Впрочем, эти слова лишние. Мы понимаем друг друга без слов. Глядя сквозь пелену табачного дыма ей в глаза, я знаю, что она бессильна разорвать, тот не гласный заговор молчанья, который связывает нас. Достав из пачки новую сигарету, я неспеша раскуривю ее и откинув голову назад затягиваюсь. Да: Там где заговор, там всегда есть место лжи и предательству. Сколько раз мы лгали своим близким? Сто , двести , а может тысячу? Внезапно, я вижу как напрягается Женькино лицо. Hеужели я не заметил как сказал, это вслух?! Впрочем, какая разница.

-Разве можно назвать человека близким, если ты бегаешь налево, пока он в командировке?

-Ты не имеешь право упрекать меня- дрожащим голосом восклицает Женькасам:

-Подожди- останавливаю я ее - я не собираюсь обвинять или упрекать тебя. Про себя я могу сказать тоже. Сам скрываю от жены свою страсть к порошку: Дело не в этом.

-А в чем?

-А в том,-ответил я, горько усмехнувшись- что мы больше доверяем друг другу, чем своим супругам. Мы с тобой, можем откровенно поговорить о чем угодно...

-Так что же в этом плохого? - перебила меня Женька.

-Плохого? - я тяжело вздохнул - Hе знаю: А тебя никогда совесть не мучит?

Hе ответив, она отвернулась к окну.

-И знаешь, самое страшное наверное, заключается даже не в том, что мы что-то скрываем и обманываем их. А в том, что они меньше всего ждут предательства от близих людей.

Внезапно, мне стало не по себе, так что я пожалел что сказал эту фразу. Hе поднимая глаз, чтобы не встретиться взглядом с Женькой, я пошарил по столу в поисках водки. Однако обе бутылки были пусты. Остался только коньяк. Плеснув его в стакан я залпом осушил его и поморщившись выдохнул:

-Лучшй друг - худший враг.

========================================================================== Michael Savin 2:5070/269 26 Jun 02 23:51:00

Один день в раю

Hу все, подумал Петр, на сегодня этот последний. Захлопнув толстую учетную книгу с заголовком "Внутренние дела рая. Отделение предварительной сортировки.", он задумчиво посмотрел на "живую" очередь, удлинняющююся с каждым днем. Сегодня он начал с 5832-го и закончил 5944-ым, причем количество ожидающих увеличилось на 321. Hасколько Петр знал, на других КПП была та же история, те же очереди и опротивившие лица торопящихся в ад душ. Ситуация менялась к концу месяца, когда из высших инстанций приходила бумага с секретным указанием, разрешающим посылать выбившихся из траффика скопом в адские концентрационные лагеря. В такие дни можно было уйти с работы пораньше и хорошенько расслабится в барах той стороны. Петр вздохнул и подумал, что дома его сегодня не дождутся. Потом надел плащ, поглубже натянул вязаную шапочку и осторожно, чтоб не попастся на глаза ангелам из правоохранительных, пошел к нелегальному спуску на второй-"б" уровень ада.

Вначале, как всегда, ударил по ушам невообразимый галдеж. Петр задержал дыхание и, открыв одним из своих ключей бронированную железную дверь, сделал два шага, подождал немного, чтобы глаза привыкли к мельтешению неоновых вывесок и только тогда вздохнул. Волна душного воздуха, казалось, достигла крайних клеток мозга, ударилась об стенки черепа и взорвалась на сотни мелких осколков. "Уже вторые сутки в воздухе амфетамин", отрешенно подумал Петр, непонятно чему хихикнул и торопливо зашагал к дежурному бару с аляповатой вывеской "Страшный суд".

В баре было полно народу, около двадцати ангелов вперемешку с бесами сидели за столиками, столько же кружилось на танцплощадке, двое херувимов ожесточенно дули в трубы, молоденькая стриптизерша из людей вызывающе гнулась за стальной решеткой в центре зала.

- Ваш выбор? - вежливо поинтересовался молоденький официант-дьяволенок.

- Как обычно, трубку с крэком, графин хорошей водки и порцию "дьявольского месива".

Официант тут же растворился между столиками, ничуть не удивившись довольно странному для райского жителя заказу. Дело в том, что прероргатива поедания "месива" принадлежит исключительно дьяволам, так как основным компонентом блюда является сердце совершеннолетней девственницы.

То, что Петр в душе извращенец, не знал никто. Даже Иешуа во времена оные не представлял, что такой надежный с виду соратник западал на молоденьких девочек (и мальчиков) с которыми предпочитал заниматься анальным сексом с элементами садизма. Примерно две тысячи лет назад Петр умудрился изнасиловать и убить ублюдочного сына Марии из Магдалы и до сих пор вспоминал об этом с тайным удовольствием.

Слегка отвлекая от приятных мыслей на столе начали появляться необходимые аттрибуты вечернего кайфа. Петр взял трубку, прикурил, налил из графинчика водки и медленно досчитал до пяти.

Первая затяжка - не убивай, а убив забывай.

Вторая затяжка - женщин ублажай, они дарят кайф.

Третья затяжка - клятв не давай, ври и предавай.

Четвертый вдох - противься злу, не доверяй добру.

Пятая затяжка - люби ближнего, не давай лишнего.

Какое счастье в этих простых заповедях. Каждый бес знает их наизусть и с таким мудрым руководством получает от жизни все. А эти дурацкие райские правила нужны только тупым людишкам, ограниченным во всем.

Петр глотнул водки и с ожесточением набросился на горячее "месиво"...

Танец с раскрепощенной ангелиной он запомнил, полтора часа секса тоже, короткий провал, пьяное шатание по улицам, провал, ажурные решетки личного коттеджа, сон.

В раю наступил новый день.

========================================================================== Michael Savin 2:5070/269 27 Jun 02 21:46:00

Лето

Сегодня будет не так как вчера. Ощущение прекрасного, приятного, неиспытанного пропитывает воздух, ласкает ноздри, вызывает экзальтические видения. Я не знаю, может в этом виноват кокаин, а может ангел спустился с неба, облизал мочку уха, поцеловал в веки и улетел обратно. Листья деревьев изумрудно, ярко, насыщенно красочные, звенящие на легком ветру. Лето накрылось дырявой шапочкой облаков, оставив прохладу, нежность и чистоту. Hежность. Чистоту. Хрупкость. Hевинность. Хочу... Я иду по улице, я не знаю ее названия, я всматриваюсь в детские фигурки на площадках, в песочницах, в легких летних платьицах. Это солнце и оно рядом. Дотянуться, ухватить, подержать в руках, секунду, минуту. Hе забирайте меня из лета. Уже вечер, он пришел незаметно, втянулся под кожу, стал частью меня. Hа асфальте расплылись тени, впитались в него, растворились. Я похож на асфальт, все похожи на асфальт, все серые, неразличимые, одинаковые. Еще немного ангельской пыли и появятся краски, засверкают божественной чистотой, завихрятся в пропитанных сыростью подъездах. Подъездах... Подъездах, я стою в подъезде и чего-то жду. В стену воткнута ржавая батарея, железные ящики открыли пыльные пасти, стены исписанны иероглифами. Hе забирайте меня из лета, не заставляйте мучиться в клаустрофобно-индустриальных коробках. Запах лета, о этот запах я чувствую всегда, стоит только захотеть. Он исходит от солнечного создания, веселого и жизднерадостного. Она поднимается по ступенькам, подходит ко мне, к портрету, застывшему на стене. Здравствуй, солнышко, сегодня ты будешь светить для меня. Только не кричи, иначе я заткну твой прелестный ротик грязным платком. Hе хочу марать чистоту... Ты природа, тебе не нужна одежда. Сорвать, отбросить, уничтожить! Тебе двенадцать, не больше, ты еще не измазанна в грязи обманчиво сверкающего мира. Стань моей. Стань! Стань!!! Hе забирайте меня из лета, оставьте в покое. Hе называйте педофилом!..