Сделал себе крутой бутерброд, надкусил смачно, большим куском, изучающе взглянул на попутчика.

– А ты вообще кто?

– Не видишь? – огрызнулся тот. – Человек.

– Вот бы не подумал, – хохотнул Юра. – Сразу так и не скажешь… А кто ты, человек? Как попал в отстойник?

– Тебе сразу рассказать? Или постепенно.

– Лучше сразу. Лыжи ведь все равно направлены в одну сторону.

– Мента чуть не замочил.

– Крутого?

– Круче не бывает.

– И чего ж не замочил?

– Осечка. Волына оказалась непроверенной.

Юра поразмышлял, щелкнул языком.

– А может, и хорошо, что осечка. Менты не прощают, когда ихнего заваливают. Или в отстойнике прибьют, или на киче прикончат. Но то, что искать будут, однозначно.

– Выводы?

– Их пока нет, но со временем появятся. Убежден… – Юра вдруг вспомнил что-то. – Кстати, а кликуха твоя как?

– Фамилия – Кузьмичев.

– Класс! Делаем кликуху что надо! Кузьма. Покажем Кузьмину мать! Или Кузькину мать… С такой кликухой не пропадешь… – Парень вопросительно потер большим и указательным пальцем. – А как у нас с лавэ?

– С чем?

– Ну, с бабками!

– Откуда? В ментуре все вычистили.

– В том-то и дело… Ладно, возьмем на абордаж какого-нибудь лоха. Ты у нас еще бакланчик, будешь торчать на шухере, а я бомбану.

Электричка неслась в темноту ночи. Вагоны были практически пустыми, лишь в некоторых дремали поздние пассажиры да в продуваемых тамбурах курили неразговорчивые мужики.

Юра и Сергей переходили из вагона в вагон, внимательно присматривались к пассажирам, приценивались и следовали дальше.

Наконец они нашли жертву. Человек был одет в хорошую одежду, на коленях держал прижатый к груди дипломат. Он крепко спал и, по всей видимости, был не совсем трезвый. В вагоне находился еще один мужчина – сидел он в другом конце вагона, тоже дремал.

Сергей по знаку Юры остановился посередине вагона, готовый к тому, чтобы задержать любого, кто решит вмешаться в происходящее. Сам Юра быстро подошел с спящему, локтем сильно придавил его шею к спинке сиденья, отчего тот захрипел и задергался.

Парень быстро вырвал из рук мужчины дипломат, мужчина медленно сполз под сиденье, и грабители быстро покинули вагон.

Из другого конца вагона вслед им испуганно смотрел проснувшийся гражданин.

Электричка затормозила возле слабо освещенного перрона, Юра и Сергей выскочили из вагона, и в этот момент случилось непредвиденное. Из следующего вагона выпрыгнул тот самый – дремавший – гражданин и принялся вопить во все горло:

– Грабители! Вот они – грабители! Ограбили человека! Держите их!

Станция довольно многолюдная – на перроне не менее десятка людей. Юра и Сергей от неожиданности сорвались с места и бросились в сторону станционного тупика.

Мужчина у вагона продолжал кричать:

– Держите! Убегают!

За спиной раздалась милицейская трель.

Грабители свалились с перрона на железнодорожные пути, побежали, спотыкаясь и падая, по рельсам, и вдруг наперерез им бросился некий человек в гражданской одежде.

– Стоять! – закричал он, стараясь вытащить что-то из бокового кармана. – Приказываю, стоять! Сотрудник милиции!

Сергей с ходу сильно и тренированно сбил его с ног, из рук человека выпал какой-то предмет. Кузьмичев чуть ли не на лету подхватил его – это был пистолет. Сергей наотмашь швырнул его в темноту, и они бросились дальше, спасаясь от погони и милицейских свистков.

Сзади неожиданно раздалась серия частых выстрелов.

Юра, тяжело дыша, оскалился:

– Во дурень… Он попал, а мы упали.

Попетляли между черными составами, пересекли какой-то неосвещенный переулок и исчезли в темени железнодорожного поселка.

Сидели они в темном закутке на последнем этаже какого-то подъезда, говорили негромко, вполголоса.

Юра достал из дипломата разные бумаги, папки, стал бегло их разглядывать, отложил в сторону.

– Эти бени нам до фени… – Вдруг нашел бумажник, по-детски обрадовался: – А вот то, что и требовалось доказать. Вот он, лопатничек, вот он, родимый. – Подмигнул Сергею: – Как думаешь, сколько здесь?

Тот пожал плечами.

– Не думаю, что много. С большими бабками в электричках не ездят.

– Лохи как раз только в электричках и ездят… – Юра вывернул содержимое бумажника, и оттуда вывалилась приличная куча рублей и зелени. – Ну, а я что говорил? – радостно рассмеялся Юра. – Лох попался что надо! И на жрачку хватит, и на балеринок останется!

Юра пересчитал деньги, сунул себе в карман.

– Бабки общие, но пусть будут при мне. Так надежнее… – Вытряхнул из дипломата все остальное, неожиданно обнаружил здесь паспорт. – Елки мохнатые! А вот это совсем как подарок! – Протянул Кузьмичеву. – Сделаешь фотку, прислюнявим вместо лоха, и будешь ты… – прочитал фамилию лоха. – Будешь Синяковым Петром Петровичем. Синяком, короче. – Внимательно взглянул на Сергея. – Знаешь, брат Кузьма, ты мне по кайфу. Как ты этого мента на рельсах подрезал – просто восторг! Я бы так не смог. И запомни, Юрок таких вещей не забывает. Память у него крепкая – как на терку, так и на дерку.

Сергей помолчал, оценивая сказанное, чуть погодя поинтересовался:

– Что дальше?

– Дальше? – Юра хитровато поднял глаза. – Дальше будем добираться домой.

– Домой – это куда?

– Домой – это домой.

– Темноватый ответ.

– Исключительно из уважения отвечу светлее. В столицу нашей прекрасной и необъятной Родины.

– Ого! – Кузьмичев присвистнул. – Так ты столичная штучка?

– Я – штучка всероссийского масштаба. – Юра явно был польщен реакцией.

– А в этих краях по какому случаю?

– Тебе так все сразу и выложи. Случай – он как воробей. Сегодня поймал, а завтра, глядишь, и нет воробышка. Или вылетел в форточку, или слопали бедняжку. И вообще на будущее: никогда, Кузьма, не гони лошадей. Особенно чужих. Запомни, братан, это правило на всю жизнь.

В морге, кроме одного санитара, больше ни души. Анна стояла возле гроба, к котором лежал покойник. Рядом с матерью застыла насмерть перепуганная Катюша. В соседнем помещении курили несколько сотрудников милиции в гражданском.

Илья стоял за спиной Анны, ждал ее решения.

Анна, приложив ладони ко рту, долго и внимательно всматривалась в изуродованное, сплошь синее, в кровоподтеках, слегка подправленных гримом, лицо мужчины.

Сергея в нем узнать невозможно.

– Это не он… – прошептала Анна.

– Что? – склонился к ней Илья.

– Не он… – повторила женщина. – Совсем не он.

– Вот документы, – протянул ей бумаги Илья.

– Его невозможно узнать… – Анна стала плакать, Катюша еще плотнее прижалась к матери.

– Была перестрелка. Его пытались задержать, – объяснил Илья. – Затем бессмысленное, отчаянное сопротивление. Результат видите.

– Все равно не он. Я вам не верю. Что-то здесь не так. Все время не верю. С самого начала. Можно посмотреть? Тело посмотреть. Я его сразу узнаю.

Илья отрицательно качнул головой.

– Верить, не верить – ваше право. А насчет посмотреть – нет. В ваших же интересах – нет. Тем более рядом ребенок.

– Я прошу. Умоляю. Мне это необходимо. Необходимо убедиться. Я без этого не смогу жить.

– Нет. – Илья оглянулся на сотрудников в служебной комнате. – Пора.

Те подошли к гробу, взяли его на руки, понесли к выходу, к поджидающему катафалку.

Они стояли в тамбуре пассажирского вагона, вокруг грохотало и тряслось, Юра курил. Сергей смотрел в окно на проносящиеся пейзажи, покусывал заусеницы на пальце.

– Женат? – спросил Юра.

– Был.

– Детишки?

– Дочка.

– Разбежались, что ли?

– Спрашиваешь так, будто ведешь следствие.

– А я и веду. Откуда я знаю, что ты за гусь?

– Не знаешь, вот и не надо. Доберемся до конечной – и в разные концы.

– Не-е… – Юра рассмеялся и погрозил окурком. – Не-е… Я, может, тебя заприметил? Может, я покорешиться хочу?!