнула и остановила себя от того, чтобы сделать это с унизительным энтузиазмом.

- Хорошо, - коротко ответил он. - Мы поговорили. Я разберусь со своим мальчиком, и мы поговорим еще.

- Хорошо, Микки.

Он резко наклонился и прикоснулся своими губами к моим.

Его губы были твердыми и в то же время мягкими, одеколоном он не пользовался, но пахло от него просто божественно.

Он поднял голову одновременно с рукой, и, наконец, коснулся меня. Обхватив мой подбородок, он провел большим пальцем по моей щеке.

Он ничего не сказал, только нежно коснулся меня и посмотрел мне в глаза.

Я ничего не сказала в ответ, просто стояла и не мешала ему.

Потом он сказал:

- Позвони мне, детка.

- Хорошо, Микки, - повторила я.

Его губы изогнулись в обеспокоенной улыбке, которая все еще была удивительной, прежде чем он отпустил меня, повернулся к двери и исчез за ней.