— Почему идете здесь, а не по служебному входу?

— Там посол. Здесь велено.

— Документы?

— Вот, пожалуйста, лениво вытянул бумагу отец, нечаянно просыпав серый порошок клопомора и дуста.

— Аккуратнее, — поморщился таможенник.

Аяз из-под козырька кепки наблюдал, как таможенник Речкин, так значилось на табличке, прикрепленной на лацкане пиджака, брезгливо взял бумажку.

"Уж не сын ли это великого спортивного комментатора?" — припоминал Аяз фамилию.

Развернув её, Речкин ужаснулся, из бумажки посыпались тараканы, клопы и всякая нечисть.

— Да, да… — округлив глаза, потеряв дар речи, защелкал зубами страж границы.

— Извини, друг, я на работе, при исполнении, так сказать… — пожал плечами отец, — документы ассенизатора проверять будешь? — поинтересовался он.

Набрав полную грудь воздуха и чуть не задохнувшись, раскрасневшийся таможенник повизгивая, самоотверженно стряхивал с себя кровных врагов санэпидемстанции.

— Не будешь, значит, — выждав паузу, подытожил отец. Аккуратно сложив серую бумажку, выпавшую из рук таможенника, и, подхватив сумку с инструментами, он направился на летное поле, где на солнышке в обществе серых самолетов сверкая грелся, белый лайнер посла Хоринотрундии. Сын семенил следом, отпугивая своими ароматами пассажиров и работников аэропорта. Стая черных ворон потянулась нескончаемым шлейфом за Аязом.

Беспрепятственно преодолев длинноногую стюардессу, брезгливо выскочившую из салона, отец облегченно вздохнул:

— Вот, сынок, умей пользоваться слабостями людскими. А теперь за работу. Ищи свой дипломат.

В салоне, кроме накрытого столика, было пусто. Открыв багажное отделение, Аяз охнул: все полки и весь пол был аккуратно заставлены сумками, как две капли воды сходными с его дипломатом.

— А как его здесь найти? Зря пришли, — заплакал Аяз.

— Нда, — почесал в затылке отец, — задача усложняется. Ну, думай, а мне придется протянуть время, — и, надев на лицо себе и сыну маски, отец закачал насос, разбрызгивая пульверизатором гадостный клопомор.

Карманкул рассказал мне много сказочных историй. Я их слушала и записывала. Я не знаю, сколько прошло времени, но туман уже стал рассеиваться, и вскоре объявили посадку ряда рейсов, однако моего среди них не было. Меня все время тревожила мысль об украденном паспорте. В очередной раз задумавшись об этом, я услышала:

— О чем думаем? — это спросил Карманкул.

— Извините, но мне все-таки неудобно из-за паспорта.

— А, ты об этом, вот возьми, верни, — и Карманкул протянул мне паспорт.

Отложив блокнот в сторону и взяв паспорт, я встала. От долгого сиденья затекли ноги. Спускаться на высоких каблуках было не удобно. Я уже увидела того респектабельного человека, который стоял у стойки кафе и наслаждался утренним кофе, но…

— Зачем я одела эти босоножки, ведь не люблю же каблуки; да, чего только не сделает женщина ради красоты…, - думала я, приближаясь нему.

То ли я засмотрелась, то ли устала, но моя левая нога подвернулась, и я услышала треск ломающегося каблука моих дорогих, новых хоринотрундийских босоножек. Потеряв равновесие, я стала глупо размахивать руками, пытаясь найти опору. Вдруг мои пальцы наткнулись на что-то мягкое, податливое. Инстинктивно схватившись за неведомое, но казалось спасительное, я почувствовала, что падаю, — увлекая за собой молодого человека, цепко держа его за полы пиджака.

Должна сказать без лишней скромности, что грохот был не малый. Тем более что ещё упал и столик, за который пытался удержаться молодой человек.

Я не помню, сколько мы копошились на грязном, залитом кофе полу, но мне помогли подняться два здоровенных верзилы, при этом закрутив мне руки за спину.

Отряхивая от грязи свой пиджак, посол Хоринотрундии рассвирепел:

— Куда смотрейт полиция?

— На вас смотрит милиция, — ответили неизвестно откуда взявшиеся два милиционера.

Увидев спрятанный за поясом Джонсона пистолет, нас попросили пройти в кабинет стражей порядка. Джонсон попытался объяснить, что у него самолет и дипломатическая неприкосновенность.

Я ковыляла на сломанном каблуке, пытаясь сумочкой прикрыть дырку на чулке. Украдкой бросая взгляд на любопытную толпу мгновенно собравшуюся на месте происшествия, я стыдливо пыталась отряхнуть с платья пыль. В толпе зевак ободряюще улыбнулся Карманкул. "Вот и отдала паспорт, сделала доброе дело… Не делай добра, не получишь и зла…" — бормотала я себе под нос.

Ответив на ряд формальных вопросов, я услышала:

— Зачем вы напали на господина посла?

— Да я и не собиралась на него нападать.

— А господин посол утверждает, что вы сзади пытались снять с него пиджак, кстати, очень дорогой. Знаете, как это называется? — спросил милиционер.

— Да, знаю, — защищалась я, — мелкая неприятность.

— Это называется разбойное нападение. Что, понравился пиджачок господина Джонсона? — съехидничал милиционер.

— Понимаете… — начала я объяснять ему.

— Ничего не хочу понимать! — прогремел страж порядка, стукнув кулаком по столу. — Зачем вы подошли к господину?

— Я хотела вернуть ему паспорт.

— Что-о-о… — округлив глаза, протянул милиционер, — Значит, вы ещё и его паспорт умыкнули?

— Нет, меня попросили его вернуть.

— Кто попросил?

— Я его случайно нашла, — я поняла, в каком глупом положении оказалась: если сейчас начну рассказывать о Карманкуле и сказке, то меня посчитают не только бандиткой, но и сумасшедшей. "Дешевле молчать", — решила я, потому что босоножки уже отправили на экспертизу на случай подпила, колготки тоже забрали оставив мне только одни дырки. На самолет — практически опоздала, так как уже давно было объявлено об окончании посадки. Вместо того, чтобы усаживаться в мягкое кресло авиалайнера, я сейчас торчала на табуретке в комнате милиции. Если лавина идет, то обязательно где-то рядом. Меня спасало только то, что Джонсон куда-то очень торопился и все время поглядывая на часы — бубнил, что его ждут государственные дела, что он без претензий к этой террористке, причем все время намекая о важности содержимого его багажа.

Вскоре меня отпустили из-за отсутствия заявления от пострадавшего. Джонсон Всенам, подписав какие-то бумаги, выскочил из комнаты милиции. Выйдя босиком, я оглянулась в надежде найти киоск, где могла бы приобрести какие-нибудь тапочки. Тут мой взгляд наткнулся на Карманкула. Насупившись, я отвернулась и зашагала в противоположную от него сторону.

— Ну, не обижайся, — услышала я сзади, — смотри, что я тебе купил. Я думаю, что тебе понравится, — и Карманкул, забежав вперед, открыл крышку коробки, на дне которой лежали замечательные удобные босоножки. Сердце мое стало медленно оттаивать. Взглянув на свои босые ноги, я присела на скамейку и стала обуваться. Пока я колдовала над застежками, Карманкул посвящал меня в тайну моего падения.

— Понимаешь, надо было во что бы то ни стало задержать Джонсона. Поэтому пришлось пожертвовать твоим каблучком.

— Я все ещё не понимаю, зачем надо было его задерживать? — удивилась я.

— Посол обманным путем завладел волшебным дипломатом Аяза, а Аяз опаздывал в аэропорт, так что пришлось помочь. Пока ты сидела в комнате милиции, а Джонсон вместе с охранниками находились рядом с тобой. Аяз проник в самолет.

Когда сказка закончится, тогда я тебя с ними познакомлю.

Когда объявили об окончании посадки на мой рейс, я, махнув Карманкулу на прощание рукой и схватив дорожную сумку, ринулась к таможенной стойке для прохождения регистрации.

Некультурно подвинув культурную очередь пассажиров, я гордо «предъявила» свои документы таможеннику. «Речкин» прочитала я на табличке, прикрепленной к лацкану пиджака. "Уж не родственник ли это великого спортивного комментатора", — подумала я, пытаясь успокоиться после пережитых событий. Пальчики мои дрожали, язык заплетался, глаза нервно подергивались.