За спинами мужиков маячил и лавочник с обиженным на Таю и Черныша сыночком.

— Беги, Тай! — пискнула Леся, пытаясь загородить её собой. — Они тебя ни в жисть не догонят!

Тая и правда была быстроногой, но куда ей бежать, где прятаться? Разве что в том самом лесу. А взглянув на мужиков, она ясно поняла — не заберут её, так Лесю потащат. Они уже не отступят. Отодвинув сестру, она вышла вперёд, прямо посмотрела на явившихся за ней односельчан. Некоторым хватило совести опустить глаза, сосед забормотал виновато:

— Что нам делать-то? Что делать? Скотину у нас зарезали уже, а дальше и детей порешат, и нас…

Тая вздохнула, опустила голову и пошла к ним.

— Да ведь не поможет это! — отчаянно крикнула Леся, хватая её за руку. — Не троньте её!

Тая повернулась, обняла сестру и толкнула к дому, из которого уже вышла тётка, смотревшая на происходящее с ужасом. Она не была ласковой и любящей, забрала Таю к себе скорее по долгу, чем по велению сердца, но чтобы такое…

Тётка пробовала заступиться за неё, но ей быстро объяснили, что тогда заберут Леську, чтобы далеко не ходить, ведь времени уже не осталось — пока набирались решимости, уже Солнце садится, а после заката в лес идти — проще самим повеситься!

Тая добровольно пошла с ними. Дёрнула резко плечом, когда Витослав попытался ухватить её за руку, обожгла его непривычно жгучим взглядом:

— Не трожь!

Он ухмыльнулся криво, хотел сказать что-то, наверняка гадкое, но другие мужики его заткнули и оттеснили от девушки. До леса дошли быстро. Привязывая Таю к дереву, сельчане прятали глаза и бормотали что-то, оправдываясь. Она закрыла глаза, давая понять, что не хочет ни видеть их, ни слышать, и они замолчали.

Скоро Тая осталась одна в лесном сумраке, но ненадолго. Зашуршала трава, колыхнулись ветки… Нет, это был не мрак, как в первый момент подумала Тая, ощущая, что сердце суматошно колотится в горле, это был Витослав, ухмыляющийся, уверенный в том, что теперь ей от него никуда не деться.

— Думала, мрак за тобой явился? — спросил он, оглаживая щёку, шею, не спеша скользя ладонью к груди девушки.

— Да ты хуже мрака! — искренне выкрикнула она. — И не боишься, что им попадёшься?

— Рано ещё, Солнце не закатилось, успею, — он потянулся толстогубым ртом к её губам, рукой зацепил ворот платья, собираясь порвать и вдруг взвыл, дёрнувшись всем телом, развернулся, пытаясь понять, кто причинил острую боль, ожёгшую ногу.

Позади, припав к траве, бил хвостом Черныш. И в его зелёных глазах было столько ненависти, что даже Тая поёжилась.

— Ничего ты мне не сделаешь, мелкая тварь, — прошипел Витослав и попытался наподдать коту ногой, но тот, пружинисто оттолкнувшись, подпрыгнул так высоко, что казалось — взлетел! Он вцепился Витославу в грудь, полосуя когтями ткань и кожу, целя в лицо, норовя выцарапать глаза.

Парень орал так, что и в посёлке, наверное, было слышно, отбивался, пытался оторвать кота, но тот вцепился намертво и драл врага с такой яростью, что, когда Витославу всё же удалось отбросить животное, он и не подумал задержаться и продолжить начатое.

— Бешеная тварь! — проорал он высоким, плачущим голосом. — Бешеная! Верно мельничиха говорила, злыдня ты и сама с мраками знаешься! — кинул он напоследок Тае и бегом бросился прочь, стирая с лица кровь, заливавшую всё же уцелевшие глаза.

— Спасибо, Черныш, — ласково сказала Тая. — Досталось тебе, да? Спасибо, милый. Только шёл бы ты отсюда. Очень тебя прошу, уходи! Ведь с мраком-то не справиться…

Кот встряхнулся, фыркнул пренебрежительно, подошёл к Тае и начал перегрызать верёвки. Зубы у него были острые, когти ещё острее, так что справился он с этим делом быстро и почти легко. Остальное Тая сама распутала, растёрла запястья, лодыжки, растерянно осмотрелась.

Она не представляла, что делать дальше. Вернуться в деревню? Так её всё равно назад потащат, если не сегодня, то завтра. И на этот раз привяжут получше. А может, ещё и Черныша прибьют… Витослав наверняка расскажет… Хотя нет! Вряд ли.

Тая нахмурилась. Ну да, правды он, конечно, не расскажет — наплетёт, что злодейский кот сам его нашёл и напал, чтобы отомстить за хозяйку! Ясное дело — тоже злодейку, вестимо, навлёкшую на посёлок все бедствия! Нет, нечего ей делать в Заречном, нет ей там места…

А куда ещё деться? Самой в лес идти? Так ни к чему и утруждаться, мрак её и тут отыщет… Тая вздохнула и села, привалившись к дереву, тяжёлые мысли лишили её сил, она не видела больше света впереди, не ощущала его в своей душе. Нет смысла бороться, нет способа победить…

А где же Черныш? Тая вскинулась, начала осматриваться, осознавая, что кот куда-то делся, как только она освободилась. И тут ветки раздвинулись, Тая пискнула испуганно, думая, что мрак явился за ней, даже не дождавшись темноты, но это был не мрак.

Это был юноша — стройный, черноволосый, мешковатая одежда не могла скрыть особой кошачьей мягкости его движений, а лесные сумерки не затеняли яркой зелени глаз. Сердце у Таи заколотилось взволнованно — не от страха уже, а от чего-то другого, чему она не знала названия. Это он — Черныш. Она поняла это сразу, узнала!

— Ты?.. — прошептала девушка, неуклюже поднимаясь на ноги и горестно, стыдливо сознавая эту неуклюжесть, растрёпанность волос и вообще…

Будто раньше он и не видел её, а теперь вот видит. Или — раньше видел по-другому, кошачьим взглядом, а теперь… Тая вздохнула. А что теперь? Оборотни ведь презирают людей. Правда, Черныш её защитил. Ну, так может у них принято отдавать долг, чтобы не быть обязанными, ведь она его всё же выходила год назад.

— Я, — тихо ответил бывший кот.

И Тая вдруг поняла, увидела, что он тоже смущён.

— Я ещё месяц назад кое-какую одежду утащил в лес… — признался он, проводя руками по ветхому полотну простой рубахи. Штаны были когда-то добротными, но теперь красовались дыркой на одном колене и обтрёпанными до бахромы краями штанин. — Как только мраки объявились, я понял, что этим всё и кончится, — он нахмурился.

“Красивый… — подумала Тая. — Точно такой, каким я его и… намечтала…”

— Как тебя зовут? — спросила она робко, ещё больше смутившись от собственных мыслей.

— Лир, — ответил парень, глядя в сторону.

Он что-то обдумывал, кусал губу, встревоженный, решительный, но сквозь решимость неумолимо проступала растерянность, а за ней и отчаяние. Тая не хотела ему мешать и пару минут просто молча ждала.

— Я не знаю, что делать. Не знаю, как тебя спасти, — признался Лир, и в голосе его слышалась боль и тоска.

Тая опустила голову.

— Значит, судьба такая, — прошептала.

— Нет! — Лир шагнул к ней, схватил за плечи. — Нет… Я не хочу, чтобы ты погибла. Только не ты!

— Почему? — удивилась Тая, поднимая на него свой медово-солнечный взгляд.

— Потому что… — Лир опустил голову и снова поднял, заглянул в эти тёплые, янтарные глаза… Ему хотелось смотреть в них вечно… — Потому что… я полюбил тебя. — В медовой глубине вспыхнули золотые искры — и радостно, и недоверчиво. Но недоверие быстро таяло, Тая верила ему, не могла не верить.

Лир опустил руки, отвёл глаза, сделал шаг в сторону.

— Я ведь пришёл к людям именно за этим, — проговорил глухо, обречённо.

— Зачем? — удивлённо спросила Тая.

— За девушкой, которая сумеет добыть Луноцвет.

Тая ещё шире раскрыла глаза и даже рот приоткрыла от удивления. Она никогда не слышала о Луноцвете, но почему-то это слово всколыхнуло в её душе что-то… глубинное, потаённое… Детские сказки, вера в добро, желание помогать людям… — всем этим повеяло на неё от одного только слова Луноцвет…

— Я расскажу тебе, — всё так же обречённо и не глядя на неё продолжил Лир, — ведь другого выхода не вижу. Сыны Мрака начали появляться ещё несколько лет назад. Они нападали и на людей, и на нас, оборотней. Им всё равно. Ими движет только тупая злоба и голод. Им всё равно, кого рвать и убивать. Хотя наши ведуны говорят, что людей и оборотней они предпочитают, скажем, животным. Мраки ещё помнят, наверное, что когда-то были оборотнями, что когда-то в них было нечто человеческое.