А мужчины с корабля! Она никогда не видела таких раньше, с кожей цвета темного заката и бронзы, и золота. Только несколько из них были столь же светлокожи, как и она сама.

И почти все мужчины были с темными волосами и длинными бородами, носили драгоценности и золото. Большинство казалось низкорослыми на фоне мужчин Карлсы, но предводитель и его помощник были высокими и коренастыми.

Конечно, с Вали не мог сравниться никто, и Ольга часто видела, как чужаки пялились на ярла, словно не верили своим глазам.

Так много людей, так много мест в мире. Ольга думала о своем брате Микеле, который скитался по миру. Несколько раз он бывал дома — и суда, на которых он приплывал, казались жителям деревни странными — и с каждым разом он становился все старше и мужественнее, и все меньше был похож на того мальчишку, который однажды ночью сбежал из дома. В его историях всегда были другие люди и другие места, но никогда не было рассказов о том, чем занимался он сам.

Но он учил ее языку налетчиков. Он встречал таких людей раньше и достаточно часто, чтобы понимать их язык. Он мог быть на одном из этих кораблей.

Она разглядывала каждого торговца, надеялась увидеть своего брата, темные глаза, блестящие в ответном взгляде. Но терпела неудачу.

Бренна подхватила ее под руку.

— Ты думаешь, твой брат еще жив?

Удивленная тем, что, оказывается, ее поиски так очевидны, Ольга почувствовала, как потеплели щеки.

— Не знаю. Я много лет ничего не слышала о нем. Но я никогда не видела таких кораблей. Я надеюсь, что когда-то дорога жизни все же сведет нас снова, — она нахмурилась, глядя на свою подругу. — Ты должна отдыхать.

Время Бренны близилось. Наверное, оставалось еще несколько недель, но ребенок сидел высоко и давил на ее легкие и живот, и Бренне снова тяжело было удержать еду. Она похудела и стала почти прозрачной, под глазами залегли темные круги. Носить этого ребенка было тяжело с самого начала беременности, и эти месяцы ослабили ее. Ольга думала, что вскоре Бренна не сможет подняться с постели.

Но теперь ее подруга улыбнулась и сжала ее руку.

— Здесь торговцы. Столько красивых вещей! Не могу это пропустить, — она кивнула в сторону. — И Вали наблюдает за мной, как орел с воздуха, так что если мне нужна будет помощь, я ее получу.

Ольга проследила взглядом за кивком Бренны и увидела Вали, стоящего рядом с Ормом и Бьярке возле предводителя торгового отряда. Он не обращал внимания на мужчин, его взгляд не отрывался от жены. Заметив, что Бренна и Ольга смотрят на него, он улыбнулся первой и кивнул второй.

Получив таким образом одобрение ярла, обе женщины направились к сундукам и палаткам, полным странных вещей. Ольга подняла кусок необычной ткани, розовой, как лепестки цветка, такого яркого цвета, что резало глаза. Ткань блестела и переливалась, и по ощущению была как… воздух в ее руках.

Она отпустила руку Бренны и поднесла ткань к лицу. Та была холодной и мягкой, как шепот.

— Нравится, красивая женщина? — спросил толстый торговец. Он говорил с акцентом, а в улыбке блистало золото. — Издалека, очень далека. Очень чтобы делать красивая женщина еще красивее.

— Что… что это?

— Это называется шелк, — ответила ей Бренна. — Вали говорил, что его ткут черви. Кажется, это и в самом деле история из далекого края, — она уставилась на торговца ледяным взглядом. — Сколько?

— Пять кусков золота за кусок ткани, — ответил торговец, всякая лесть исчезла из его голоса. Теперь он был весь — жажда наживы.

Бренна засмеялась.

— Тогда можешь подтереться этим шелком.

Ольга открыла рот, услышав грубые слова, но Бренна уже тащила ее прочь.

— Стой! — позвал их торговец. — Ты не понимать, как все делается! Скажи мне цену. Мы договоримся.

С холодным выражением Девы-защитницы на лице Бренна повернулась к торговцу.

— Я понимаю. Ты оскорбил меня такой высокой ценой.

На лице торговца появилось уязвленное выражение.

— Очень хороший шелк. И цвет… не такой, как другие, да?

Ольга почти кивнула. Она не видела ничего подобного, и это выглядело так прекрасно, что было даже больно смотреть. Она сдержалась лишь потому, что знала эту игру и понимала, что делает Бренна.

— Два куска золота, — наконец, предложила та.

— Слишком мало! Четыре. Я должен получить четыре. Я сбежать от бандитов, чтобы принести вам шелк.

— Три. И еще мы возьмем желтый кусок.

С таким видом, словно Бренна потребовала у него принести в жертву своего первенца, мужчина хлопнул себя по груди. И потом кивнул.

— Никогда еще у меня не было такой плохой торговля.

Бренна достала из мешочка золото и подала торговцу, потом махнула за спину, своей служанке Рикке, и та выступила вперед и забрала шелк. Вали и Бренна освободили рабов под свою собственную ответственность, но не стали принуждать к этому других. Вали как-то поднял вопрос об освобождении людей на собрании, но большинство высказалось против.

Но хотя бы ее друзья теперь не держали в рабстве других людей. Ольге стало от этого чуточку легче.

— Отнеси шелк Ольге, пожалуйста, — проинструктировала Бренна служанку.

— Что? — Ольга была в шоке. — Нет, Бренна, это слишком.

Ее подруга протестующе отмахнулась и снова подхватила Ольгу под руку.

— Когда мы прибыли в Гетланд, мне пришлось носить вещи Хильде, потому что своих у меня тогда не было. Я тогда поняла, что мне не нравится шелк. Но я вижу, как блестят твои глаза. Этого блеска я не видела в них уже много месяцев. Хочу, чтобы ты была хоть немного счастливее. Ты заслужила.

В первые месяцы после прибытия в Карлсу Бренна попыталась уговорить ее простить Леифа. Ольга крепилась, пока не настала зима. Однажды темной ночью, в одну из тех бесконечных зимних ночей, когда солнце не показывалось из-за горизонта даже на рассвете, упрямство Бренны и холод сделали свое дело. Рыдая, как никогда в жизни, Ольга выложила подруге все. Все, что случилось в замке. Что было во время резни. Их ужас, когда они считали Вали погибшим. Безумие Вали. Как умер Антон и погиб Калью.

Теперь, понимая, через что Ольге пришлось пройти, осознавая глубину ее ненависти и страдания, Бренна перестала упоминать при ней имя Леифа, и Ольга была ей благодарна.

— Ты сможешь подарить что-то Фриде, когда она будет выходить замуж, — Бренна ухмыльнулась и добавила, понизив голос: — Чтобы было удобнее лежать в супружеской постели.

Ольга засмеялась.

— Тебя эта беременность изменила, Бренна. И спасибо. Спасибо тебе.

Бренна пожала плечами.

— Я не очень хорошо соображаю из-за этой слабости, так что болтаю, что попало. И пожалуйста, мой друг.

— Уже совсем скоро лето. Недолго осталось.

~oOo~

Бренна родила в день летнего солнцестояния, в один из бесконечных дней, когда солнце не сходило с небосклона. Роды были тяжелыми, как и сама беременность; ребенок был крупный, а Бренна за это время ослабела. Она не смогла разродиться сама, и Ольге пришлось сделать на родовом проходе маленький надрез, чтобы ей помочь.

И вот, наконец, Бренна закричала и упала на спину в изнеможении, и Ольга подхватила ребенка — девочку, которую Бренна родила, как и было предсказано.

Она вытерла ротик и носик ребенка, и девочка тут же громко закричала. Следом приблизилась Дагмар. Наклонившись, она достала что-то из мешочка, который носила на шее, какой-то пузырек с красной жидкостью и открыла крышечку.

Ольга подняла взгляд, и Дагмар улыбнулась:

— Это бальзам из трав. Чтобы боги были милостивы к ней.

Она капнула себе на палец и растерла немного жидкости на лобике вопящего ребенка.

Зная теперь об этих странных богах, Ольга только улыбнулась и подняла ребенка так, чтобы мог увидеть и Вали.

— Твоя дочь сильная и здоровая.

Его напряженное доселе лицо расплылось в улыбке. Вали поцеловал вспотевший лоб своей жены и подошел ближе, чтобы Ольга могла подать ему дочь. Наклонившись, он обернул пуповину вокруг руки и перекусил ее, разделив мать и ребенка.

В своей стране Ольга была и целителем, и повитухой, но здесь, в Карлсе, Свен лечил, а повитуха занималась только своим делом. В их мире так было положено. Городскую повитуху убили люди Эйка, когда пришли сюда, чтобы захватить земли Снорри, так что Ольга приняла на себя и эту роль и уже успела помочь родиться нескольким детям Карлсы. Перекусывание пуповины было одним из ритуалов здесь — первобытным, но таким близким к богам.

Вали взял свою дочь на руки, завернул ее в ткань, которую протянула Ольга, и прижал к груди.

— Я буду защищать тебя до конца жизни, малышка, своим топором, своим сердцем и своей жизнью. Ты вырастешь сильной и крепкой, как мама, и проживешь великую жизнь. И я буду рядом с тобой.

— Вали, — голос Бренны был мягким, но сильным. — Пожалуйста, пожалуйста.

Она не имела возможности прижать к груди своего первенца, умершего мальчика. Он родился и умер в те дни, когда она сама была близка к смерти.

Не отводя от дочери взгляда, Вали повернулся. Бренна сдвинула простыню с груди и Вали положил туда девочку, и Бренна тут же обняла ее. Малышка повернулась, ища сосок, и Вали уселся на кровать рядом с женой, заслоняя ее от взгляда Ольги.

Ее сердце болело от радости и грусти, и это было ощущение, близкое к счастью — то, чего она не ощущала уже давно. В ее собственной жизни такого быть не могло, но она все равно чувствовала внутри тепло. Счастье, которое было дано Ольге, шло рука об руку с потерями. С темными страшными потерями. Она теряла все, что имела.

Все, что было у нее, оказалось отнято или уничтожено.

~oOo~

Они назвали свою дочь, рожденную в день бесконечного солнца, Сольвейг, что означало что-то вроде «путь солнца». У нее было маленькое пятнышко на плече, легкий поцелуй солнца цвета того шелка, что так полюбился Ольге.

Она и сама была маленьким солнышком. Ольга не знала, что такое — воспитывать своего собственного ребенка, но она помогала растить много других детей. Но не могла вспомнить кого-то, похожего на Сольвейг.