— От чего бы оно могло износиться?

— Он же показывает его многим людям. У него еще есть фотография отца, играющего в теннис, есть фото, где он снят верхом на пони, и еще — отец у штурвала яхты.

— Наверное, у отца было много денег?

— Да, довольно много. Не говоря уже о деньгах миссис Броджест.

— И ее муж ушел от денег и от нее к другой женщине?

— Так мне рассказывали.

— Кто была эта женщина?

— Не имею понятия. Стэнли и его мать обходят этот вопрос молчанием. Мне лишь известно, что мистер Брод-жест и та женщина сбежали в Сан-Франциско. В июне мы со Стэнли провели там две недели. Он обшарил почти всю деловую часть города прежде, чем закончил поиски. Вы не представляете себе, сколько мне понадобилось сил, чтобы уговорить его вернуться. Он хотел совсем бросить работу и продолжить поиски в районе Бэй.

— Допустим, он найдет отца. Что тогда?

— Не знаю. Думаю, что и сам Стэнли не знает.

— Вы говорили, что ему было одиннадцать-двенадцать лет, когда отец ушел от них. Сколько лет прошло с тех пор?

— Сейчас Стэнли двадцать семь. Пятнадцать лет,

—- Может ли он позволить себе бросить работу?

— Нет, конечно же, нет! Мы много должны его матери и другим людям. Но он очень безответственный человек, и все, что я смогла сделать,— это уговорить его не бросать работу.

Она замолчала, глядя на голые стены комнаты и на календарь, к листкам которого не притрагивались уже несколько месяцев.

— У вас есть ключ от этой штуковины? — спросил я, положив руку на шкатулку.

— Нет. Ключ от нее только один, и он у Стэнли. Стол тоже всегда заперт. Он не хочет, чтобы я читала его корреспонденцию.

— Как вы думаете, он переписывался с той девушкой?

Не имею понятия. Он получает письма отовсюду, Я не вскрываю их.

— Вы не знаете, как ее зовут?

— Она сказала, что ее зовут Сью, так, по крайней мере, она говорила Ронни.

— Мне хотелось бы взглянуть на регистрационную карточку машины. Как насчет ключей от гаража?

— Ключ у меня есть, я держу его на кухне.

Мы прошли на кухню, где она открыла стенной шкафчик и сняла с гвоздя ключ. С его помощью я открыл гараж.

Ключи от «мерседеса» торчали в замке зажигания. Регистрационной карточки не было, но за приборным щитком я нашел завалившуюся туда квитанцию об уплате страховки за машину, выписанную на имя Роджера Армистеда, проживающего по адресу: Санта-Тереза, Кресчент-драйв, 10. Я записал имя и адрес в свой черный блокнот и вылез из машины.

— Что вы там нашли? — спросила Джин.

Я показал ей открытый блокнот.

— Вы знаете Роджера Армистеда?

— Нет, не знаю. Видите ли, Кресчент-драйв находится в богатом районе города.

— Да и «мерседес» стоит немалых денег. Школьная подруга Стэнли вряд ли обременена заботами о хлебе насущном. А может быть, она украла его...

Джин непроизвольно сделала предостерегающий жест, который постаралась скрыть.

— Пожалуйста, не говорите так громко.

Этими словами и мимикой она дала мне понять, что за оградой из виноградника существуют соседи.

— Вообще эта история со школьной подругой просто смешна. Она не может быть ею, так как значительно моложе его. Не говоря уже о том, что он учился в частной школе для мальчиков в Санта-Терезе.

Я щелчком открыл блокнот.

— Дайте мне ее описание.

— Очень симпатичная блондинка, вес примерно мой: около пятидесяти двух килограммов, рост тоже мой — метр шестьдесят семь. Прекрасная фигура. Глаза скорее синие. Пожалуй, глаза — наиболее примечательная ее особенность, они очень странные.

— В чем их странность?

— Я не могу описать их,— продолжала Джин.— Я даже не берусь утверждать,— то ли они совершенно невинные, то ли совершенно холодные и аморальные. Я сразу же подумала об этом, как только она вошла в дом вместе со Стэнли.

— Стэнли как-нибудь объяснил, почему он привел ее в дом?

— Он сказал, что ей надо поесть и отдохнуть, и потребовал, чтобы я приготовила ей обед. Я приготовила, но она лишь чуть-чуть поела горохового супа.

— Она говорила что-нибудь?

— Со мной не говорила. Она разговаривала с Ронни.

— О чем? '

— Это был какой-то несуразный разговор. Она рассказала ему дикую историю о маленькой девочке, которую оставили одну на всю ночь в домике в горах. Ее родителей убило какое-то чудовище, а саму ее унесла огромная птица, вроде кондора. Она сказала, что это произошло с ней самой, когда она была маленькой. Потом спросила Ронни, хотел бы он, чтобы это произошло с ним. Конечно, это была сказка, но мне было очень неприятно, словно она пыталась при помощи Ронни выйти из своего истерического состояния.

— А как он реагировал на это? Испугался?

— Не совсем так. Он был ею очарован, в противоположность мне. Я прекратила этот разговор и отослала его.

— Она сказала что-нибудь, когда вы его отослали?

— Нет, ничего не сказала, но кое-что с ней произошло...

Джин подняла голову к небу, закрытому тучами пыли, носившейся в воздухе.

— Думаю, что она сама чего-то испугалась, и это подействовало на меня. Конечно, я и до этого уже была расстроена. Очень странно, непохоже на Стэнли, что он привел ее в дом, будто невесту. Я почувствовала, что с этого момента в моей жизни что-то нарушилось, и с этим я уже не смогу ничего поделать.

— Может быть, «что-то» нарушилось еще раньше, в июне?

Джин пристально посмотрела на меня. В глазах ее словно отразилось потемневшее небо.

— Июнь — это месяц, который мы провели в Сан-Франциско, Почему вы спросили именно об июне?

— Это — месяц, на котором открыт календарь в кабинете вашего мужа.

В этот момент перед домом остановилась машина, и из-за угла показался мужчина. Видимо, он чувствовал себя очень неудобно в темном мятом костюме. У него было длинное бледное лицо, а над глазами приклеены кусочки папиросной бумаги, как это делают, когда заклеивают ранку или порез.

Он направился прямо к дому. Джин вышла на звонок, я последовал за ней.

— Стэнли Броджест здесь?

— К сожалению, нет,— помедлив, ответила Джип,

— Тогда, может быть, вы — миссис Броджест?

Видно было, как он сделал усилие, чтобы разговаривать вежливо, однако в его тоне явно слышалась агрессивность.

—- Да, я — миссис Броджест.

— Когда вы ждете вашего мужа?

— Не знаю.

— Должны же вы знать, хотя бы примерно!

— К сожалению, не знаю.

— Если вы не знаете, тогда кто же знает?

Он был очень раздражен, и я вступил в разговор:

— Броджест уехал из города на уикенд. Кто вы и что вы хотите?

Мужчина ответил не сразу. Он взмахнул в бешенстве рукой и ударил себя по лицу. На лице остался красный отпечаток четырех пальцев.

— Кто я — не ваше дело,— ответил он.— Мне нужны деньги. Лучше бы вам связаться с ним и передать ему это. Вечером я улетаю из этого города и намерен получить деньги.

— О каких деньгах вы говорите?

— Это касается только нас с ним. Дайте ему знать. К вечеру я должен получить тысячу долларов, иначе нас рассудит небо. Передайте ему это.

По глазам его было видно, что он не верит тому, что говорит. Я подумал, что он—-старый зубр. На лице его была тюремная бледность, и он явно чувствовал себя неуютно при дневном свете. Он все время держался поближе к стене, словно искал защиты от света.

— У моего мужа нет таких денег,

— У его матери есть,

— Что вы знаете о его матери? — спросила дрожащим голосом Джин,

— Я хорошо знаю, что она не нуждается. Он обещал взять у нее сегодня деньги и до вечера отдать мне.

— Но сейчас еще рано, не правда ли? —заметил я,

— Не так уж рано, к тому же его нет в городе, и вообще...

— Он что-то купил у вас?

— Откуда вы взяли, что я торговец?

Он бросил на меня подозрительный взгляд, и я понял, что этот человек в любой момент может потерять терпение.

— Передайте ему, что я вернусь сюда к вечеру. Если он не заплатит мне, то пусть нас рассудит небо!