Годы бесплодия говорили, что это невозможно.

Но что бы она сказала женщине, которая пришла к ней за советом?

Она бы сказала, что если признаки сильны, истина ясна.

Она была беременна. Носила ребенка Леифа.

Ольга думала, что это невозможно, она была глуха и слепа к знамениям, отрицала их, и теперь ее уши и глаза открылись.

Ребенок Леифа. Ее ребенок. Ребенок.

Что это значит для них?

Это не имело никакого значения. Она носила ребенка, и впервые за много месяцев Ольга вдруг подумала о будущем.

Она была окружена смертельной болезнью, и несмотря на то, что не заболела, не могла рисковать. Ей придется сказать Дагмар, что она покинет зал.

В эти недели она хорошо обучила других уходу за больными. Она останется рядом, в своем доме, будет готовить бальзам от кашля и сможет помочь советом, но она больше не могла находиться в зале.

Ольга оглянулась в поисках матери Бренны, но вдруг почувствовала еще один трепет, на этот раз — в горле.

Она попыталась прочистить горло…

И не смогла перестать кашлять.

Глава 18

Леиф положил длинный меч на ребро ладони.

— Равновесие хорошее, — он подбросил тяжелый клинок и подхватил его. — Мне не нравится плетение на рукояти. Слишком мягкое.

Кузнец кивнул и забрал у него клинок.

— Ты бы предпочел, чтобы рукоятка была гладкой и отполированной?

Леиф кивнул.

— Как я и думал. Юный Даг, — кузнец указал на своего ученика, — решил, что новый меч ярла должен быть самым красивым. Он оплел рукоятку и даже хотел вырезать какой-то узор. Но я сказал ему, что это не твой стиль.

Улыбнувшись мальчику, Леиф сказал:

— Плетение — хорошая работа. Красивый клинок хорош для ритуалов и церемоний, мальчик. Но ярл должен носить такой же меч, как его люди. Это инструмент. Самый важный инструмент, который когда-либо был у человека, но инструмент. Если я забуду об этом, я не буду достоин владеть им.

Мальчик покраснел.

— Прости меня, ярл Леиф.

Хлопнув подмастерье по спине и кивнув кузнецу, Леиф покинул кузницу и продолжил свой путь к верфи.

Празднование солнцестояния закончилось, и город медленно приходил в себя после дней разгула. Еще стояла зима, но здесь, на Гетландском берегу, снег не был таким глубоким, и уже бежали ручьи. Каждый день приносил все больше солнца.

На верфи работали вовсю, чтобы подготовиться к летнему набегу. Планы на этот поход занимали разум Леифа и держали тело в тонусе, и это было хорошо. В тихой темноте ночи, один в своей комнате, Леиф чувствовал внутри грызущую пустоту. Он чувствовал, что становится замкнутым, что чувство вины зажигает в нем гнев — и все потому, что он не прощен, не понят теми, кого любил больше всего. Леиф знал, что если он позволит этим темным чувствам вцепиться в него когтями, он станет тем, кем не хотел бы быть.

Астрид говорила, что он должен найти жену. Ему нужны были живые наследники, настаивала она, и ему нужно было общение, а если его не хочет Ольга, значит, надо найти того, кто захочет.

К счастью, она не предлагала себя в роли жены. Леиф сблизился с Астрид; тем более что он стал ярлом Гетланда, а она — его правой рукой, и он восхищался ею и предпочитал ее компанию любому другому в городе. Но она была вспыльчивой и быстрой в бою, лезла вперед с оружием и была остра на язык, и Леиф считал, что мужчине, с которым она решит связать судьбу, потребуется большая сила духа и настойчивость.

Леиф не собирался жениться снова. Да, однажды он женился без любви, и ему посчастливилось потом полюбить жену, но теперь он любил Ольгу и знал, что не может отдать сердцу никому другому. Или она, или никто, а она не хотела его. Кроме того, Ольга не могла дать ему детей, поэтому о наследниках речь не шла в любом случае. Если он все еще будет ярлом, когда умрет, люди Гетланда смогут выбрать ему замену сами.

Дом судостроителя был самым большим зданием в городе, если не считать ратуши. Гримульв и пятеро его учеников заканчивали работу над первым из двух кораблей, которые повезут их на запад. Леиф надеялся, что на севере, в Карсле, строители Вали сейчас занимаются тем же.

Две большие огненных ямы нагревали воздух в помещении, рабочие сновали по почти завершенному корпусу массивного нового корабля. Чуть поодаль жена Гримульва и несколько горожан работали над парусом, выкрашенным в цвета Леифа: черный и белый. Он выбрал их для контраста. Самый темный цвет и самый светлый.

Жена Гримульва долго смотрела на него, когда он выбрал цвета; очевидно, черный был одним из самых сложных красителей. Но Леиф был настроен решительно. При ближайшем рассмотрении цвет казался, скорее, глубоким серым, но море выцветило бы ткань, и Леиф был удовлетворен.

— Как продвигается работа? — спросил он, когда Гримульв спустился с корабля.

Тот почесал голову.

— Мы не будем уверены, что все нормально, пока не спустим судно в море, но я пока не вижу никаких проблем. Где-то через две недели мы будем готовы приступить к следующему.

Гримулв был меланхоличен и не особенно разбрасывался обещаниями, так что его утверждение о том, что проблем пока нет, можно было смело принимать на веру.

— Отлично. По расписанию, да?

— Точно. Идем.

Он направился к столу, на котором тяжелая парусина была накинута на какой-то странный предмет.

— Я работаю над этим ночью, — он убрал драпировку, чтобы обнажить большой бюст дракона со сложной резьбой на морде и теле. — У меня есть задумка и для другого корабля. Ты не спрашивал, но на таких больших кораблях, как эти, должен быть какой-то великий зверь.

Леиф провел рукой по резьбе. Дракон ревел, голова была откинута, большие зубы — обнажены.

— Невероятно. Благодарю тебя, друг мой.

Гримульв просто кивнул и потянул парусину обратно, и Леифу пришлось убрать руку.

~oOo~

Когда он вышел из дома, его встретила Астрид.

— Ну, что думаешь? — скрестив на груди руки, спросила она.

Леиф усмехнулся.

— У нас будут великолепные корабли. Какие у тебя новости? — он направился к дому, и Астрид зашагала рядом.

— В зале посланник, хочет поговорить с тобой лично. Прискакал верхом.

— Верхом?

Хотя путешествие по суше было гораздо медленнее, зимой это был самый безопасный путь. Ледяные ветры, дувшие с севера, мотали корабли по воде, да и море замерзало на сотни шагов от берега.

— Откуда он?

— Он не хотел говорить. Сказал, будет говорить только с тобой. Но он въехал в город с севера.

Карсла был далеко на севере, и чтобы добраться оттуда, нужно было пересечь владения двух ярлов. Путешествие по суше, даже если менять коней, заняло бы почти две недели, если не больше, в плохую погоду. Только что-то важное могло заставить всадника пуститься в такой путь. Скорее всего, это послание ярлов Финна или Ивара. Даже если бы посланник прибыл из Карлсы, вероятно, весть была от Вали. Какие-то неприятности или перемена планов? Но это не могла быть Ольга. У нее не было желания ни видеть его, ни сообщать ему новости о себе.

Но сердце Леифа е забилось. Он прибавил шагу, двигаясь так быстро в сторону дома, что Астрид была вынуждена почти бежать.

Оказавшись там, он сразу же увидел всадника, сидящего у очага все еще в одежде, с чашкой меда и тарелкой горячей пищи. Когда Леиф подошел к нему, мужчина встал и склонил голову.

— Ярл Леиф.

— У тебя есть сообщение?

— Есть, ярл. Я Эрик из Дофрарара. Я несу послание от Вали, ярла Карлсы.

Странная смесь облегчения и разочарования затопила Леифа. Он был прав. Ольга не передала бы ему никакого послания, конечно, нет. Видимо, Вали решил отказаться от похода. Не в силах сдержаться, он вздохнул.

— В чем дело?

— У меня лишь пять слов, мне их передал предыдущий гонец. Послание таково: «Приезжай немедленно. Ты нужен ей».

~oOo~

Он отправился в путь в тот же день. Это почти сводило его с ума; Леиф предпочитал путешествия по морю, а езда на большие расстояния занимала слишком много времени. Но у него не было выбора. Море было бы слишком коварным для путешествия так далеко на север, и они наверняка столкнулись бы с сильным встречным ветром. На коне он мог двигаться в одиночку — но все же взял с собой Ульва по настоянию Астрид — и найти убежище, если начнется буря.

Ульв ехал с ним, и они каждый день загоняли скакунов до изнеможения, часто меняли лошадей, редко спали и ели. И все же, прошло целых две недели, прежде чем они добрались до Карлсы. Почти месяц с тех пор, как Вали отправил сообщение.

Послание было невыносимо расплывчатым. Такими были все сообщения; им приходилось пройти путь по множеству ртов и ушей, и поэтому они должны были быть короткими, чтобы смысл нельзя было неправильно истолковать. Эти уши и рты сами слышали послание, а значит, говорить что-то важное тоже было нельзя. Леифа грызли мысли. Что за необходимость могла возникнуть у Ольги, что сам Вали отправил за ним гонца?

А затем они стали слышать новости о Карлсе, и беспокойство стало таким сильным, что буквально придавливало его к земле.

Еще севернее — и ему стали рассказывать о смерти. Они уже скакали через владения Ивара, прилегающие к землям Вали, и буквально каждый встретившийся убеждал их повернуть назад.

Карлса была охвачена чумой. У всех были разные сведения о числе больных и умерших, но с каждым разом цифры росли, и у каждого была своя история. Завидев Карлсу, Леиф и Ульв почти ожидали наткнуться на горы мертвых тел — и пустоту.

Ольга была их целительницей. Вали передал, что ей нужен Леиф. Это могло значить только одно. Она заболела.

И почти месяц прошел с момента отправки послания. Леиф провел последние дни путешествия, готовясь принять мысль о ее смерти.

Недалеко от самого города они наткнулись на большую открытую могилу и два снежных кургана рядом с ней, которые, как Леиф знал, были тоже могилами, только уже зарытыми

А что если Ольга уже в земле? Сердце Леифа тяжело сжалось при этой мысли.

Ульв остановил лошадь.

— Леиф. Если мы войдем в город, нам нельзя будет выехать из него.