Его лицо напряглось.

– И насколько вы похожи на вашу знаменитую кузину?

Ей были понятны его сомнения. Конечно, он слишком воспитан, чтобы удивиться вслух, как такая красивая и талантливая женщина, как Кейт, могла быть в родстве с простенькой заурядной Аней Адамс.

– Ну, мы живем в разных концах света и видимся крайне редко, – призналась она. – К тому же Кейт много разъезжает, однако мы стараемся не терять друг друга из виду.

По крайней мере, Аня старается. Правда, в ответ на ее пространные, написанные от руки письма приходит пара строк по электронной почте, да и то с опозданием.

– Но это не ответ на мой вопрос, – протянул он, насмешливо скривив губы. – Может, мне следовало выразиться иначе... спросить, схожи ли вы по характеру, разделяете ли ее философию жизни?..

Аня была сбита с толку. Господи, что ему от нее нужно? Насколько ей было известно, Кейт не питала особой склонности к философствованию – если не считать ее заявлений, что «музыка – превыше всего».

– Наверное, какое-то сходство есть, – осторожно начала она. – Когда Кейт осиротела, она переехала к нам. Какое-то время мы жили вместе.

Причем Кейт была старше на четыре года, любила покомандовать и не терпела шумных забав своей восьмилетней кузины. К тому же она была уже одержима музыкой.

– Так, значит, вы сестры по духу? – с легким презрением заявил он, переиначив ее слова до неузнаваемости.

Почему-то чем в более близком родстве с Кейт она оказывалась, тем меньшее впечатление это производило на Скотта Тайлера.

Смущенная его растущей антипатией, Аня не сдержалась:

– Полагаю, вам известно, что дому уже более восьмидесяти лет... и что его построил Джон Карлайл – отец дяди Фреда. Кейт унаследовала «Сосны» после гибели родителей, в двенадцать лет. Конечно, пока девочка не подросла, имение было в ведении управляющего. Когда ей исполнилось восемнадцать, она распродала почти все пастбища, но не смогла расстаться с домом и окружающими его несколькими гектарами, хотя уже тогда собиралась постоянно жить в Европе или Штатах... Последний раз она приезжала в Новую Зеландию, когда окончательно решила продать «Сосны». Вам повезло, что вы оказались его покупателем, мистер Таилер!

О господи, ее понесло. А ведь она никогда не была болтушкой! На лице Хедер Морган появилось выражение деланой скуки, а ее отец начал нетерпеливо поглядывать на часы. Между тем Скотт Тайлер, которому предназначалась эта лекция, стоял с циничной усмешкой на грубовато высеченном лице. Пожалуй, именно с этого момента она перестала надеяться на какую-нибудь поддержку с его стороны. Беда в том, что она чересчур чутко отзывалась на изменение его настроения. Стоило им оказаться в одной комнате, как она терялась и делала глупости. Но она не позволит ему третировать ее.

Глубоко задумавшись, Аня по подбородок погрузилась в благоухающую пену.

Скотт Тайлер был опасен. Его образ не оставляет ее и в святая святых – в собственной ванной! Она с грустью посмотрела сквозь пенящуюся воду на свои маленькие груди и мальчишеские бедра, столь непохожие на величественные формы, которые выставляла напоказ Хедер Морган, повиснув на руке своего спутника. Пожалуй, верзиле Тайлеру больше подойдет фигуристая людоедка, мрачно размышляла она, ибо он раздавит любую женщину более изящной комплекции.

Как это он сказал вчера?

«Я куда разборчивее, чем неискушенный подросток».

Ей оставалось лишь догадываться, о чем шла речь...

Наверное, он столь же груб и бесцеремонен в постели, пыталась она убедить себя.

Она прикрыла глаза, подбирая слова поязвительней, но вместо этого вдруг представила, как Скотт Тайлер с блестящей от пота оливковой кожей, с пылающими голубыми глазами двигается над женщиной. Ее воображение нарисовало густую поросль мягких волос на его блестящей груди, щекочущую ее груди, когда он...

Аня провела рукой по покрывшемуся пятнами лицу, придя в ужас от того, какой опасный поворот приняли ее мысли. Ей вовсе ни к чему предаваться жарким фантазиям о Скотте Тайлере. Будто она и без того не чувствовала себя рядом с ним смущенной!

Она схватила мочалку и принялась безжалостно тереть кожу. Вот тебе и освежающая ванна! Она, конечно, взбодрилась, но совсем не так, как хотелось.

Она с головой опустилась под воду, чтобы смыть мыло. Вынырнув, услышала звон в ушах и простонала, поняв, что это звонит телефон. Несколько секунд она колебалась, брать ли трубку, но в конце концов решила, что лучше взять.

Завернувшись в белый бархатный халат, подаренный ко дню рождения родителями, Аня протопала в кухню, втайне надеясь, что телефон смолкнет прежде, чем она успеет дойти. Но не тут-то было.

Глубоко вздохнув, она сняла трубку.

– Аня! Почему ты так долго не подходишь? Где ты могла запропаститься в этой коробке из-под обуви, которую ты именуешь домом? Почему не заведешь сотовый или хотя бы радиотелефон?

Аня расслабилась.

– Кейт? Боже мой, я как раз думала о тебе, – сказала она, начисто забыв последние минуты пребывания в ванне.

– Правда, дорогая? Надеюсь, у тебя, наконец, есть для меня хорошие новости.

Ей не следовало бы забывать, что кузина не станет звонить просто так.

– Ну, гм...

– Видишь ли, мне не пришлось бы звонить, если бы ты почаще включала компьютер. Разве ты не получила мое сообщение?

– Меня не было...

– Минутку! – На другом конце провода послышался приглушенный разговор по-французски, обильно сдобренный галльской бранью. – Извини, Анни, – вновь раздался голос Кейт, – но я сейчас в аэропорту «Шарль де Голль» по пути в Нью-Йорк, а носильщик пытается доказать мне, что одна из моих сумок неподъемна для носильщиков. Если шоферу из отеля удалось ее поднять, то почему они не могут? Они что, все слабаки? Я лечу бизнес-классом не для того, чтобы видеть зануд вроде этого!

Аня терпеливо ждала, понимая, что возражать бесполезно. Как бесполезно напоминать Кейт, что ей не нравится, когда ее называют «Анни».

Она потянулась к холодильнику, чтобы достать бутылку белого вина. У нее возникло чувство, что выпить ей не помешает.

– Итак, тебе удалось добиться приглашения в старый дом? – Кейт резко повернула разговор к цели своего звонка.

– Нет, пока нет... – Вчера в «Сосны» ее никто не приглашал.

– Почему, скажи на милость? Ты в Ривервью уже четыре месяца; пора вписаться в обстановку. Разве нельзя, прогуливаясь неподалеку, зайти в «Сосны» и попросить разрешения взглянуть на место, где ты не раз бывала ребенком?..

– Нет, я не могу, – раздраженно ответила Аня. Разве придумаешь какой-нибудь повод постучать в дверь Скотта Тайлера? Особенно теперь!

Она выдернула пробку из бутылки.

– Все не так просто. Я же сказала: мы с мистером Таилером не очень ладим...

Это мягко сказано.

– Знаю. – Кейт, как ни странно, это заявление скорее обрадовало, чем огорчило. – Таким, как ты, он не по зубам. Мигом проглотит. Но это нужно мне, а не ему. Кажется, я не часто обращаюсь к тебе с просьбами, дорогая...

Как и я, подумала Аня с непривычной горечью, наливая себе вино.

Кейт была обескуражена, когда Марта и Брайан Адамс сообщили ей, что их дочь перебралась в школу «низкого пошиба» и приобрела какую-то «развалину» в Ривервью. Но спустя месяц она внезапно позвонила Ане, попросив оказать ей услугу личного характера.

Пока оформлялась сделка, Кейт жила в «Соснах». А, уезжая, забыла взять дневники и личные письма, спрятанные на чердаке. Теперь же репортер из новозеландского журнала писал большую статью о Кейт с фотографией на обложке и вынюхивал повсюду жареные факты, и Кейт не хотелось, чтобы он нашел ее дневники.

– Даже если мне удастся напроситься в гости, вряд ли мне позволят обшарить все углы.

– Ты же помешана на истории, а чердаки и есть история. Там целые залежи всякого хлама. Скажи, что пишешь о первых поселенцах, и попроси разрешения взглянуть на чердак. Или, еще лучше, залезь туда, когда будет много народу, – посоветовала Кейт. – Разве Скотт Тайлер не устраивает вечеринки?