Трамвай отбыл со станции, и Дорегардо порадовался, что его любимый пони может пережить этот ужасный день. Потом он развернулся и бросил себя на демона-мана, абсолютно уверенный, что ему-то пережить эту битву не суждено.

Демон ответил собственным словом, хриплым, лязгающим сочетанием грубых слогов, которые казались Реджису похожими на дикообраза, которого трут о шкуру огромной лягушки.

Он хотел подразнить демона, но вдруг неожиданно у него в голове осталась лишь одна мысль — тщетно стараться удержать оружие, когда оглушающая магия слова адского чудовища вцепилась в его сознание.

Оглушённый, он едва не упал. Оглушённый, Рамблбелли шагнул в сторону.

Собакомордый демон злобно оскалился и шагнул вперёд…

Затем забился, когда воздух перед ним внезапно наполнился вертящимися магическими клинками, стеной свистящего оружия, режущего и рвущего демоническую плоть. Клешни чудовища захлопали и защёлкали, а парящие магические клинки зазвенели, рассыпая искры. Некоторые из них отлетели в сторону и рассеялись. Но другие сделали своё дело, и полосы крови расчертили глабрезу — однако тот не отступил, упрямо сражаясь с мечами, уменьшая их число, по одному за раз вырывая их из этой стены призванной ярости.

Реджис не знал, что происходит, не знал, откуда взялся этот могущественный двеомер. Зато знал, что это лишь временная передышка, и мог лишь надеяться, что к тому времени, как тот преодолеет стену клинков, демона ранит ещё серьёзнее. Полурослик огляделся вокруг, пытаясь отыскать путь к бегству, и увидел её.

Она вышла из-за деревьев позади Реджиса, позади его пони, так испугав полурослика, что он снова едва не выпал из седла. Она была прекрасна, ужасающа и могущественна, но для Реджиса — в первую очередь прекрасна.

Ведь он знал эту молодую женщину, эту могущественную дроу по имени Ивоннель, дочь Громфа, подругу Дзирта, и его охватило облегчение. Он был уверен, что не сможет победить глабрезу.

Но Ивоннель, наверное, сможет.

Она прошла мимо него, не обратив на полурослика внимания. Её взгляд был прикован к демону, который смотрел на девушку в ответ полными ненависти глазами, расшвыривая последние магические клинки. Его шкура висела клочьями, одна клешня была коротко обрублена, лапы — окровавлены.

Однако было не похоже, чтобы демон был готов упасть и умереть.

Ивоннель всё равно не замедлила шаг.

— Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат, — сказала она, затем повторила.

Глабрезу зарычал.

— Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат.

Реджис не понимал этих слов, и даже не верил, что это язык дроу, но он чувствовал их силу.

Демон снова зарычал, но выпрямился из своей агрессивной стойки, практически откинулся назад.

Ивоннель продолжала приближаться — спокойно и уверенно.

— Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат, — снова повторила она, и у Реджиса широко распахнулись глаза, когда он понял, что мощь в этих словах — Ивоннель выдыхала их, как будто волшебный дракон — была нацелена специально на жизненную силу демона. «Рефнорель» казалось похожим на имя — имя демона, решил Реджис.

— Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат.

Полурослик заметил, как с глабрезу стекают назад чёрные тени, как будто слова Ивоннель подняли убийственный ветер, который ударил в его телесную оболочку и сдувал демоническую эссенцию, оживляющую это физическое тело. Каждый слог ударял Рефнореля, как текучее дыхание оратора сдувает пламя свечи.

Ивоннель практически буквально сдувала жизненную силу из этого изверга.

— Эканти'ту Рефнорель, деспер носферат, — продолжала она ещё более сильным голосом. Она была достаточно близко, чтобы глабрезу мог дотянуться своими клешнями и перерезать её надвое. Но почему-то он не мог. Изверг просто стоял очень неподвижно, отстранившись от дроу, и казалось, что от Рефнореля требуется вся его сила воли просто для того, чтобы удержать эту позу.

Ивоннель снова повторила слова силы, затем сжала губы, наклонилась вперёд и подула — и наружу вырвался такой порыв ветра, что ветви деревьев перед ней затряслись, как от урагана, а чёрные тени демона вытянулись на много шагов от его тела. Затем, как будто вся жизненная сила покинула его с этими тенями, огромное существо оторвалось от земли и странно затрепетало, как одежда, вывешенная сушиться на том же самом урагане. Колыхаясь, она улетела прочь и пропала.

Ивоннель остановилась. Она стояла абсолютно неподвижно, пытаясь вернуть самообладание и собраться с силами.

Наконец она подняла голову, кивнула при виде результатов своей работы, затем оглянулась на Реджиса.

Он чуть не упал на колени под сверхъестественной тяжестью этого взгляда — не из благодарности, а в знак поклонения.

Он попытался произнести «спасибо», но дрожащий рот не смог сложить слов.

Дорегардо пришёл в сознание, споткнувшись о какую-то небольшую стенку и тяжело приземлившись, несмотря на множество рук, которые пытались его поймать. Потребовалось какое-то время, чтобы осознать, что его затянули в один из трамвайных вагонов, а руки, хватающие его, принадлежат паре дварфов и многим из его собственных Ухмыляющихся Пони. Он посмотрел на них, но они не смотрели на него в ответ, вместо этого глядя куда-то мимо, и тогда он понял — ведь там стоял самый грозный демон на поле битвы, могучий балор из огня и мрака.

Мысли Дорегардо помчались вскачь, когда он попытался вспомнить, как потерял сознание. Неужели балор бросил его в вагон?

Но нет, понял он, когда трамвай укатился прочь, ускоряясь после поворота в круто опускающийся тоннель, ведь в этот миг показалась другая фигура — стройное тело дроу, причём знакомого.

Тот стоял на платформе. Не в вагоне.

Это был он, подумал Дорегардо. Полурослика притащил к задней стенке последнего вагона последнего трамвая Дзирт До'Урден. Который по-прежнему оставался там. Дорегардо услышал свист, чистый и ясный, но в этот миг смятения и страха не понял его значения. Ведь там был Дзирт.

С демонами.

С балором.

И тогда трамвай повернул снова, и воин-дроу пропал из виду.