Застилая кровать, я дёргала и швыряла одеяло, неудивительно, что, в конце концов, оно свалилось на пол. Я рывком подняла его и бросила на постель. В этот момент в дверях появился Вайятху, какого-то грязно-белого цвета, вдобавок, дрожащий с головы до ног.

- Ложись, – велела я ему и ушла.

Всё так же, не оглядываясь, прошла к себе, захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной. На душе было как-то исключительно гадко, хотя почему – я никак не могла понять. Ведь должна, должна была понимать, что постельная игрушка – это тебе не плюшевый мишка, которого просто обнимают и засыпают. Что он должен уметь и знать многие вещи, которые мне даже не снились, о которых я слыхом не слыхивала… Почему же, когда обнаружилась всего-то малюсенькая часть его умений, мне стало так плохо?!.

Не находя ответа, я обхватила плечи руками и принялась ходить по комнате туда и сюда, пытаясь успокоиться.

Маугли не виноват, что он – то, что он есть, что из него сделали. Бессмысленно винить его в том, что попытался сделать то, что умеет лучше всего. Как там он сказал?.. «Хочу стать для вас самым лучшим Вайятху»? Вот, видимо, это он и пытался воплотить… Беда в том, что мне не нужен Вайятху. Ни лучший, ни хороший, ни средний, никакой. И если я не смогу объяснить это ему так, чтобы не напугать, не обидеть, не расстроить, то… лучше бы мне было не браться за это вообще. Лучше было бы оставить Маугли на Мирассе, где он умер бы, но, возможно, так и не понял, что его предали. А сейчас выходило, что я говорила ему одно, а делала совсем другое. О, Всевидящий! Помоги мне, пожалуйста, помоги! Потому что сама я дров наломаю, как пить дать! Уже чувствую, что наломала… Так, ну, хотя бы это надо срочно исправить…

Я вышла из своей спальни и решительно пошла к двери напротив.

Постучав, я перешагнула порог и остановилась. Конечно, он не лёг спать. Даже до кровати не добрался. Сгорбленная фигурка обнаружилась на полу, кажется, он и с места не сдвинулся после того, как я ушла. Всё такой же бесцветный, съёжившийся, дрожащий… Я почувствовала, как в груди начало уже не трепетать, а болеть.

- Маугли, почему ты не ложишься? – я села рядом, положила руку ему на плечо.

Лягушонок вздрогнул, подвигал лопатками, словно не решаясь выскользнуть из-под моей ладони, и спрятал лицо.

- Ты замёрз? У тебя спина холодная… И волосы ещё влажные. Вставай, пойдём в постель, тебе надо согреться…

Он начал всхлипывать, сначала тихонько, потом всё громче и громче, – минуты не прошло, как у него началась полноценная истерика!

Я побежала вниз, к нераспакованным ещё чемоданам, искать лекарства. Нашла успокоительное, взлетела наверх, заставила заморыша принять пару таблеток, потом перетащила его в свою кровать, закутала в одеяло, легла рядом, обняла и принялась баюкать, как маленького. Очень нескоро рыдания затихли, и ещё долго потом он судорожно вздыхал и всхлипывал. Хорошо хоть, не пытался высвободиться из моих рук или уйти в свою спальню…

- Маугли, – заговорила я, когда убедилась, что он уже способен воспринимать слова, – мне кажется, что мы опять с тобой что-то напутали. Как ты думаешь?

Кикиморыш шмыгнул носом и насторожился.

- Вот смотри: я не знала, что ты можешь начать целоваться, если я буду трогать тебя во сне. Если бы знала, то сначала разбудила бы. А что ты подумал?

В ответ горестное сопение.

- Маугли, расскажи мне, что, по-твоему, произошло?

- Сагите… Я не… Вы не… Просто я так вот…

Дождавшись, пока поток междометий иссякнет, я лишний раз убедилась в том, что лягушонок пока не превратился в неуправляемое животное, и контролировать его порывы мне, всё-таки, по силам. А потом начала выяснять, что же произошло. В результате, спать мы улеглись вообще под утро, но инцидент был исчерпан.

Я поняла, что Маугли занесло, потому что он перепутал сон с явью. Как он признался, ему и снилось всё то же самое: как будто я ласкаю его. Только вот в снах кикиморыш был куда смелее, поэтому и попытался сделать то, что, как выяснилось, ему давно уже хотелось… М-даааа. А тут оказалось, что я против, да ещё и настолько, что сначала отпрыгнула от него, как от прокажённого, а потом и вовсе выгнала из своей спальни. Само собой, кикиморыш перепугался до смерти и впал в натуральный ступор, решив, что натворил что-то непоправимое…

Хорошо, что я вернулась почти сразу, не то, боюсь даже представить, что бы он накрутил себе, скажем, к утру… С него сталось бы помереть от горя прямо там, на полу. Лишний раз отвесив себе мысленно подзатыльник, я вспомнила, что отказ от секса – чуть ли не единственное наказание в чистом виде, практиковавшееся хозяевами Вайятху. Вограны всё побери! И так-то всё сложно, тут даже головной болью, если что, не отговоришься… Надо искать новые схемы этих самых взаимоотношений, причём, видимо, сначала обо всем договариваться. О, Всевидящий! Что же это такое? Чем больше проблем решаешь, тем больше их наваливается!

Для начала объяснила Маугли, что я не против экспериментов, но прошу, чтобы он перед тем, как их воплощать, спрашивал, а хочу ли я этого. Для наглядности привела пример на тему укусов. Рассказала, что некоторым в постели очень нравится кусаться, но если не предупредить об этом партнёра заранее, можно получить по физиономии. В качестве примера несильно укусила заморыша за ухо, для наглядности. Он от неожиданности вскрикнул, потрясённо уставился на меня и… начал приобретать лиловый оттенок! Таак, что-то я опять не угадала с иллюстрацией… Ну, почему его всё возбуждает-то, а?! Я же совершенно обратной реакции добивалась!

Смущаясь и лиловея всё сильнее, самое большое недоразумение моей жизни прошептало:

- Сагите… а что делать, если мне нравится?.. Притворяться, что я всё равно не хочу, чтобы вы так делали?..

Зарррррраза зелёная! Я покачала головой и ответила:

- Нет уж, лучше говори правду… А тебе нравится?

- Да, сагите… Мне очень, очень нравится… За ухо, и за шею, и в плечо, и за пальцы, и за…

К концу перечня заморыш был уже мечтательно-синим, а я – малиновой. Нет, вообще-то, ханжой меня никто не считал, но некоторые из перечисленных мест мне бы и в голову не пришли, даже чисто теоретически… У кого-то из Кальтари была весьма буйная фантазия!

Понятно, что наговорившись об этом, кикиморыш тут же захотел практики, о чём и поведал мне бесхитростно и прямо. И я, обговорив предварительно все спорные пункты, этой самой практикой и занялась… Лишь бы никаких поцелуев! Ну их, к Вогранам.

Следующий день принёс кучу новостей: Деона сообщила, что от господина Скросса пришёл список имён и адресов специалистов, к которым мы могли бы обратиться по различным медицинским вопросам; два раза звонил Эдор (вот уж кого мне точно слышать не хотелось!), и меня искали трое сокурсников из Университета. Да, через две недели начинаются занятия, пора втягиваться в обычный режим… Вот только как вписать туда ещё и Вайятху?..

Поблагодарив Деону, я собралась пойти умыться, а потом, вспомнив, что у меня теперь есть свой собственный бассейн, радостная помчалась туда поплавать. Погода была прохладная, но защитное поле позволяло принимать водные процедуры, не заботясь о температуре окружающей среды, так что я не расстроилась. Наплававшись вдоволь, почувствовала, что мне ужасно этого не хватало: одновременно с физической усталостью, пришло внутреннее успокоение: всё будет хорошо, так или иначе, сейчас или позже, но всё будет хорошо!

Вдохновлённая этой мыслью, я постояла под аркой автоматической сушки и вернулась в дом. Подумав, поставила разогревать завтрак, а потом попросила Деону разбудить зелёного соню, который продолжал дрыхнуть без зазрения совести. Через пять минут вниз сполз отчаянно зевающий Маугли и, глядя на меня одним глазом, попытался прочесть что-то вроде утренней мантры Вайятху: я так поняла, что эту тираду он должен был произносить каждый раз, когда господину приходила в голову блажь ночевать вместе с лягушонком. А то ведь он мог и уйти спать к себе или к своей госпоже…