Я переключаю свое внимание на присутствующих.

— Кажется, девушки, вы много обо мне знаете. Я ощущаю себя в невыгодном положении, — протягиваю я.

— В отличие от тебя, мы не знамениты. И наши фотографии не светятся в самых пикантных сплетнях, — говорит рыжая.

Медленная улыбка распространяется у меня по лицу, я опять перевожу взгляд на блондинку. Она беспомощно оглядывается на подруг, как и я.

— Да, но это бессмысленно. Просто так получается. Думаю, они думают, что я слишком фотогеничен.

Моя блондинка, прикусывает пухлую нижнюю губу, пытаясь подавить улыбку.

— Мне кажется, именно так и есть.

И затем в течение нескольких секунд у меня возникает такое чувство, будто только мы вдвоем находимся на этой вечеринки. Одна из девушек слишком громко прочищает горло, потом встает и тянет рыжую за руку.

— Мы будем на танцполе, если понадобимся, — говорит она.

— Хорошо, — отвечает блондиночка, не нарушая со мной зрительного контакта.

Я даже не поворачиваюсь в их сторону, опускаясь в кресло рядом с ней. От нее исходит такой же прекрасный аромат, как она и выглядит.

— Я могу продолжать вести светскую беседу, но думаю это пустая трата времени. — Я протягиваю руку. — Я — Тайсон. Но ты уже знаешь, верно?

Она кивает, положив свою руку в мою. У нее такая маленькая и нежная ручка, а кожа шелковистая, мягкая.

— Иззи.

— Иззи? — Подходящее имя при таком странном сочетании невинности и бессознательной сексуальной привлекательности.

Она кивает, и когда я перевожу взгляд на ее лицо, ее щеки начинают наполняться цветом. Не думаю, что ее щеки краснеют от выпитых коктейлей, так же, как мой член бешено пульсирует у меня в штанах не от виски. Кто бы мог подумать? Только из-за ее руки. Да, она краснеет еще больше, потому что я продолжаю удерживать ее руку, хотя уже давно пора отпустить. Я хочу дотронуться не только до ее руки. Мне хочется запустить ей руку под юбку и услышать ее вскрик, когда я буду сосать ее клитор.

Она слегка смущается, вытаскивая свою руку, опять взяв бокал.

— Итак, ты тренируешь лошадей?

— Я их развожу, — поправляю я тихо.

— О. — Уголки ее рта опускаются вниз. Она не такая уж красивая. В ней нет ничего от первозданной красоты. Но в ней присутствует природная сексуальность.

— В чем разница? — интересуется она.

— Все довольно просто. Я забочусь о своих лошадях, чтобы за ними был правильный уход, они должно соответственно питаться, а когда приходит время, я плачу за спаривание, выбирая жеребца или лошадь с лучшей родословной и... ну, ты понимаешь..., — я подмигиваю ей.

Ее румянец усиливается.

— Ты ставишь тихую романтическую музыку, приглушенный свет и зов природы берет свое?

По идеи мне стоит засмеяться.

— Возможно, не совсем так, но общую идею ты уловила. У нас есть специальная конюшня для чемпионов… в том числе там есть несколько бывших чемпионов, от которых появилось уже сейчас новое потомство. Отец Мэгги был чемпионом.

— Мэгги?

Теперь пришла моя очередь немного покраснеть. Никто не знает этого прозвища.

— Великолепное Наваждение, я дал ей имя Мэгги для себя. Так легче произносить.

— Мне кажется ты переживаешь за нее, — с мягкой улыбкой произносит она.

— Так заметно?

Она убежденно кивает, искренне... потрясающе красиво.

— Конечно. У тебя глаза загорелись, когда ты упомянул о ней.

Я немного смущен, никто такого за мной не замечал. Честно говоря, я редко затрагиваю столь глубокие темы, вернее вообще их никогда не затрагивал с женщинами, кроме тем, чтобы она предпочитает выпить для начала и вызвать ли ей утром такси. Ее глаза загораются, пока она наблюдает за мной.

— Да, думаю переживаю за нее, — признаюсь я, пожав плечами. — Она особенная лошадь. Я присутствовал при ее рождении, растил ее с первого дня. Она слишком быстрая. Я только надеюсь, что Брэд знает, что делает и доверит о ней заботу лучшим людям.

Рука Иззи накрывает мою. Господи! У меня мурашки бегут по коже.

— Ты очень милый.

У меня от удивления глаза становятся огромными. Милый? Я не привык слышать такого от женщины, вернее меня так никто не называл.

— Да, моментами. А ты? Чем занимаешься?

— О, ничего такого захватывающего, как у тебя, — отвечает она, взмахнув рукой, и я жалею, что она убрала свою руку. — Я не представляю из себя ничего особенного. Недооцененная личная ассистентка кое-кого.

— А кем бы ты хотела стать?

Она снова хмурилась, на этот раз сильнее.

— А почему я должна хотеть стать кем-то другим?

Ой.

— Я не имею ввиду, что ты должна. Но обычно, человек не хочет держаться за работу, если он чувствует…

— … ее такой бессмысленной?

Я смеюсь.

— Да. Именно так. Тебе стоит заняться чем-то, что бы заставило твою кровь кипеть каждое утро, когда ты встаешь с кровати. Твоя работа такая? — Я наклоняюсь немного ближе и чувствую запах ее духов и чего-то еще. Шампуня? Мыла? Или запах ее тела? И мне хочется от этого запаха, зарыться носом ей в шею и больше никогда не отрываться от нее.

— Скорее всего, что нет, — хихикает она.

— А чем ты увлекаешься? — интересуюсь я, глядя прямо ей в глаза.

И таинственная улыбка появляется у нее на губах.

— Честно говоря, ничем. Похоже у меня нет ничего такого, чтобы так меня радовало.

— Наверное, ты еще слишком молода. — Улыбаюсь я. Я чувствую, что у нее есть мечта. Она всего лишь не хочет делиться ею со мной. Я обязательно выясню, что это может быть. Я хочу узнать все ее секреты.

— Мне двадцать два года.

Я пренебрежительно взмахиваю рукой.

— Всего лишь ребенок.

— О, что ты такое говоришь? Ты не настолько ведь старше меня? — Смеется она.

Я рискую, произнося эти слова, но все же:

— Я просто хочу сказать, у тебя есть много времени впереди, чтобы понять, что может тебя сильно возбуждать. — Я опускаю руку ей на колено.

Один уголок ее сочных губ дрожит, пряча улыбку.

— Это я как раз знаю. Без проблем. — Она не убирает мою руку.

— Неужели? Тебе придется рассказать мне об этом.

— Мне не нравится обсуждать такие вещи публично. — Она оглядывает комнату. — Я имею в виду, здесь столько народа. Столько странных танцев.

Я смеюсь и окидываю взглядом помещение. Она не ошиблась. Собравшиеся уже достаточно выпили, поэтому стайка проституток на высоких каблуках чувствуют себя более раскрепощенными, можно себе представить, что происходит в центре комнаты. Брэд естественно в центре всего этого, скорее всего он именно этим и живет.

— Может, нам стоит убраться отсюда, чтобы ты смогла мне больше рассказать, — предлагаю я.

Она прикусывают свою пухлую нижнюю губу. Я точно планирую кое-что проделать с ее губами сегодня вечером.

— Ты голодна?

Она пожимает плечами.

— Думаю, я бы съела что-нибудь.

— Хорошо. В моем отеле есть фантастическое меню для обслуживания номеров.

Она заливается смехом, и это самая сексуальный звук, который я слышал.

— Что? — Спрашиваю я.

— Ты прямолинеен, как сам дьявол.

Я моргаю. Она, на самом деле, как принято говорить… хорошая девочка? Они вообще существуют? Я не встречал ни одну.

— Слишком прямолинеен, да?

— Нет, я ожидала, что ты будешь более искусным.

Я улыбаюсь во весь рот.

— Детка, я могу быть таким искусным. А некоторые мои части настолько искусны, что тебе захочется дотронуться до них, чтобы в это поверить.

— Я не могу поверить, что ты такое говоришь, — восклицает она, и ее щеки вспыхивают еще ярче.

Мне становится ее жаль.

— Хочешь посмотреть ночной Париж?

И ее глаза зажигаются еще ярче.

— Правда?

Я пожимаю плечами.

— Конечно. Ты готова уйти?

— Ты хочешь уйти прямо сейчас? — с недоверием спрашивает она.

— А почему нет?

— Но вечеринка устроена в твою честь!

— Да, но со всем этим лоском, мне кажется, что эта вечеринка больше для человека, который ее и устроил, нежели для меня. Но, я этого тебе не говорил..., — я приставляю палец к губам.