Джоан Смит

Большой рождественский бал

Глава 1

Барон Костейн, помощник лорда Косгрейва, в чьем ведении находился шпионаж на благо Его Величества и правительства Англии, сидел за своим письменным столом в скромном кабинете Генерального штаба английской армии, уставясь невидящим взглядом на снежинки, кружащиеся за окном. Перед ним, на исцарапанном дубовом столе, были разложены сброшюрованные черновики инструкций и секретных бумаг, переданных ему в соответствии с его обязанностями.

До сих пор, а занимал он это место уже неделю, единственным документом, который ему поручили, оказались эти черновики. Ясно, что лорд Косгрейв задет этим назначением и вознамерился держать его в тени. Ситуация складывалась невыносимая. Добропорядочность лорда Костейна не вызывала никаких сомнений. Он был младшим сыном одной из старейших в Англии знатных семей. Его отец, герцог Халфорд, прославил себя на посту министра в двух правительствах, а старший брат пошел по отцовским стопам, как только тори потерпели поражение. Веками Халфорды защищали короля и страну. Сам лорд Костейн два года мужественно сражался с французами на Пиренеях, но после пулевого ранения левой ноги был комиссован и отослан домой. Как раз это и могло служить его верительными грамотами, а вовсе не то, что он был стойким тори и другом герцога Йорка и принца-регента.

Йорк и его закадычные друзья бездарно управляли делами на Пиренеях, послав Веллингтона с горсточкой пехоты и четырьмя сотнями кавалерии на бой с французами, совершенно забыв об обозах. Если бы Веллингтон не догадался захватить с собой в Испанию лошадей, транспортировать провиант было бы невозможно. Объединенный комитет начальников штабов неизменно требовал отступать, когда победа уже маячила невдалеке, и атаковать, когда поражение было очевидным. И хотя все это уже кануло в Лету, в Генеральном штабе в делах, связанных со шпионажем, по сей день царил хаос. Лорд Кестлри поделился с Костейном мыслью о том, что кто-то или преступно беспечен, или ведет двойную игру. Важные документы нередко терялись, а последующего события доказывали, что они попали в руки Бонапарта.

— Мне нужна пара свежих глаз, чтобы разобраться в этом винегрете, — сказал Кестлри. — К сожалению, вам придется поработать под началом Косгрейва. Чтобы расставить все на свои места, скажу, — что он весьма недалек и умом не блещет. Но вы справитесь. Я уверен в вашей проницательности и осмотрительности, Костейн.

Лорд Костейн не замедлил проявить эти похвальные качества, но, взломав замок Косгрейва и порывшись в его бумагах, не обнаружил ничего примечательного, кроме пачки любовных писем, содержащих некоторые несоответствия: Странно, что женщина обращалась к своему любовнику «мой дражайший Косгрейв», но сама подписывалась «твоя преданная голубка». И Косгрейв, каким бы дураком он ни был, держал письма в своем столе, где каждый мог на них наткнуться и использовать, чтобы выудить военные секреты. Переписка могла бы представлять достойное чтиво в любом из непристойных журналов. Разве имеет право человек, который не может даже свои амурные дела вести осмотрительно, заправлять разведкой?

Размышления лорда Костейна были прерваны стуком в дверь, после чего порог переступил старший клерк.

— Вот, только что получили, — сказал он, протягивая запечатанный воском пакет лорду Костейну. — Передайте его лорду Косгрейву, как только он вернется с собрания — они обычно тянутся часами. Его секретаря нигде не видно, а Бьюрек ушел наверх поговорить с Дженкинсом. Мне не хотелось бы оставлять пакет без присмотра.

Искра интереса вспыхнула в темных глазах лорда Костейна.

— Откуда это взялось? — спросил он. Клерк ответил заговорщическим голосом.

— Его принес парень, который называет себя мистером Джонсом и говорит с немецким акцентом. К его письмам всегда относятся с огромным уважением. Он обычно присылает посыльного. То, что он рискнул прийти лично, говорит о чрезвычайной важности сообщения.

— Где он?

— Когда я разговаривал с ним, Косгрейв был занят. Мистер Джонс передал мне пакет и ушел. Вы берете его?

Кабинет клерка был этажом ниже. У загадочного мистера Джонса было море времени, чтобы исчезнуть.

— Конечно, — сказал лорд Костейн, глядя на пакет.

Как только клерк ушел, он закрыл дверь кабинета, достал из кармана перочинный нож и нагрел его тонкое, как бумага, лезвие над огнем лампы, затем просунул лезвие под восковую печать и приподнял ее с одной стороны, чтобы впоследствии, нагрев, прикрепить на место. Развернув лист бумаги, он сердито нахмурился.

— Проклятье! — выругался он.

Письмо было написано по-немецки. После многих лет дипломатической службы Косгрейв говорил по-немецки, лорд Костейн — нет. Кроме того, он не мог отдать письмо штатным переводчикам, так как Косгрейву сразу стало бы известно, что он вскрывал его.

Костейн хмурился над непонятными словами, но не мог ничего поделать. Кому же доверить перевод этого сообщения, который необходимо сделать как можно скорее, прежде чем кто-нибудь вернется? Внезапно его хмурый взгляд смягчился, а потом сменился победной улыбкой. Гуляя и знакомясь с окрестностями, он как-то увидел маленькую табличку на боковой двери дома по Кинг Чарльз-стрит:

"МИСТЕР РЕЙНОЛЬДС.

ОКАЗЫВАЕМ УСЛУГИ ПО ТОЧНОМУ ПЕРЕВОДУ.

ФРАНЦУЗСКИЙ, ИТАЛЬЯНСКИЙ,

ИСПАНСКИЙ, НЕМЕЦКИЙ, РУССКИЙ".

Подумав, что такие услуги в один прекрасный день могут оказаться весьма кстати, он нанес визит мистеру Рейнольдсу и обнаружил, что это пожилой, заслуживающий доверия джентльмен, ушедший в отставку с дипломатической службы, без особых связей в обществе. Ей-Богу, он сможет это сделать! Косгрейв был из тех, кого предпочитают в Генштабе, когда созывают совещание, которое может закончиться небольшими возлияниями. Костейн спрятал письмо во внутренний карман, прижав восковую печать, и выглянул за Дверь. Он должен вернуться с письмом до того, как вернется Косгрейв, на случай, если клерк расскажет, у кого оно. Будет очень интересно, если Косгрейв даст Кестлри иную интерпретацию письма, чем та, которая будет получена от Рейнольдса. Кестлри приказал проверять каждого, а в понимании Костейна и глава службы безопасности не должен был стать исключением. Пока у него не было оснований думать, что Косгрейв изменник, но вполне могло оказаться, что его немец не без греха. Неточные переводы могут оказаться как раз тем видом глупости, которого можно ожидать от ставленника Йорка.

Костейн надел свою бобровую шубу и красно-коричневые перчатки — цвета Йорка, поглубже надвинул бобровую шапку, прихватил тросточку и шагнул за дверь. Никто не наблюдал за его уходом, и он быстро миновал коридор, а затем шагнул за дверь в кружащийся снег. Раненая нога слегка ныла в такую промозглую и влажную погоду, но Костейн с радостью почувствовал, что уже не нуждается в тросточке. Скоро можно будет вернуться на Пиренеи. Он поспешил сквозь метель к дому на Кинг Чарльз-стрит.

Снежинки кружились в темнеющем декабрьском воздухе и перед окном дома на Кинг Чарльз-стрит. Кетти Лайман оторвалась от страниц романа и загляделась на падающий снег. Ей подумалось, что приближается Рождество, а вместе с ним — Большой зимний бал, который должен стать самым заметным событием сезона. Дело в том, что ее не ожидало ни щедрое и веселое празднование Рождества, как это бывало, пока был жив отец, ни поездка на бал. Как раз утром мать заявила, что цена билетов совершенно невообразима — двадцать пять фунтов за пару. Даже зная, что деньги пойдут на благотворительные нужды, леди Лайман не могла представить себе поездку на бал за пятьдесят фунтов, когда у дома нужно обновить крышу. Гордон был дома и тоже хотел бы поехать на бал, и, конечно, они не могли обидеть Родни, не пригласив и его.

Кетти отвела взгляд от окна и вернулась к книге. Погода действовала угнетающе, перекликаясь с настроением «итальянского романа» миссис Рэдклиф. Кетти часто читала, когда не надо было делать переводы для дядюшки Родни. Она обнаружила, что готические романы миссис Рэдклиф вносят нечто живительное в серую скуку ее жизни. Когда умер отец, мама отдала своему брату Родни Рейнольдсу западное крыло дома. В этом крыле находились и библиотека, и кабинет, который Родни использовал как личную контору. Мама считала, что неплохо иметь мужчину в доме, а Родни не доставлял ей никаких хлопот. Он служил неприятным испытанием лишь для Кетти, так как библиотека была ее любимой комнатой, но выручало то, что основное время дядя проводил в своей конторе.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: