Так что он лежал и смотрел на нее, и мучился сладкой мукой невероятных ощущений.

Он был почти на грани к моменту, когда она оставила игру в соблазнение и полностью сосредоточилась внутри себя, на своей собственной потребности в освобождении. Он любил этот момент, когда ее глаза и разум теряли фокус, а тело обретало его, когда каждая ее часть двигалась к одной цели.

Она зажмурилась и свела брови. Зубы прикусили губу. Руки опустились с груди на предплечья Леифа. Ее дыхание стало громким и резким, и бедра набрали новый ритм, быстрый и не такой глубокий.

Улучив момент, когда собственное желание стало невыносимым, Леиф сел и обнял ее. Он вонзился в нее на всю длину, и они оба ахнули. Глаза Ольги распахнулись, и Леиф посмотрел на нее.

— Оставайся со мной, — сказал он, слыша в своем голосе намек на отчаянную тоску. — Посмотри на меня. Ольга, послушай меня. Ma armastan sind. Armastan sind kogu südamest.

Она замерла в его объятьях, и Леиф был готов застонать — он был так близко. Она была так близко. И все же его слова заставили ее замереть.

Он надеялся, что правильно их произнес. Он хотел использовать ее родной язык, чтобы впервые сказать ей, что любит ее, и он знал эти слова. Но второе предложение: я люблю тебя всем сердцем — он мог только надеяться, что он не пропустил ни слова или звука и не сказал вместо этого что-то ужасное.

Затем она улыбнулась и запустила пальцы в его волосы, чуть болезненное потягивание сказало ему, что кровь из волос он вымыл не до конца. В его жизни так и было — война и кровь, любовь и секс, жизнь и смерть смешались в равной мере.

— Ja ma armastan sind. Ma ei suuda sinuta elada.

Он не думал, что это буквально правда, что она не может жить без него. Она была слишком сильна, чтобы сломаться под любым давлением. Но он верил чувствам, стоящим за этими словами, и он верил, что она любит его так же, как он любит ее. И он верил, что они будут вместе, что она и ее братья будут с ним. Они поедут с ним, и она будет его женой в Гетланде.

Его сердце познает исцеление, как и ее. Леиф позаботится о том, чтобы ее жизнь была спокойной и мирной.

Глядя друг другу в глаза, они нашли свой ритм и пришли к освобождению вместе.

Глава 7

Они больше не были мальчиками, ее братья.

Шестнадцатилетний Антон был на целую голову выше Ольги. Его плечи стали широкими и крепкими, и под носом уже пробивались светлые усы. Даже Калью был выше, чем она, хотя ненамного, подбородок стал тверже, нос — шире, и он уже тоже не был похож на ребенка, которого она знала.

Ольга была опечалена, узнав о смерти их отца, но он погиб в бою, и она знала, что он был рад умереть так. С тех пор, как ушла в землю их мать, он не знал радости.

Горе, которое точило ее сердце, смягчилось от этого осознания. Ее братья были правы, похоронив его в земле, которую он знал, дома. Это был дом, полный несчастий, но все же.

В Калью еще было много от мальчика. Он удивлялся всему, что видел в замке и за его пределами. Повсюду гиганты-налетчики с заплетенными волосами и бородами, тяжелыми мечами и щитами, каменно-серая роскошь замка, настолько отличающаяся и превосходящая все, что они знали раньше, обилие еды и питья, тепла и хорошего настроения — младший брат Ольги был впечатлен всем этим.

Антон не был таким, как Калью. Он по большей части молчал, смотрел на налетчиков с подозрением и на каждом шагу пытался сдерживать рвение Калью. Ольга думала, что Антон подозревает даже ее. Она обнаружила, что он пристально смотрит на нее, когда она говорит или смеется со своими друзьями. Но его самое большое подозрение, казалось, было сосредоточено на Леифе.

Годы, что прошли в разлуке, отдалили ее и Антона друг от друга. Он сильно изменился, и она не знала его так, как раньше. Она думала, что тоже изменилась. Таков был ход вещей: волны жизни сдвигали пески, сглаживали одни берега и создавали другие.

Но Калью все еще был Калью, несмотря на то, что становился мужчиной. Ольга верила, что это заслуга Антона. Он защищал их младшего брата, и это позволило Калью сохранить невинность. Однако его собственная невинность, казалось, давно исчезла. Он больше не был дерзким мальчишкой.

Ольга попросила Леифа держать их связь в секрете, пока Антон не привыкнет.

Когда она попросила его об этом, они как раз гуляли вместе за стенами замка по тропинке, отороченной свежей зеленью первых дней лета. Он посмотрел на голубое небо западного горизонта, где лежало море, и вздохнул, но согласился.

Ольга понимала тяжесть этого вздоха. Корабли прибывали уже скоро. Теперь, когда близилось лето, корабли могли приплыть в любое время, и она должна была отправиться с ним в Гетланд. Она хотела быть с Леифом, где бы он ни был, как не хотела ничего другого в своей жизни. Она любила своего золотого гиганта всем сердцем и душой.

Но не могла оставить братьев.

Леиф тоже не хотел, чтобы она покидала свою семью. Он хотел забрать с собой и их.

Но Антон не поедет, не при существующем порядке вещей.

Ольга не могла без братьев. Они потеряли отца и мать. Старший брат скитался по миру. Но Антон и Калью вернулись к ней, а она к ним; она никогда не оставит их снова.

Она должна сделать так, чтобы Антон поверил.

~oOo~

Антон стоял в дверях, наблюдая за тренировкой мужчин в зале. Ольга подошла сзади и коснулась его руки. Он подскочил и повернулся к ней.

— Почему бы и тебе не присоединиться к ним? Твои друзья тоже учатся драться.

С момента захвата земель Ивана прошло несколько недель. Поддержав предложение налетчиков, оставшиеся в живых жители обоих владений согласились поселиться вместе и заново отстроить разграбленную деревню. Некоторые из налетчиков решили остаться в Эстландии поселенцами — например, Бренна и Вали, хотя об этом они пока не особенно распространялись. Вали начал строить их с Бренной дом без особой суеты и внимания, как если бы строил просто еще один дом в деревне.

Ольга знала, что Леиф был глубоко обеспокоен решением своих друзей, хотя и не был удивлен. Но сам он определенно не хотел оставаться.

Корабли еще не прибыли, и это, по мнению Ольги, было хорошо. Антон все еще относился к налетчикам и Леифу с опаской. Даже теперь, когда его друзья были здесь, в этом замке, тренируясь с настоящими воинами, Антон оставался в стороне.

Отвечая на ее вопрос, Антон покачал головой:

— Они приносят сюда войну. Смерть и кровь. Я не хочу.

— Смерть и кровь — часть жизни, а война была здесь до них. Ты ищешь причину держаться порознь, когда все остальные хотят объединиться. Почему?

— Их путь — это не наш путь. Они изменяют нас, — он сердито махнул рукой. — Наши женщины теперь носят бриджи. И владеют мечами!

Сначала это шокировало и ее, но сейчас Ольга уже привыкла к женщинам-воинам. Антон был прав, налетчики изменили их.

— Женщина, которая может сражаться, не нуждается в защите. А бриджи — это просто удобно. Изменения к лучшему, Антон. Мы здоровее, мы лучше едим, мы живем лучше. Мы сильнее. Я была там, когда они пришли с моря, и я тоже думала, что они — чудовища. Они совершали чудовищные поступки. Но они — мужчины и женщины, как и все остальные. Некоторые хуже других, некоторые лучше, чем большинство. Они не просто отобрали у нас наш дом. Они строят новый дом с нами. Если мы меняемся, то и они тоже.

Брат усмехнулся и отвернулся от двери.

— Они хотят большего. Любой, у кого есть власть, хочет большего. В этом и состоит игра, а мы просто фигуры, которые нужно двигать по полю. Ты увидишь.

Ольга была на шесть лет старше, чем Антон, и она много занималась его воспитанием, но теперь он говорил с ней так, как будто он был мудрецом, а она — глуповатой девочкой. Раздражение заставило ее проглотить вертевшийся на языке ответ, и прежде чем она успела подумать о том, что сказать, он повернулся и пошел прочь. Ольга смотрела, как он уходит, рассерженная и оскорбленная, потом повернулась к двери.

Леиф стоял в зале недалеко от нее. Золотой гигант. Его обнаженная грудь была влажной и вздымалась от тренировок. Он посмотрел на нее, и выражение лица сказало Ольге, что ей не нужно задаваться вопросом, что именно он слышал.

Его глубокие голубые глаза были грустными. Он услышал достаточно.

~oOo~

— А какой дом наш? — спросил Калью несколько дней спустя, когда они занимались делами в деревне.

Мужчины и сильные мальчики строили дома и конюшни, а женщины готовили еду. Младший брат Ольги пришел за мехами с пресной водой, чтобы отнести их мужчинам.

Ольга погрузила мех в бочку с водой, сосредоточившись на этом простом задании, как будто оно требовало ее пристального внимания. Она не знала, как ответить на вопрос Калью. Она не хотела оставаться здесь, не без Леифа. Она даже не думала об этом. Но новая деревня была наполовину отстроена. Они заключили мир с Тумасом и могли теперь спокойно работать над восстановлением того, что было разрушено зимой и войной.

Если бы Антон попытался понять, что происходит, он первым бы задал ей этот вопрос. Но он решил помочь, охотясь в лесу. Один. Его не интересовал ни их новый дом, ни деревня, которую помогали строить налетчики.

— Его строит Вали.

Ольга повернулась на голос Бренны и увидела, что ее подруга улыбается Калью. Взгляд Бренны переместился к Ольге, и она чуть заметно приподняла подбородок. Кроме Леифа, только Бренна знала, что Ольга надеялась — нет, что она намеревалась — уплыть с Леифом и увезти с собой братьев. Только Бренна знала, что успех этих намерений теперь зависит от Антона. Это был план, который Ольга хотела сохранить в тайне до тех пор, пока не будет уверена, что Антон согласится. Но он был слишком подозрителен, чтобы понять и принять предложение сейчас.

Ольга не думала, что даже Вали знает. Леиф и Бренна, казалось, хранили тайну.

Бренна и Вали молчали и об их желании остаться здесь. То, что Вали строил в первую очередь дом для Ольги, а не для них с Бренной — в противном случае это должен был быть длинный дом — помогало им отвечать на неудобные вопросы.