— Да, ты говорил. И еще оставил меня на потеху тем мужчинам.

Мысль о том, что Гир коснулся ее, заставила Леифа захотеть, чтобы тот выжил. Он мечтал убить его лично. Но если бы она сделала так, как он тогда просил, она бы не стала жертвой насилия.

— Я хотел бы отомстить, если бы мог. Я хотел бы сам отрезать ему те части тела, которыми он тебя касался, и скормить свиньям. Но я говорил, чтобы ты ушла в деревню. Ты осталась.

Ольга вспыхнула.

— Деревня не спасла бы меня. Мои братья умерли в деревне. Сотни людей погибли на улицах.

— Это была моя ошибка, я сожалею. Я должен был предвидеть, что Тумас нарушит мир, но у меня не было возможности обдумать все последствия, — он сжал ее руки. — Мне жаль, что твои братья погибли. Мне жаль, что тебе пришлось пройти через боль. Я правда думал, что в деревне безопасно. И, Ольга, я не предавал тебя. Если это доверие и уничтожено, то только твоим гневом и ничем другим.

Такова была правда. Она не простит его. Она не любит его настолько, чтобы простить.

Ольга покачала головой.

— Не важно. Все умерло. Я не поеду с тобой. Я не выйду за тебя.

Леиф опустил голову, справляясь с болью и сожалением.

— И все же ты говоришь, что любишь меня.

— Так же сильно, как и раньше. Я хотела бы не любить, но выбора нет.

Ответ не смягчил боли от ее отказа. Леиф вздохнул и отпустил руки Ольги. Как и с Вали, с Ольгой он достиг границ своего искупления. Изменить ее сердце и мысли он не мог. И теперь оставался лишь один выход — позволить ей самой сделать выбор и самой принять его последствия.

— Ну, тогда несчастливая жизнь, которая нас ждет, — это твой выбор, — он поднялся и надел тунику. — Я буду любить тебя, пока не умрет моя душа. Это моя клятва. И я не побеспокою тебя более.

Леиф наклонился, и Ольга подняла голову, словно ожидая поцелуя. Но он лишь коснулся лбом ее лба.

— Ma armastan sind, — прошептал он.

Леифу хотелось, чтобы сказанные в последний раз слова любви она услышала на своем родном языке.

~oOo~

Позже тем же утром Леиф сидел в зале длинного дома с Вали, Бренной, Ормом, Харальдом и Яаном. До этой встречи Леиф и не осознавал, как же сильно все изменилось между ними. Всего несколько людей пережило тот кошмар, и только Астрид и Бренна из числа поклявшихся Эйку в верности оставались теперь его друзьями, да и то, в Гетланде осталась лишь одна Астрид. Остальные были люди Снорри, и теперь все они жили в Карлсе, став близкими ярлу людьми.

Он знал это и раньше, понимал умом, но ощутил только сейчас, отвергнутый Ольгой, принятый в Карлсе как гость — как чужак.

Они все относились к нему как к чужаку, даже те, кто сражался с ним против Колдера. Ему не доверяли.

Но он покончил с оправданиями, покончил с извинениями. Карлса и Гетланд были союзниками, и так и будет, пока Вали не примет его — или откажется от альянса.

И тогда они станут врагами.

А теперь он развернул на столе кусок ткани. Вали и остальные склонились над рисунком.

— Такой же, как и на столе в Эстландии, — заметила Бренна.

— Да. Корабли Колдера вернулись очень поздно, когда уже наступила зима. Ульв сказал, они плавали на юг, надеясь поживиться там, но буря заставила их повернуть на восток. Они думали, что потерялись, но вдруг наткнулись на землю. Она была обжита, но люди, казалось, вообще не знали, что такое набеги. Они были беззащитны. И когда люди Колдера захватили замок, полный золота и драгоценностей, без единого удара мечом, это была победа. Они нашли эту вещь в одном из сундуков, но не знали, что это, — он провел рукой по рисунку. — Но вы знаете. И я. И Астрид.

Орм скрестил на груди руки.

— И что хорошего в том, что мы не знаем, что это за место. В Эстландии все места были знакомы. А это… здесь нет ничего знакомого.

— Ульв был там. Он знает путь.

— Ульв, — хмыкнул Вали. — Сын Эйка. Мы должны ему доверять? Ты должен был его убить.

— Ты однажды сказал мне, Вали, что если мы убьем всех тех, кто может стать нашими врагами, из этого не выйдет ничего хорошего, — Леиф повернулся к Бренне. — Ты знаешь Ульва, Бренна. Он поклялся мне, когда тела его братьев лежали у меня под ногами. Он был верен клятве.

Бренна кивнула.

— Я его знаю. Ему не очень нравилось то, что делал отец. Ульв не был таким, как остальные. Если Леиф принял его клятву, то и я приму.

Вали посмотрел на свою жену, и за столом воцарилось молчание. Наконец Леиф его прервал:

— Ульв говорит, что золото и драгоценности здесь, — сказал он, показывая пальцем на пересечение линий в квадрате у края карты. — Смотрите.

Все наклонились над столом, чтобы посмотреть, на что он указывает, а потом выпрямились, ухмыляясь.

На карте в месте пересечения были нарисованы два ящика с монетами.

Вали откинулся назад и погладил рукой бороду.

— Ты отправлял людей в поход этим летом?

— Да. Они плавали на юг. Хорошая добыча.

— Ульв не плавал с вами в это магическое место с сокровищами?

Игнорируя укол в голосе Вали, Леиф ответил:

— Эта земля слишком далеко для небольшого рейда. Колдер сбился с курса, когда наткнулся на нее. Нам нужны корабли, чтобы отправить их в большой поход, и твои корабли, как и мои, не приспособлены для дальних переходов. Нам нужны новые суда и люди, чтобы вести их. Мы ведь союзники, так?

Вали кивнул.

— Конечно, союзники, — отозвалась Бренна.

— Хорошо. Тогда давайте вместе отправимся в поход следующим летом.

— Ты говоришь, что мужчинам придется уплыть далеко от дома, — вмешался Бьярке. — Эти воды мы не знаем.

— Вода есть вода, — сказал Харальд. — Торговцы приходят к нам издалека с севера и с юга, с запада и с востока. Это не может быть слишком опасным. И мы не плавали никуда этим летом. Мужчины будут рады искупать свои мечи в крови и привезти домой золото.

— Мужчины и женщины, — поправила Бренна, четко и ясно произнося слова.

— Конечно, — согласился Харальд, краснея.

— Но не ты, Дева, — сказал Вали, и Леиф понял, что он точно поплывет с ними. Если Вали уже задумался о Бренне, это означало, что он принял решение.

— Я знаю, — вздохнула она. — Я останусь дома, с дочерью, и буду следить за порядком в твоем владении, а ты поплывешь.

Вали поцеловал руку своей жены и повернулся к Леифу.

— Я расскажу об этом своим людям, и мы примем решение вместе, но думаю, ответ будет да. Мы построим большие корабли и отправимся с тобой исследовать этот большой мир.

~oOo~

Этим вечером после ужина Леиф сидел в зале вместе с людьми Карлсы. Казалось, тут собрались все — только Ольги, как и в прошлый раз, не было. Он не ожидал другого. Его грудь была полна ледяной пустотой, и он принял эту пустоту. Леиф, сидя с чашей в руке, сосредоточился на том, что происходило вокруг, заставив себя не думать о темноте и одиночестве.

Идея о новом походе и подготовке к нему встретила горячее одобрение. Корабельщики были особенно рады, особенно Якоб, его подопечный. Леиф обратил внимание на пламенно-рыжую девушку, которую видел сегодня утром в доме Ольги. Якоб относился к ней с особенной нежностью. Видимо, они были близки.

У Леифа не было возможности спросить: Якоб не был особенно дружелюбным с ним.

Обсуждение было в самом разгаре, когда Леиф ощутил на своем плече чью-то руку. Обернувшись, он увидел Вали, стоящего рядом.

— Можем поговорить наедине?

Леиф кивнул; в голову на мгновение пришла мысль о возможной засаде. Бренны не было — она ушла с Сольвейг. Может, Вали дожидался, пока жена уйдет, чтобы осуществить свою месть?

Он последовал за своим другом в ночную тьму, кристально чистую, какой она могла быть только в преддверии зимы. Вали обошел угол дома, и чувства Леифа обострились, но почти тут же он расслабился: Вали всего лишь подошел к ящикам, стоящим у стены, и уселся на один из них. Жестом он пригласил Леифа последовать его примеру.

Яркая луна светила на них.

— Бренна хочет, чтобы мы все прояснили, но я не знаю, как мы можем все прояснить, — сказал Вали. — Каждый раз, когда я вижу ее спину, я думаю о том, как ты стоял там, смотрел, позволял этому случиться, и хочу ухватить тебя за горло и вонзить топор в твое сердце.

Может, Вали и собирался когда-то это сделать, но Леиф не думал, что это так. Слова были не злыми.

— Я знаю, Вали, но мне нечего сказать. Я уже извинился и объяснил все, что мог объяснить. Если мы больше не друзья — я приму это. Но я не стану снова просить у тебя прощения.

Вали кивнул.

— Ты видел Ольгу?

Он не ожидал вопроса, и пришлось сделать глубокий вдох, чтобы ответить.

— Да. Она тоже больше не мой друг.

— Мне жаль.

— Да?

— Да. Жаль ее. Я понимаю ее.

— Понимаешь?

— Наверняка. Нас бросили на смерть, Леиф. Мы тонули в огне и крови и едва не утонули в море. Мы знали только, что Эйк забрал Бренну и убил наших людей, и что ты помогал ему. И мы видели, как всё, что мы построили, обратилось в ничто. Мы плыли через суровое море, чтобы отомстить тебе и другим. Бренна говорит, я не понимаю, и она права. Но она тоже не понимает. И ты не понимаешь. Я бы простил, если бы мог, Леиф. Я помню о нашей дружбе и скучаю по тем временам. Я помню, как ты позаботился о моем сыне, пока я сидел с Бренной. Я помню, что ты рассказывал мне о том, что Эйк для нее — угроза, и помню, что я не придал этому значения. Возможно, если бы я отнесся к твоему предупреждению более серьезно, мы были бы готовы к тому, что он сделал. Я вижу в этом и свою вину. Я помню, что ты был моим добрым другом.

Вали замолчал и посмотрел в сторону темного моря.

— Но я гляжу на Бренну и вижу ее спину и ее шею, и шрамы на ее теле. И я не могу вспомнить, каково это — быть твоим другом.

Почему они пришли сюда, чтобы повторить то, что уже сказано, Леиф не знал. Он сожалел о том, что приплыл в Карлсу. Планы на поход — это одно, а открытая рана на сердце, рана, которая уже начала затягиваться, — другое. Он мог бы послать Астрид. Он устал, у него болела душа. Он хотел домой.

— Ну, хорошо. Союзники не всегда означает друзья.

Вали выглядел огорченным, и Леифу стало чуть легче.

— Я верю, что ты не предал нас намеренно. Я верю, что твои намерения были благими. Но я не понимаю, почему ты решил, что это — верное решение. Не могу простить то, что ты позволил этому случиться.