Гарри медленно подошел к дивану, где спала Джинни. Спала тревожно, судя по тому, как зажмуривала глаза и тяжело вздыхала. Он постоял немного над ней, любуясь ее лицом, потом развернулся и пошел вверх по лестнице, чтобы увидеть детей.

Как-то с первого дня жизни Джеймса повелось, что перед сном отец обязательно приходил в детскую, чтобы потрепать по голове сына или поцеловать дочь, чтобы поправить одеяло, рассказать о чем-нибудь легком. Так, чтобы дети чувствовали, — у них есть отец, он их любит, он о них заботится. Чтобы у них было то, чего никогда не было у самого Гарри.

Он тихо открыл дверь в комнату Джеймса. Сразу заметил полнейший беспорядок: от раскрытого сундука, откуда торчали края мантий, корки книг и какие-то брошюры, до аккуратно сложенных Джинни свежих рубашек и футболок на краю заправленной кровати. Над кроватью — герб Гриффиндора и какие-то рисунки. Только самого Джеймса в комнате не было.

Гарри быстро, не закрывая двери, прошел в следующую комнату — спальню Лили. Тут же почувствовал облегчение, смешанное с настоящей волной любви. Они были здесь — все трое. Лили спала на кровати, Альбус прижался к ней, вцепившись в руку сестры. Джеймс тоже спал, — в кресле-качалке — но все равно сильно сжимал палочку.

Гарри улыбнулся, глядя на детей. Его дети. Его плоть и кровь. Самые дорогие и близкие. За них он бы умер. За них прошел бы снова через все, что было в его жизни. Да и все в его жизни было ради вот этого момента, ради этих трех детей, ради этого тихого вечера в его доме.

Он прошел в комнату, стараясь не задеть ничего, чтобы не спугнуть сон детей, нагнулся и осторожно освободил руку Лили. Та заворочалась, приоткрыв глаза.

— Шшш… — Гарри приложил палец к губам. — Спи, родная.

Девушка спросонья лишь кивнула, устраиваясь удобнее. Гарри же аккуратно взял на руки Альбуса и пошел из комнаты со своей хрупкой ношей. Гарри прижимал к себе худенькое тело сына — какой же он был легкий!

Маленький Гарри Поттер, только без шрама и трудностей детства. Тихий, наивный немного мальчонка, обожающий сладости. Чуточку не от мира сего, вечно в своих детских фантазиях и мыслях. Постоянно что-то ломающий, бьющий, разливающий. Безумно добрый. Мальчик, носящий такие непростые имена.

Гарри плечом толкнул дверь в комнату Ала — комнату, полную фантиков и коробок от сладостей, разломанных игрушек из магазина Уизли, скомканных носков и книжных листов, треснувших по краю чашек и порванных картинок.

Мужчина сел на кровать, откинул одной рукой покрывало и положил сына в постель, бережно накрыв одеялом. Альбус что-то пробормотал во сне, сворачиваясь комочком и складывая руки под щекой. Отец снял с него очки и положил на прикроватный столик. Потом пригладил взъерошенные черные волосы и поцеловал сына в темную макушку.

— Спокойной ночи, Альбус Северус. Сладких снов.

Ал что-то опять пробормотал, прижимая к щеке сладкую от шоколада ладошку. Гарри встал и вышел, тихо закрыв за собой дверь.

В спальне Лили он на несколько мгновений замер, засунув руки в карманы, и не мигая смотрел на дочь. Ее рыжие волосы разметались по подушке. Милая девочка. Она родилась, когда Гарри был в командировке. Вернулся и не поверил своим глазам — такая она была маленькая и красивая. А еще смешливая. Когда он брал ее на руки, она тут же начинала смеяться.

У нее было огромное доброе сердце — с детства она таскала домой бродячих собак, раненых птиц, кошек на сносях. Всегда веселая, улыбающаяся — как солнце, как свет, который исцелял и давал сил на борьбу. Наверное, мама Гарри тоже была такой. Гарри был почти уверен в этом.

— Пап, — раздался тихий голос, и он вздрогнул. Оказывается, Лили не спала. Он подошел и сел на край ее постели. Лили тут же прижалась к нему, взяв за руку.

— У тебя такие холодные руки, — испуганно прошептала девушка, глядя на отца. — И ты выглядишь усталым.

— Да, был долгий день, — кивнул Гарри, поглаживая маленькое запястье. — Я разбудил тебя?

Она кивнула, но нежно улыбнулась отцу. Они молчали.

— Пап, а тебе когда-нибудь снились странные сны? Сны, будто похожие на реальность? Или на видения?

Гарри вздрогнул: он видел много таких снов. И не только снов. Видений, за которыми стояли другие люди. Другие жизни. Смерть. Потери. Но не говорить же об этом дочери.

— Почему ты спросила?

— Просто. Интересно, — пожала плечиками, отводя глаза. — Ты был на работе?

Гарри кивнул.

— Что-то случилось?

Мужчина погладил дочь по рыжим волосам.

— Нет, ничего особенного.

— Понятно, — она чуть улыбнулась. — Пап, а что вы подарите Джеймсу на день рождения?

— Часы. Часы моего крестного.

— Сириуса Блэка? — изумилась Лили, а потом прижала испуганно ладошку ко рту и бросила взгляд в сторону спящего брата. — Откуда?

— Как-то я все-таки собрался и навестил его сейф в «Гринготтсе». Там были часы, которые ему подарили на совершеннолетие. Я решил, что Джеймсу должно понравиться.

— Ему понравится, — согласилась Лили, а потом снова посмотрела на брата. — Он пригласил к нам Малфоя, ты знаешь?

— Теперь знаю. Пусть, он его друг, — Гарри тоже повернулся к Джеймсу. — Не знаю, растолкать его или левитировать в комнату? Не думаю, что ему понравится, если я возьму его на руки.

— Но-но, — прохрипел парень, поерзав в кресле. — Попрошу не совершать никаких компрометирующих действий в сторону моей персоны.

— Ты не спишь! — фыркнула Лили.

— Угу, но в тот момент, когда вы говорили о моем подарке, я притворился глухим, — Джеймс отрыл глаза, и все трое рассмеялись. Гарри поднялся одновременно с сыном, наклонился и поцеловал Лили в лоб.

— Спокойной ночи, солнышко. Сладких снов.

Вместе с Джеймсом они покинули комнату. В дверях своей спальни Джеймс остановился и посмотрел на отца.

— Пап, случилось что-то серьезное?

— Нет.

— Если бы случилось, ты бы нам сказал?

— Нет.

— Если бы тебе что-то угрожало, ты бы нам сказал?

— Нет.

— Понятно. Спокойной ночи, — Джеймс потрепал отца по плечу и вошел в комнату.

Гарри усмехнулся и спустился в гостиную, где еще один член его семьи еще не был уложен в постель. Джинни уже не была одна — рядом с ней на диване свернулся белый кот. Гарри даже не знал, как его зовут, — просто не успевал запоминать все те клички, что Лили давала своим питомцам. Гарри помнил только, что где-то в доме обитают еще двое — черный и полосатый.

Кот подмигнул Гарри своими зелеными глазами, и тот, повинуясь порыву, приложил палец к губам. Зверь будто понял, опустил голову на лапы и продолжил спать. Сам Гарри присел перед диваном, любуясь спящей Джинни.

Она так давно была рядом, что ему казалось — они всегда были вместе. Она менялась — из девчонки в квиддичной мантии, которую он впервые поцеловал, она превращалась в молодую женщину, в мать, в заботливую жену. Она становилась старше, мудрее, исчезала импульсивность из ее характера. Но он помнил ту маленькую девочку, которую когда-то спас из Тайной комнаты, ту девушку, которая помогала ему пережить смерть Дамблдора. Джинни Уизли — вихрь из эмоций, шуток, неожиданных решений и трогательной заботы. Именно она стала его опорой, именно она спасала его все эти годы. Поэтому он ограждал ее от всего жестокого, что было в его жизни. Как она ограждала его самого от его прошлого.

Гарри не сдержался — протянул руку и коснулся ее волос. Она вздрогнула и тут же открыла глаза.

— Какая холодная рука, — прошептала она, беря его ладонь и прижимая к себе, чтобы согреть. — Ты только пришел?

— Нет. Ты такая красивая, когда спишь, — невпопад заметил он. Она улыбнулась, целуя его руку. Потом легко потянула, и он откликнулся, прижимая ее податливое после сна тело к себе. Ее губы покорно открылись, впуская его язык.

— Мятный чай, — выдохнула она ему в губы. Гарри кивнул, поглаживая ее плечи и спину под тонким свитером. Он целовал ее скулы, шею, ключицы, ощущая, как горит ее кожа под его холодными руками. Ее теплая ладонь скользнула ему под рубашку, прижавшись к тому месту, где ускоренно билось его сердце. Это всего лишь прикосновение, но он прильнул к жене, целуя ее губы, пытаясь вложить в поцелуй все то, что чувствовал к ней. Она отвечала, позволяя его рукам скользить по ее животу, груди, спине.