Он крадется к краю стойки. Скорее чувствует, чем успевает увидеть, что там, у пробоя в стене, густеет облачко фосфорного света. Рука сама собой вскидывает пистолет. Двойной выстрел. Дважды пули издают «чо-унк», ныряя в мягкое, вскрика не последовало.

«Насмерть».

Ронин бросается вперед. Перекатывается, падает рядом с вдавленным в стену телом.

Молодой парень, длинные волосы по плечам, жидкая бородка на щеках. Арабский платок жгутом повязан на шее. Камуфляжная куртка. Два липких темных пятна на груди. На тонкой кисти болтаются шарики четок.

«Точно — ассасин[24]».

Грохот, визги, скрежет, писк и стоны — музыка, место которой только в забитых серой ушах обкуренного хакера, вдруг обрывается. В расстрелянный неоновый туман, пахнущий порохом и развороченной плотью, вползает тишина.

Ронин настораживается. Чутким слухом ловит каждый звук, проклевывающийся в вязкой тишине. Хруст стекла, копошение, тихий стон, лязг затвора, катящаяся гильза, булькающая жидкость, сиплый вздох.

— Йя-алла! — тянет срывающийся голос.

— Йя-алла! — отвечает ему другой из глубины дискотечного зала.

— Йя-алла! — откликается третий из-за пробитой пулями полиэтиленовой занавеси.

— Йя-алла!

— Йя-алла!

Ронин прикрывает себя телом ассасина и тоже тянет:

— Йя-алла!

На восьмом перекличка кончается.

Снова давящая, душная тишина. Только хруст стальных частей стойки и журчащий звук вытекающей влаги из опрокинутых бутылок.

Ронин наводит ствол на тень за полиэтиленовой мутью. Первая пуля полетит туда. Остальные на бегу — в зал.

«Дальше… Дальше найти запасной выход из бункера Тэйлора. С меня хватит, наигрался».

Беззвучные всполохи цветомузыки неожиданно гаснут.

Ронин прикрывает веки, давая глазам привыкнуть к темноте.

Вновь поднимает пистолет. Тень за пленкой сдвинулась.

И в этот миг взрывается слепящими импульсами стробоскоп. Из динамиков вырывается визг, будто кто-то водит пенопластом по стеклу. Визг вкручивается в мозг, достигает ультразвуковой частоты и взрывается под черепной коробкой миллиардом крошечных искр…

…Ронин медленно приходит в себя. Уши залеплены вязкой тишиной, к зрачкам прилипла непроглядная темнота.

Тук-тук. Тук. Тук. Тук.

Глухие редкие удары подбираются ближе.

Ронин уверен, что это контрольные выстрелы. Но ничего поделать не может. Тело разбито параличом. В голове гулкая пустота. Машинально пытается считать выстрелы.

«Семь, восемь, девять… десять… одиннадцать…»

Сознание соскальзывает в обморочный сон.

…Он, вздрогнув, просыпается все в том же сне.

Из пробоины в стене в лицо бьет струя ветра. Пахнет ночным дождем и мокрым асфальтом.

Алексей обводит взглядом разгромленный бар. Черные кули трупов. Под ними — блестящие черные лужи, залившие фосфорные звездочки на полу. Тускло светится металл стойки.

На ее краю на корточках сидит кто-то в черной обтягивающей одежде. Белые кисти рук, морщинистая кожа маски на лице.

— Ку-ка-ре-ку! — Сисадмин тихо смеется. — Пора просыпаться.

— Уже, — ворчит Алексей. Пытается сдвинуть с себя тело ассасина.

Правая рука Сисадмина взлетает вверх. Длинный ствол с цилиндром глушителя направлен точно в голову Алексею.

— Правило первое: в Сисадмина не стрелять. — Сисадмин сияет улыбкой. — Даже не думай об этом. Лучше посмотри в дырку.

Алексей поворачивает голову. В амбразуру с рваными краями хорошо видна улица. Всполохи огней милицейских машин. Блуждающие прожектора телекамер выхватывают лица из плотной толпы. Ветер доносит возбужденные голоса и повизгивания раций.

— Они предложили всем выйти, подняв руки. Я не стал говорить, что сдаваться некому. Пообещал, как водится, расстрелять заложников. Теперь они совещаются, — комментирует Сисадмин. — Сейчас сформируют штаб и будут скрипеть мозгами и врать журналистам. Дня три минимум. Потом пойдут на штурм. Героически зальют здесь все свинцом. Мертвых спишут на чеченских террористов. Благо соответствующе одетые персонажи у нас тут есть.

— Ты с ума сошел?

Сисадмин пожимает плечами.

— А как иначе объяснить пальбу в центре Москвы? Чеченцы — это просто и понятно. Главное, привычно. Думаешь, российские граждане и их чекистские паханы поверят, что одна банда хакеров разбиралась с другой? Ага, навалив при этом три десятка неповинных трупов! И причина всему — вирус в мозгах некоторых несознательных граждан.

— Меня имеешь в виду?

— Ага. Ты — последний дигитал, остальных я зачистил. Полное переформатирование путем выбивания мозгов вот этой колотушкой. — Сисадмин покачивает стволом и снова наводит его на Алексея. — Не напрягайся. Учти, я читаю твои мысли. Еще раз подумаешь о выстреле, я выстрелю первым.

Алексей усилием воли расслабляется. Получается. Только мешает дышать тяжесть мертвого тела ассасина.

— Как я понял, это ты все организовал?

Сисадмин кивает.

— Одна из моих обязанностей — блюсти баланс сил в сети. После гибели последней из «Сантеросов» банда Тэйлора возвысилась до статуса полубогов. Пришлось натравить на них «Ассасинов» и «Диких котов». Союз временный, чисто ради разгрома Тэйлора. Потом ребята неминуемо схватились бы за власть над «Стеллаландом». Я бы держался в стороне. Кто бы не победил, сил подчинить себе сеть у них бы не хватило. Минимум года два спокойной жизни мне бы гарантировались. Я же ленивый до жути.

— А при чем тут я?

— Неучтенный фактор, нарушивший баланс сил. По сети прошел слушок, что из ниоткуда появился дигитал восьмого уровня. И каждая армия лилипутов захотела перетянуть нового Гулливера на свою сторону. Тэйлор обрадовался, когда тебя увидел?

— Я бы не сказал.

— Ну, он психанул из-за того, что я позволил атаковать его систему.

— Я слышал, что в ход пошли данные с диска «Сантеросов».

Сисадмин издает короткий смешок.

— Забавно слышать умные слова от профана. Жаль, что у тебя уже не будет возможности подучиться. Ладно, пора прощаться. Вдруг у ФСБ хватит ума посмотреть проектную документацию на дом. Выяснят, что на втором этаже раньше были витринные окна. Долбанут «Мухой», и весь гипсолит рухнет нам на головы. А потом в дыры бросят гранаты с «черемухой». Ненавижу запах хлорпикрина. А если честно…

Левый глаз Сисадмина вспыхивает рубиновым огоньком.

— Хантер?! Отморозок проклятый! — Шипящий шепот Сисадмина разносится по мутной тишине зала. — Я же чувствую, что это ты.

Алексей даже с такого расстояния чувствует, как нервно дрожат напряженные мускулы Сисадмина.

В зале мертвая тишина.

Рубиновый огонек сползает на висок Сисадмина.

— Держи руки на виду и не шевелись, клоун, — доносится из темноты мужской голос.

— Ты забыл правило: в Сисадмина не стрелять! — шепчет Сисадмин.

Стреляет Алексей.

Пуля врезается в подбородок Сисадмина, подбрасывает гуттаперчевое тело в воздух. Сисадмин плашмя рушится на стойку. Второй выстрел из темноты насквозь прошивает ему грудь. Сисадмин переваливается на бок и мертво скатывается вниз.

Гулкий удар тела об пол.

Алексей пытается приподняться на локте и выпростать руку с пистолетом из-под тяжелого тела ассасина. Но не успевает. Красный лучик втыкается прямо в глаз.

В мозгу взрывается сноп алого огня, и Алексей чувствует, что за спиной разверзлась бездна, и обморочно проваливается…

Винтовая лестница еще гудит, сохраняя вибрацию от их шагов.

Он наскоро пишет свой ник на стекле окошка:

«Авторизация прошла успешно», — отвечает экран.

— А я — Хантер, потому что — охотник, — замечает из-за его плеча Хантер.

Щелкает замок.

— Не удивляйся, я тут немножко постебался в духе Такеши Китано, — предупреждает Хантер.

Шаг через порог в липкий малиновый свет.

Трупы на полу сложены в иероглиф «смерть».