Пусть, с пеной ярых уст, вся Скорбь, что рвет власы,

    Вас накреня, в рыданьях душных,

На чаше виснет Зол, вы ж играм сильф воздушных

    Послушны, чуткие Весы!

Совьются времена — в ничто; замрут часы;

    Ты станешь, маятник заклятья!

Но стойкий ваш покой все чертит крест Распятья,

    Неумолимые Весы!

Dante, Inf, XXV 41[10]

Уж я топчу верховный снег

Алмазной девственной пустыни

Под синью траурной святыни;

Ты, в знойной мгле, где дух полыни,-

Сбираешь яды горьких нег.

В бесплотный облак и в эфир

Глубокий мир внизу истаял…

А ты — себя еще не чаял

И вещей пыткой не изваял

Свой окончательный кумир.

Как День, ты новой мукой молод;

Как Ночь, стара моя печаль.

И я изведал горна голод,

И на меня свергался молот,

Пред тем как в отрешенный холод

Крестилась дышащая сталь.

И я был раб в узлах змеи,

И в корчах звал клеймо укуса;

Но огнь последнего искуса

Заклял, и солнцем Эммауса

Озолотились дни мои,

Дуга страдальной Красоты

Тебя ведет чрез преступленье.

Еще, еще преодоленье,

Еще смертельное томленье -

И вот — из бездн восходишь ты!

Есть агница в базальтовой темнице

Твоей божницы. Жрец! Настанет срок -

С секирой переглянется восток,-

И белая поникнет в багрянице,

Крылатый конь и лань тебя, пророк,

В зарницах снов влекут на колеснице:

Поникнет лань, когда «Лети!» вознице

Бичами вихря взвизгнет в уши Рок.

Елей любви и желчь свершений черных

Смесив в сосудах избранных сердец,

Бог две души вдохнул противоборных -

В тебя, пророк,— в тебя, покорный жрец!

Одна влечет, другая не дерзает:

Цветы лугов, приникнув, лобызает.

Я стою в тени дубов священных,

Страж твоих угодий сокровенных,

Кормчая серебряных путей!

И влачит по заводям озерным

Белый челн, плывущий в небе черном,

Тусклый плен божественных сетей.

И влачатся, роясь под скалами,

Змеи-волны белыми узлами;

И в крылатых просветах ветвей,

Дея чары и смыкая круги,

Ты на звенья кованой кольчуги

Сыплешь кольца девственных кудрей.

Так я жду, святынь твоих придверник,

В эту ночь придет ли мой соперник,

Чистая, стяжавший ветвь твою,

Золотой добычей торжествуя,

Избранный, от чьей руки паду я,

Кто мой скиптр и меч возьмет в бою.

Обречен ли бранник твой, Диана,

Новой кровью жадный дерн кургана

Окропить и в битве одолеть?

И сойдешь ты вновь, в одеждах белых,

На устах пришельца омертвелых

Поцелуй небес напечатлеть.

И доколь, кто тайн твоих достоин,

Не придет, я буду, верный воин,

Жрец и жертва, лунный храм стеречь,

Вещих листьев слушать легкий лепет

И ловить твоих касаний трепет,

Льющихся на мой отсветный меч.

Рудой ведун отливных рун,

Я — берег дюн, что Бездна лижет;

В час полных лун седой валун,

Что, приливая, море движет.

И малахитовая плеснь

На мне не ляжет мягким мохом;

И с каждым неутомным вздохом

Мне памятней родная песнь.

И все скользит напечатленней

По мне бурунов череда;

И все венчанней, всё явленней

Встает из волн моя звезда…

Рудой ведун глубинных рун,

Я — старец дюн, что Бездна лижет;

На взморье Тайн крутой валун,

Что неусыпно Вечность движет.

Людских судеб коловорот

В мой берег бьет неутомимо:

Тоскует каждый, и зовет,

И — алчущий — проходит мимо.

И снова к отмели родной,

О старой памятуя встрече,

Спешит — увы, уже иной!

А тот, кто был, пропал далече…

Возврат — утрата!.. Но грустней

Недвижность доли роковая,

Как накипь пены снеговая,

Всё та ж — у черных тех камней.

В круговращеньях обыдённых,

Ты скажешь, что прошла насквозь

Чрез участь этих пригвожденных

Страданья мировая ось.

       Чем устремительней живу

И глубже в темный дол пройденный путь нисходит,

Тем притягательней очей с меня не сводит

Былое… Не жил я — лишь грезил наяву.

«Мы — жили,— кладбище мне шепчет вслед — беги,

От нас не убежишь! Ты грезил сны; мы — жили…

— Стремился мимо ты: мы скрытно сторожили

        Твои шаги!

Отраву наших слез ты пил из пирных чаш…

-. Ты нас похоронил: разрыли мы могилы…

— Мы — спутники твои. Тебе мы были милы.

        Навек ты — наш!

Мы не туман: узнай отринутых теней

Из превзойденных бездн простертые объятья…

— Не шелест осени у ног твоих: заклятья

        Поблекших дней!

Я руку протянул тебе: ты был далече…

— Я оттолкнул тебя от срыва: грезил ты…

— Друг друга ждали мы: ты не узнал при встрече

        Своей мечты.

Меня ты уронил в разымчивой метели;

Живая, я сошла в медлительный сугроб…

— Ты пел, меня сложив в глубокий, узкий гроб,-

        О колыбели»…

Серебряно-матовым вырезом горы

Об-он-пол обстали озеро мрачное…

В заповедное, родное, прозрачное

   Уходят взоры!

На берег, обвеянный смутою хмурой,

Плюют буруны бешеной пеною…

Долго ли ведаться сердцу с изменою

   Подо мглой понурой?

Над лугом поблеклым деревья клонимы

Бесснежною вьюгой — зябкие, голые…

Там, в ясных зазубринах,— пурги веселые,

    Глубокие зимы!