Его спаситель повернулся к матросам, которые пытались длинными баграми оттолкнуть корабль от скалы. Кто-то рубил мечом сеть.

— Я… Боран… Я… — с трудом прохрипел Зигфинн, по-прежнему чувствуя привкус горькой желчи на языке.

— Все в порядке, принц, — успокоил его Боран, доставая огромный двуручный меч из сундука, прибитого к палубе. — Если уж мы не можем привести это чудовище на сушу живым, то его труп послужит доказательством вашего героизма.

Зигфинн знал, что Боран позаботится о том, чтобы каждый человек на этом корабле рассказал, что принц отважно победил ужасное чудовище. Никто бы не поставил это под сомнение, да и причин для этого не было.

С трудом поднявшись на ноги, Зигфинн ухватился за правую руку Борана.

— Оставь это, о мой верный друг! Этим мечом мы не сделаем себе сегодня чести.

Заглянув за борт, он увидел странную рыбу, стряхивавшую с себя остатки сети. Взяв меч, принц перерубил канат, удерживавший чудовище. Корабль качнуло, и он отплыл от скалы.

Рыба подплыла к поверхности воды прямо под этим местом, где стоял Зигфинн, словно собиралась сказать что-то еще, но затем нырнула и скрылась в темной глубине моря.

— Что это за ведовство, мой принц? — Боран почесал бороду.

Зигфинн не знал ответа на этот вопрос. Он решил никому не рассказывать о словах рыбы, которые ему, должно быть, лишь послышались. Запрокинув голову, юноша посмотрел в небо. Тучи стали меньше и светлее, дождь почти закончился, да и море успокоилось. Зигфинн расслабился и тут же почувствовал боль от полученных ранений. Правое колено подогнулось, и Борану пришлось подхватить своего воспитанника под руку.

— Мы можем в конце концов плыть обратно на родину, принц Зигфинн?

Наследник исландского трона кивнул.

На родину. Домой.

Раньше небольшая комната в замке, где теперь находилась часовня, была кладовой. Часовню обустроил отец Кристера, когда его жена заболела и не могла ходить в церковь в Гёранде. Следуя заповедям христианской скромности, часовню обставили просто: на полу стояла деревянная скамья, на которой следовало молиться, две свечи заливали комнату слабым светом, а крест высотой со стул отбрасывал огромные тени на стену, внушая благоговение.

Здесь королевская семья Исландии молилась триединому истинному богу, отрекшись от древних богов. Кари избегала этого места, стараясь не приходить сюда, когда за ней никто не следил. В такие моменты, как сейчас, она, минуя тяжелые дубовые двери, спускалась по каменной лестнице в заброшенные коридоры замка, ведущие внутрь вулкана. Здесь стены уже были теплыми на ощупь. Она подошла к двери, замок на которой был сделан старыми мастерами. Только у нее был ключ от этого замка. За дверью находилось то, что кормилица Кари называла другой молельней. Тут королева еще ребенком слышала истории об Одине и Асгарде, валькириях и нибелунгах, о войнах, которые велись во имя древних богов. Кари была потомком древних кровей, и христианству не нашлось места в ее сердце.

Капище древних богов было вырублено в скале, стены украшены золотыми подставками для факелов, а пол посыпан мелким песком. В центре шипел горячий источник, от которого разило серой. Кари сбросила одежду и, аккуратно сложив платок, обнаженной опустилась в горячую воду. Было больно, ее пропаривало до костей, тепло поднималось вверх по бедрам, но она к этому привыкла. Королева опустилась в воду по плечи, намочив кончики волос. На камне вокруг горячего источника виднелись древние руны, создававшие связь между мирами.

Королева закрыла глаза и услышала тихие шаги — Видящая вышла из тени.

— Моя королева…

Было не вполне понятно, должно ли это обращение означать, что Видящая верна своей королеве или же она рассматривает Кари в качестве своей собственности. Кари уже давно перестала бояться эту странную женщину. Возможно, в своей черной мантии, с черными волосами, потемневшим от копоти лицом и мертвыми глазами Видящая выглядела мрачно, но ее пророчества были бесценны.

Посмотрев на Видящую, Кари почувствовала, как по ее спине, несмотря на горячую воду, пробежал холодок.

— Я хочу увидеть царство древних богов.

Подойдя к источнику, Видящая протянула худую руку и опустила ее на лоб Кари.

— То, что тебе нужно знать, ты уже знаешь.

— Я знаю слишком мало.

— Нет того, что ты должна была бы знать, но не знаешь.

Кари стало беспокойно на душе.

— Что нас ждет? Каков наш путь?

Видящая хрипло рассмеялась. Ее зловонное дыхание отравляло воздух.

— Боги не думают о том, что случится. Они уже давно об этом не думают. Они горящими глазами смотрят на то, что было, в тщеславии своем пытаясь прорвать ткань, из которой соткан мир.

Хотя источник был очень горячим, по спине королевы заструился холодный пот. Она еще никогда не слышала, чтобы Видящая так говорила.

Так мрачно. Так неопределенно. Так… словно все кончено.

Бруния обрадовалась, когда гроза наконец прекратилась. Будучи дочерью лесов и гор, она неуютно чувствовала себя на море. Бруния была довольна тем, что отец предоставил в ее распоряжение быстрый корабль, чтобы она поскорее добралась с континента в Исландию. Королю Эдельриду казалось, что его дочери будет безопаснее при дворе Исландии, ведь там уже почти сто лет царил мир, что пошло на пользу всем остальным королевствам. Но империя римлян пала, а с севера и востока двигались дикие народы. Беспокойные времена вновь вернулись. Основной силой сейчас были франки, на юге вестготы сражались с маврами, и те принесли с собой новую языческую веру. Власть христианской церкви на земле была сосредоточена в Константинополе, но некоторые советники короля сомневались в том, что город сможет долго держать оборону против нападений арабов.

Бруния знала обо всем этом. Сперва втайне, а затем с позволения отца она изучала историю, политику и философию. Эдельрид пригласил умнейших людей континента для того, чтобы они обучали его дочь. Принцесса говорила на четырех языках и множестве диалектов, бегло читала древние манускрипты, могла готовить целебные мази и мастерски владела мечом.

Собственно говоря, мысль о том, чтобы провести несколько месяцев в скучной Исландии, не должна была приводить ее в восторг. Там не было книг, разговоры за столом казались весьма ограниченными, а культура исландцев оставляла желать лучшего. Чтобы заставить себя питаться тамошней кухней, Брунии пришлось взять с собой целую шкатулку самых утонченных специй.

И все же Бруния радовалась. С Исландией у нее были связаны воспоминания о детстве, о свободе, о странных обычаях и веселых играх в прятки в темных коридорах замка. Несмотря на кажущуюся скуку, Исландия всегда была связана для принцессы с приключениями.

А еще с Зигфинном.

Они были одногодками, и, хотя Зигфинн всегда казался младше, души их были одинаковыми. Они никогда ничего не утаивали друг от друга, и никому не удалось бы поссорить их. Эти двое были скорее не кузеном и кузиной, а братом и сестрой, левой и правой рукой одного тела. Сколь часто они клялись друг другу провести вместе вечность! Для Брунии Зигфинн был Исландией, и Исландия была прекрасна.

— Сколько нам еще плыть? — спросила она капитана корабля.

— Целый день, — ответил лангобард.

Бруния плотнее закуталась в двойную шаль. Может быть, в этот раз все будет… иначе?

— Еще один день, — прошептала девушка.

И она увидит Исландию. Увидит Зигфинна.

Корабль принца вошел в небольшой порт перед цитаделью, и Боран кивнул своему господину.

— Вам следует сообщить родителям, что вы вернулись живым.

Зигфинн, опираясь на своего слугу, морщился при каждом шаге.

— Ни в коем случае! Я выгляжу так, будто один вступил в бой с целым войском франков. Отведи меня к целителю Эйнару. Пускай он поможет мне своими травяными мазями, и, лишь надев новую куртку, я предстану перед отцом.

Принц не мог бы назвать ни единой части своего тела, которая не болела бы, и такую боль не уменьшить вином. Это расстраивало его, ведь он уже радовался приезду Брунии и их путешествию по королевству. Зигфинну даже думать не хотелось о мучениях, которые может доставить ему верховая езда.