- У тебя есть пять минут, чтобы назвать мне десять причин, по которым я не должна тебя полностью отшить, когда ты сама почти полностью это сделала со мной, - ответила она.

Я сделала глубокий вдох.

Затем я потратила гораздо больше пяти минут и рассказала ей все, что могла.

О себе, обо всех моих прозрениях, о всех, возможно, идиотских мыслях о нашей дружбе, о маме и папе, о Лоре, о Конраде, о детях, о Мартине, о Джози и ее семействе, об Алиссе и ее семействе, об Эшлинг, о Киллиане, о Бостоне Стоуне, о Брэдли... и о Микки.

Я осушила бокал с вином и во время всех этих разговоров вновь наполнила его до краев.

И когда я закончила, вино никак не подействовало, я чувствовала напряжение, ожидая ее ответ, который меня шокировал:

- Ты сделала мелирование без меня?

- Э... да, - нерешительно ответила я.

Воцарилась тишина.

- Робин… - начала я.

Она перебила меня:

- Детка, если бы ты была готова двигаться дальше, я могла бы быть лучшей подругой, отправившейся туда с тобой. Я могу устроить хаос. А могу и не устраивать.

- Знаю, но...

- Но неважно, - отрезала она. - Я понимаю, к чему ты клонишь, но ты знала меня еще до того, как наши жизни рухнули. Ты знала, что получишь от меня все, что тебе когда-либо было нужно.

Она была права.

А я была идиоткой.

- Прости, Робин, я просто... думаю, что пытаясь всюду поступить правильно, я наделала ошибок.

- Ну да, наделала, - согласилась она, и я снова напряглась, но поняла, что сделала это без всякой причины, а она продолжила: - Но неважно. Ты двигаешься дальше. У тебя по соседству живет красавец, который хорошо целуется, и он целует тебя. Твои дети наконец-то вытаскивают свои головы из задниц. И у меня есть для тебя потрясающая новость.

Я не могла до конца поверить в то, что происходит. Вот и все. Я объяснила, Робин выслушала, и дело было сделано.

Хотя мне следовало бы в это поверить.

Она была права. Хаос и возмездие не поглотили ее полностью.

Ее основным кредо были дружба и верность, но они не остановили начало возмездия и хаоса.

Защищая себя, я перестраховалась.

И как только я поняла это и признала, Робин, будучи Робин, позволила этому случиться.

Я решила сделать то же самое, устроилась поудобнее, схватила вино и, прежде чем сделать глоток, спросила:

- И какая же?

- Я тоже двигаюсь дальше.

Я чуть не поперхнулась вином и пробормотала:

- Что, прости?

- Представь себе, та инструктор по пилатесу, из-за которой меня бросил мой бывший засранец, тоже ушла к инструктору по пилатесу. И этот инструктор - она.

Я почувствовала, что мои глаза стали огромными прямо перед тем, как разразиться смехом.

- Нет, - выдавила я сквозь смех.

- Да, - радостно ответила она. - Мой бывший засранец отправил свою упругую сучку прямо в объятия другой упругой сучки. Разве это не потрясающе?

- Так и есть, - согласилась я.

- Все только об этом и говорят. Он так унижен, что взял отпуск и прячется в моем бывшем доме на Коронадо.

- Это великолепно, Робин, - сказала я ей.

- Знаю, - ответила она. - И у меня еще новость. – Сказав это, ее голос изменился, - но это может оказаться не так потрясающе.

О нет.

- Какая? - осторожно спросила я.

- Новость не про меня, милая, - сказала она.

Моя шея напряглась.

- Дети?

- Нет, - быстро ответила она. Последовало долгое колебание, прежде чем она продолжила:

- О тебе.

Я почувствовала, как мои брови сошлись на переносице.

- Мне?

- Ты забыла о нем? - тихо спросила она.

О нет.

- Да, - осторожно ответила я.

- Ладно, тогда это не должно быть так больно, как могло бы.

О Боже!

- Робин, что? - потребовала я.

- Я обедала с Хеленой, - быстро ответила она. - Она сказала, что ее муж ездил на конференцию. На той конференции был кто-то из нейрохирургов, которые работали с Конрадом в Кентукки. Они разговорились, и Рон Хелены упомянул о Конраде и Мартине, и о тебе, и о том, что Конрад и Мартина переехали в Мэн. Так как эти ребята работали с Конрадом, то при этой новости они рассказали, что Конраду было вынесено предупреждение, потому что он трахался с каждой медсестрой, оставаясь наедине с ними в больнице. Одна из них разозлилась и подала иск о сексуальных домогательствах, вот почему вы, ребята, вернулись в Ла-Хойю.

Я сидела на табурете с бокалом вина в руке, опершись локтем о стойку, и не двигалась.

Он говорил, что появилась лучшая возможность.

Он говорил, что будет больше денег (и так оно и было).

Он ни словом не обмолвился о сексуальном домогательстве.

- Хуже того, - спокойно продолжила она. - Они сказали, что то же случилось и в Бостоне, поэтому вы, ребята, отправились в Кентукки.

Я сидела неподвижно и невидящим взглядом смотрела на бутылку вина.

- Знаю, это выглядит плохо, но давай посмотрим на светлую сторону, - предложила Робин. - Если ты хочешь вернуть своих детей, ты можешь откопать этих сучек и...

- О, я откопаю этих сучек, - заявила я.

- Что? Правда? - спросила она.

Я не боролась за своих детей. Только думала, что делаю это. У меня был хороший адвокат. Он стоил целое состояние. Он был акулой, как и мой брат. Мой брат был добр ко мне. Он любил своих детей. Он любил моих детей. Но в зале суда он был свирепым львом, не знающим пощады.

На самом деле, это Лор порекомендовал моего адвоката.

Но я не дала ему волю действий. Я не хотела превращать все в кошмар. Не хотела, чтобы мои дети прошли через это.

Но на самом деле, я сама не хотела проходить через это. Я слишком погрязла в мелочности, которая никуда меня не привела, чтобы ввязываться в настоящую драку, которая стала бы гораздо лучшим вложением моей энергии.

- Я делаю успехи с детьми. Если так будет продолжаться, мне захочется, чтобы их было еще больше. Если они хотят того же, а Конрад с этим не согласен, тогда я представлю этих женщин судье и Мартине и уничтожу его, - постановила я.

- Вперед, девочка, - радостно ответила она.

И я пойду вперед.

Боже, он мне не просто изменял.

Он оттрахал целых три штата, пока был женат на мне!

Как я могла так в нем ошибиться?

Прежде чем я успела спросить об этом Робин, моя голова резко повернулась, потому что раздался громкий стук в дверь.

Снаружи горел свет, и фигура Микки отбрасывала тень на витражное стекло.

Он здесь.

У меня в животе все перевернулось.

- О Боже, Микки здесь, - выдохнула я Робин.

- Потрясающе.

Стук раздался снова. На самом деле, это был грохот.

Почему он стучит, а не звонит в звонок?

- Мне нужно открыть, - сказала я Робин, соскальзывая с табурета и ставя бокал.

- Определенно, - согласилась она.

- Я тебе скоро позвоню.

- Тебе же лучше, и просто к слову, если ты еще раз попытаешься отшить меня, не сказав, что у тебя на уме, то так просто меня назад не вернешь.

Я абсолютно точно знала, что это правда.

Я быстро подошла к двери и сказала:

- Мне бы хотелось сказать тебе, как я счастлива, что ты не стала все усложнять, но Микки здесь.

- Горячий парень у твоей двери. Каждая женщина знает, что это приоритет почти перед всем. Но я жду отчета. Скоро, - сказала она мне.

Я отпирала дверь, говоря:

- Ты его получишь.

- Пока, милая.

- Пока, сладкая.

Мы разъединились, я открыла дверь и посмотрела вверх.

При виде лица Микки мое «Привет» застыло на губах.

О нет, что же на этот раз натворила Рианнон?

Я отодвинулась, он вошел, я закрыла дверь и повернулась к нему, он остановился в четырех футах от меня.

- Все в порядке? - осторожно спросила я.

- О, да, - ответил он почему-то с сарказмом. - Мой сын теперь в полном порядке, потому что у него есть Xbox и пейнтбольное дерьмо примерно на пятьсот гребаных долларов.

Я уставилась на него, недоумевая, почему он считал, что это явно плохо.

- Разве это плохо? - спросила я, когда он замолчал.

- Черт возьми, нет, - ответил он, скрестив руки на груди. - Нет, потому что это напомнило мне, почему эта хрень не сработает.

Произнеся «эта хрень», он выбросил руку в мою сторону, а затем указал себе на грудь.

И когда он это сделал, у меня внутри все сжалось.

- Эта... хрень? - спросила я, задыхаясь, потому что мне вдруг стало трудно дышать.

Его большое тело пошевелилось, словно он устраивался поудобнее, и он спросил:

- Знаешь, во сколько мне встала покупка у моих родителей дома для нас с Рианнон?

Моя голова дернулась в замешательстве от этого странного вопроса.

- Нет.

- Семьсот тысяч, и на мне до сих пор висит на двести тысяч больше, чем я могу себе позволить, и теперь этот долг стал намного больше, чем я могу себе позволить, избавившись от Рианнон, чему я не очень огорчен, но, по крайней мере, эта стерва получала приличную зарплату.

- Микки…

- И у нас нет собственности на побережье, - перебил он меня. - Та дорога, которую я пересекаю, чтобы добраться до твоего дома, ты же знаешь, детка, это все равно, что переходить от домов, стоящих бешеных денег, к домам, стоящих гребаных пять миллионов долларов, и ты заключила сделку, потому что эти придурки, жившие здесь до тебя, облажались.

- Я не совсем понимаю, почему мы говорим об этом, - нерешительно заметила я.

- Ты не покупаешь моих детей, Амелия, - прямо заявил он.

Я взволнованно покачала головой, снова сбитая с толку, и спросила:

- Что, прости?

- Ты потратила на день рождения моего ребенка больше, чем я, - выпалил он.

- Но, он...

- Ты не спросила, - отрезал он. - Ты заявилась туда и взвалила на него этот груз, и что? - сердито спросил он. - Что дальше? У нас с тобой что-то начинается, они привыкают к женщине в своей жизни, тонущей в деньгах, и ты отдаешь им весь мир. Случается какое-нибудь дерьмо, между нами ничего не получается, как они смогут привыкнуть к тому, что им никто не будет преподносить этот мир на блюдечке?

Я понимала его точку зрения и понимала, что мое решение, принятое ранее в тот день, не было хорошим. У нас даже еще ничего не началось, а я уже совершала те же ошибки, что и со своими детьми, но теперь это были дети Микки.

Поэтому я начала:

- Ты прав. Я должна была…

Он снова не дал мне договорить.

- У меня уже была женщина, которой меня было недостаточно. Ей было недостаточно семьи, которую мы создали. Ей нужно было что-то еще, она нашла это, погрузилась в него, и оно стало важнее, чем все мы. И вот ты, поселяешься через дорогу, и я снова думаю о том, чтобы начать что-то с другой женщиной, не имея ни хрена возможности дать ей то, что ей нужно, потому что ей, черт возьми, ничего не нужно, потому что она может получить все, что, мать твою, хочет, используя финансы своей семьи.