Пожимаю плечами. Продолжает, комментируя мою ерунду со всей серьезностью:

– Улыбается, но глаза злые. Руки длинные, легко достанет, а убежать не так легко, у него есть крылья.

Замолчала. Голограмма растворилась в воздухе, давая путь прямому пытливому взору.

– Пираты, – выдала вдруг громко, и я вздрогнула, предчувствуя, к чему она может клонить. Меня тестируют?!

Прокашлялась женщина искусственно и продолжила уже мягче:

– Вы боитесь пиратов?

Хм… вопрос не в том направлении. Я в смятении кивнула несколько запоздало.

– Вы боитесь, что они проникнут сюда?

Пожала плечами, уводя взгляд. Теперь я полностью контролирую себя. Они так ничего и не поняли. Какое, к Черному Квазару, счастье!

Блеск радости в моих глазах отразился удивлением на лице женщины. И я осеклась. Рано радуюсь.

– Пираты не смогут проникнуть сюда незамеченными, леди Селеста. Они не смогут даже подобраться к нам. Вы же видели истребители на палубе? Самые современные с лучшим вооружением. Стоило выказывать недоверие тем, кто приютил вас?

Вопрос в лоб довольно неприятный. Мой – то смысл глубже, чем она может себе представить.

Из – за бортика кровати выехал и разложился кронштейн для изготовки.

– Легкое успокоительное, – прокомментировала женщина. – Поможет расслабиться и быстро восстановить силы.

Вкололи, не стала противиться. Келия продолжает сканировать меня своим неоднозначным взглядом, вероятно, вылавливая какую – то определенную реакцию по своим научным теориям. Магистр хренов… А я опускаюсь на подушку головой. Спать не хочу, но приходит умиротворение. Все вокруг кажется мягким, добрым, пушистым. Словно это мой сон, а они, все вокруг – мои фантазии, плывущие грезы, которые слишком свои, чтобы хоть как – то навредить.

– Что вас тревожит на самом деле, графиня? – Раздается словно песнь ангела.

Молчу. Но хочу ответить, очень хочу… это действие психотропного укола. Вот зараза… Но и этот факт не тревожит, не вводит в шок и смятение. Я спокойна и расслаблена, однако все еще тоненький барьер держит скользкие слова, что хотят просочиться наружу.

Если мой язык развяжется… интересно, каким будет мой конец в этой ненастоящей реальности?

– Быть может бал? Вы боитесь общества, или мужчин? – Продолжается допрос.

– Боюсь, – отвечаю свободно и непринужденно.

– Почему? Хм… Они сделали вам плохо?

– Да.

– Сколько вы были с пиратами?

– Долго, очень долго, – с легкостью выходит ответ, словно мое сознание живет собственной жизнью от неспокойной души.

– Они с вами плохо обращались? Опишите.

Укол по больному вернул в реальность. Пусть это всего лишь глоток воздуха из мира, что над поверхностью омута. Спокойствие сменяется тревогой, болью, злостью. Я вижу чужого в моем сознании. Он копается в нем, будто вор, пробравшийся в каюту и переворачивающий мои личные вещи, роняющий на пол фотографии отца и топчущий мое самое сокровенное.

В руках Келии мой засохший императорский цветок Филанэи. Она сжимает его, сыплет сквозь пальцы труха, словно это остатки моего счастья и надежды на свободу. Остается ненависть. Ты хочешь знать?! Ты действительно хочешь знать, мерзкая женщина, решившая, что имеет право быть в моей голове?! Она решила, что легко и безболезненно может получить понимание той боли?!

– Хотите знать? Уверены? – Предостерегаю ее.

И женщина вздергивает свой нос, показывая, какой она может быть гордой.

– Я никогда не говорила об этом, но вам признаюсь, милочка, – начала с силой в голосе. – При дворе я была молодой и довольно красивой. И не всем высоким лордам я могла отказать.

– Смешно, – обрезала я, смелая под воздействием химии. Вывела ее из равновесия довольно легко. Задела за живое?

– Вам смешно?! – Взвинтилась Келия.

– Сперва это даже не боль, а просто страх, – начинаю, игнорируя ее возмущение. – Страх от неведомого. Их не волнует…

– Их?! – Перебила, ахая.

– Их, – усмехнулась горько. – Первый раз было много. Все хотят воспользоваться слабой и непорочной, каждый жаждет стать первым. Но у них так не принято, если добычу нашли все, надо делиться. Вначале я кричала от ужаса, затем от боли. Когда ты просто общая добыча, ты – мясо, кровоточащее или еще нет, не важно. Каждый берет свое, зная, что ты не лично его. Выжимают полностью и не считаются с тем, что ты еще и человек. Одна боль сменялась другой, накладывалась, усиливалась и выворачивая наизнанку нутро, растаптывая гордость, смелость, достоинство. Вскоре она становится постоянной и невыносимой. Поначалу остается инстинкт самосохранения, но это обманчиво. Я хотела умереть, но настал момент, когда прекратила чувствовать. Поняла, что им нравится, когда кричу, и чем громче, тем сильнее они и злее, тем больше зла получает мое тело. Когда же я перестала кричать, смирилась, они не остановились. А еще долго – долго…

– Прекратите! – Крикнула вдруг Келия.

Я усмехнулась в ответ, глядя, как вздымается ее грудная клетка.

– Это вы прекратите! – Раздался еще один голос.

В восприятие мое попадает Миранда. А вижу я все меньше и меньше, словно из трубы какой – то выглядываю. И круг обзора мой сужается. Все вокруг мутнеет и предстает в донельзя искаженном виде. Скручивается и перекручивается, превращаясь в безродную массу. Голова закружилась, будто я в водовороте каком.

Резко поворачиваюсь на бок от позывов, и из меня выходит вода, а следом и желчь.

Женщины ругаются, а я порчу ковер. Вскоре уже не вижу даже метаморфоз, муть сплошная. Кто – то придерживает и дает воды, гладит по волосам и прижимает к своему теплому мягкому телу. Чертовы наивные идиоты, я одна в этом мире. И никто, никто, слышите?! Не может выдержать мою боль, а тем более понять ее. Вы господа, а я – нищая с известных всем астероидов Саямо. Сбежавшая когда – то на транспортнике зайцем из задыхающейся добывающей станции и разваливающегося на куски астероида, где долгое время был мой дом и в некотором роде ощущение счастья.

Я была девочкой с теплыми надеждами в груди, что грели мое сердце и подталкивали двигаться вперед, несмотря ни на что…

Сознание по–прежнему не желает уходить, оно готово рассказывать откровения и вливать боль из нескончаемой чаши. Но мне вкалывают что – то еще, усыпляя и делая беспомощной, каковой я в последнее время бываю часто.

***

Миранда смотрит виновато.

– Зря я позвала психолога, – произнесла шепотом, даже скупая слеза блеснула в уголке ее большого глаза. – Она порывалась исследовать вас с самого начала. Для нее вы – уникальный случай… Как себя чувствуете?

Молчу, достала.

Да, мне легче, кто – кто перенес в медкапсулу, пока была без сознания. Надоела уже эта беспомощность. Никогда такой тряпкой не была. Соберись, Элли. Они не заподозрили в тебе пирата!

Врач подала еды на подносе, уселась рядом. Посмотрела с кривой улыбкой.

– Бал уже в самом разгаре, леди Селеста. – Произнесла как бы между делом. – И, к сожалению, ваша внучка узнала о вас вопреки моим обещаниям. Она сейчас за дверью, ждет разрешения войти.

Кусок в горле застрял. Волнение накатывает, взбодрив хорошенько.

– Нет, – мотаю головой.

– Она не может ждать. Новость о вас взволновала ее и пошатнула немолодое здоровье.

– Миранда, отошлите ее. Нельзя чтобы она видела меня, э… такой.

– Понимаю вас, попытаюсь сделать что – то, но если она обратиться к капитану…

Дверь распахнулась, и на пороге показалась старушка в сверкающем зелеными каменьями пышном, волнистом платье и с огромной копной белых – пребелых волос на голове, увенчанной изумрудной диадемой, словно она сама императрица – мать. Взгляд несколько туманных голубых глаз устремлен четко в мои. Губы, что секунду назад были сжаты, распахиваются все шире, показывая удивление и то, что идеально ровные щеки точно не из пластика. За ее спиной Рейли медленно отводит руку с карточкой доступа от боковой дверной панели. Значит, вошла бабка без приглашения и ведома Миранды, воспользовавшись услугами начальника безопасности. Мило… и обескураживает.