"Да она просто безумная!" - запоздало понял Снегирь и... заорал. Заорал что было сил, да так, что даже безумная старуха попятилась, озадаченно глядя на связанного друида и быстро поворачивая голову сбоку набок, как это делают встретившиеся с чем-нибудь необычным маленькие и злобные собачонки.

В стене с тихим скрипом приоткрылась низенькая железная дверь, и через нее, согнувшись, скользнула темная фигура. Тонкая рука, бледность кожи которой не ускользнула от лежащего Снегиря, откинула просторный капюшон, и друид увидел острый, словно вырезанный из камня, профиль Колдуна.

"Час от часу не легче!" - промелькнуло в голове друида, который и сам слегка оглох от собственного крика. "И почему только, как колдун или ещё какая-нибудь мерзость, так обязательно темный плащ и дурацкий капюшон на башке?" - с досадой чертыхнулся друид, словно ему сейчас не о чем другом было думать. Колдун остро глянул глубоко посаженными, словно провалившимися в ямы, глазами, цвет которых в полутьме разобрать было невозможно, протянул руку и взял у старухи облюбованный ею крючок.

- Ты торопишься, Клотильда, - хрипло и чуть картавя, сказал Колдун и кратким жестом остановил протестующее восклицание ведьмы. - Ты всегда немного торопишься. Я же тебе всегда говорил: жилы тянуть - не время валандать, для этого нужно обязательно предварительно немного поработать. Причем - головой. Ты поняла?

Зорз говорил с людоедкой, как с маленьким слабоумным ребенком, медленно, отчетливо проговаривая каждое слово. Старуха усмехнулась ртом, в котором было от силы четыре, но зато огромных зуба, словно старая дряхлая волчица ощерилась, и мелко-мелко закивала седенькой птичьей головкой. Колдун успокаивающе погладил её по сивым волосам, отчего Снегиря даже передернуло - он всегда побаивался старых женщин, и, как сейчас выяснялось, не без причины.

- Сначала нужно пленника порасспросить хорошенько, о житье-бытье, правильно?

Старушка снова послушно кивнула, преданно глядя снизу вверх в глаза Колдуну.

- Ну, вот, а потом уже как ты любишь, как в твоих сказках сказывают: напоить, накормить - и спать положить. Верно?

Старуха всем своим видом выражала полнейшее согласие и готовность услужить патрону во всем, что только в её хилых старческих силах.

Колдун повертел в длинных и тонких пальцах крючок, произвел им в воздухе пару замысловатых движений и с сомнением поглядел на связанного Снегиря, очевидно, принимая какое-то решение.

- Всему свое время, достойная Клотильда. Не забывай - он не должен умереть, - погрозил ведьме пальцем зорз. После чего, видя, что Снегирь смотрит на него, Колдун наклонился над друидом. Снегирь явственно ощутил еле различимый запах пряного мускуса, исходящий от зорза, который с неожиданной ненавистью прошипел ему прямо в лицо.

- Я хотел сказать - не должен умереть раньше времени. Понимаешь меня, друид?

Снегирь пожевал губами, собирая слюну для достойного ответа, но у него во рту и без того давно все пересохло, и он сумел издать губами только до крайности неприличный звук, так что даже старуха возмущенно засопела. Колдун, однако, весело расхохотался.

- Да ты, оказывается, большой затейник, - подмигнул он Снегирю и вдруг быстро нажал друиду куда-то за ухом. У Казимира мгновенно онемела правая часть головы и шеи, а боль была такая сверкающая, что из глаз посыпались настоящие искры. Колдун с удовлетворение отметил впечатление, которое он произвел на связанного Снегиря, - ему показалось, что в глазах друида на мгновение промелькнул страх.

- Мы тут затеи тоже любим, - заметил Колдун и указал за спину, особенно вот Клотильда. Ты даже не представляешь себе, друид, какая она затейница и веселая старушка. А особенно, - зорз хитро прищурился, бабушка Клотильда обожает из людей жилы тянуть. Большая она мастерица, знаешь ли, по этой части. Поэтому у тебя ещё будет возможность хорошо повеселиться, друид! Но сначала послушай, что я тебе скажу.

И Колдун вновь тихо зашипел прямо в лицо Снегирю, так что у Казимира не было никакой возможности отпрянуть от этого свистящего шепота, который, казалось, проникал в самую душу, как проникает в сердце человека шипенье змеи. Оно всегда вселяет в нас страх и смятение, даже если змея всего лишь греется на солнышке в нескольких спасительных шагах от тебя.

- Твой друг ушел от нас, друид. А он нам был нужен, очень нужен, потому что у него был Цвет. Он улизнул, сбежал, потому что решил, что иногда лучше выбрать себе любое убежище, даже если это будет смерть. Но как спрятаться в смерти, друид? Ты просто выходишь из игры, и тебя уже больше никто не ищет, понимаеш-ш-ш-шь?! Ты мертв, и поэтому уже больше никому не нужен. А я был уверен, что из черноволосого айра вышел бы хороший проводник, очень хороший. Но что поделать - он сам выбрал свой исход, и знаешь, друид, я его за это даже уважаю.

Снегирь молча лежал с закрытыми глазами, боясь, что все более распаляющийся зорз сейчас начнет плеваться ему прямо в лицо. Впрочем, он внимательно слушал, потому что сказанное Колдуном подтверждало его собственные выводы: зорзы отбирают их по какому-то признаку, который они именуют Цветом. И теперь они ищут вполне определенный Цвет, который им должен подойти... нет, помочь... нет...

- Но твой многознающий приятель нас обидел, - задумчиво продолжал зорз. - Не так-то легко подобрать нужный Цвет, друид, не так-то легко... Поэтому Проводники - большая редкость. Даже среди необычных людей. А ведь вы, лесники, люди необычные, верно?

- А вы... так просто твари... - прошептал Снегирь, с трудом разлепив сухие губы.

- Заговорил, наконец? - Лицо Колдуна приняло удовлетворенное выражение опытного кузнеца, горн которого уже разогрет. - Значит, скоро и запоешь. Слыхал, какие песни Клотильда выводит? Вот и будете с ней на пару. Так что убивать мы тебя, друид, не будем. Пока.

И Колдун показал Снегирю крючок старухи. Он был тусклый, с двумя остро заточенными лапками, на манер рыболовного, и от этого казался каким-то удивительно мирным, из другой, обыденной жизни с сидением на туманном берегу речки тихою, неяркою зарей. Снегирь попытался заставить себя отвести взгляд от режущих стальных кромок и не смог. Вместо этого в голове появилась дурацкая мысль: как же эта старуха им управляется? Это была ещё одна ипостась страха, которого, в общем-то, бесстрашный Снегирь не испытывал никогда, кроме как по отношению ко всяческим мелким болячкам. Но это за ним водилось с самого далекого детства, и причины этой боязни Казимир уже и не мог упомнить.