— Что я уже могу… — прошептал Серебряков.

— Где нам отыскать барышню Уварову? — быстро спросил Ванзаров.

Но ответить Серебряков не успел. Он замер, закатив глаза. Горн посмотрел на часы и понимающе кивнул.

К громаде Сибирского торгового банка на Невском, 44, подлетела на всем скаку и встала как вкопанная роскошная тройка с холеными конями в серых яблоках. Извозчик-лихач, красавец с русым чубом под заломленной кубанкой и в распахнутом стеганом полушубке, бросил хлыст на облучок и спрыгнул на снег.

Широко улыбаясь, он подошел к саням и сдернул медвежью шкуру, которая прикрывала от зимнего ветра пассажирку. Вуаль скрывала ее лицо. Лихач сорвал с головы кубанку и галантно протянул даме в вуали руку. Мадемуазель оперлась о лапищу извозчика и грациозно поднялась с меховой подстилки. Она чуть оттянула юбку и ступила ножкой в блестящем ботиночке на тротуар. Лихач облапил жадным взглядом стройную фигурку, залихватски крутанул соломенный ус и душевно крякнул. Это означало, что извозчику ох как понравилась пассажирка!

Дама скромно кивнула, вынула из объемного ридикюля хрустящую бумажку и, зажав в двух пальчиках, протянула извозчику.

— Нет, барыня! — запротестовал тот, отказываясь принять плату.

Дама элегантным жестом вернула купюру в ридикюль и чуть прикоснулась перчаткой к румяной щеке лихача. Извозчик просто онемел от счастья.

В столице на лихачах было принято ездить в увеселительные заведения или кататься с цыганами. Лихача позволяли себе блестящие офицеры гвардии и аристократы, которым требовалось показать на весь Невский незыблемость своего финансового положения. Стоил лихач в три, а то и в пять раз дороже, чем обычные извозчики.

Вышколенный швейцар Сибирского торгового так засмотрелся на скандальное происшествие, что не сразу открыл створки тяжелых кованых дверей перед дамой.

Она поднялась по мраморным ступенькам в операционный зал.

Длинный зал с колоннами, между которыми на цепях свисали бронзовые люстры, производил впечатление. Построенный по вкусам основательных хозяев — екатеринбургских купцов, — интерьер совмещал итальянский мрамор с дубовыми табуретками вместо кресел. Но клиентов это не смущало. Сибирский торговый был в десятке самых лучших банков России и работал с крупными промышленниками, владельцами железных дорог и металлургических заводов. То есть с людьми, ценившими надежность.

Все сотрудники банка были мужчины. Все клиенты, находившиеся в этот час в операционном зале банка, тоже были мужчины. Так что появление стройной дамы в вуали не осталось незамеченным. Женщина без сопровождения в таком месте — это было уже на грани приличий.

Стихли скрипящие перья, пальцы кассиров замерли над костяшками счётов.

Но саму даму ничто не смущало. Увидев табличку «Выдача ссуд», она решительно направилась к ней.

Старший служащий Кузнецов улыбнулся неожиданному клиенту и согнулся в галантном поклоне.

— Добрый день, сударыня, чем могу служить?

— Мне нужно получить деньги по чеку, — проворковала посетительница нежно и волнующе, словно обещала лично Кузнецову страстную ночь любви. Служащий моментально расплылся в улыбке и подкрутил напомаженные усы, как делают это вульгарные приказчики в мануфактурных лавках.

— Позвольте полюбопытствовать… — попросил он.

В медицинскую влетел румяный Лебедев. Он кинул медвежью шапку в сторону стеклянного шкафчика с микстурами и стряхнул на пол роскошную шубу.

— Ванзаров, друг мой, не вставайте! Какая дивная картина: коленопреклоненный сыщику постели умирающего свидетеля! Передвижники умрут от зависти! — у Лебедева, как всегда, было прекрасное настроение. Кто бы мог подумать, что ночью он спал всего два часа, разгадывая в лаборатории тайну вещества, обнаруженного в теле Марии Ланге.

— Уступаю вам место, — Ванзаров медленно встал с пола и отряхнул колени.

Лебедев бережно поставил свой походный чемоданчик рядом с кушеткой.

— Давно без сознания?

— Минуты две, не больше. До этого периодически. Думаю, наступила агония, — доложил участковый доктор.

— Это правда, что профессор купался в проруби и загорал на морозе? — Эксперт рассматривал зрачки пациента.

— Да, Аполлон Григорьевич, и после всего этого я наблюдал у него температуру выше сорока градусов! — ответил Горн.

Лебедев присвистнул.

— Однако! Какой крепкий орешек! И на груди пентакль, точь-в-точь как у той барышни.

Горн кивнул.

Лебедев вытащил из-под одеяла правую руку Серебрякова, осмотрел и одобрительно кивнул головой:

— А ведь вы, Родион Георгиевич, были правы. На указательном пальце профессора несмываемый черный след от жидкости, которой были нанесены пентакли. Как вы и заметили на фотографии. Поздравляю с главной уликой дела Ланге!

— Не с чем поздравлять, — равнодушно сказал Ванзаров.

— Как это?! Наш главный подозреваемый наверняка уже изобличен и во всем признался? — провозгласил Лебедев.

— Он не убивал Марию, — ответил Ванзаров.

— Понятно, значит, все только запутывается, — посочувствовал криминалист сыщику. — Я правильно понимаю, а, ротмистр?

— Так точно… — с грустным вздохом отозвался Джуранский.

— Ладно, господа, вы идите, а мы с Эммануилом Эммануиловичем попробуем привести это тело в живое состояние, — решительно заявил Лебедев.

Доктор Горн удивленно поднял брови. Он явно не собирался оживлять профессора.

Но лежащий неподвижно Серебряков вдруг стал подавать признаки жизни.

— Ванзаров, — слабо позвал он.

— Слушаю вас, Александр Владимирович…

— Около меня были какие-то люди. Они сняли всю одежду…

— Что?!

— От них пахло навозом, нестираным бельем и перегаром… Они взяли мою записную книжку. Ванзаров, вам надо ее обязательно найти.

— Что было в книжке?

— Записи…

— Рецепт смеси, которую пила Мария Ланге? — неожиданно спросил Лебедев.

Серебряков застонал.

— Рецепт смеси! Что вы понимаете? Разве может убогий мещанин Вагнер понять замысел великого Фауста?! Нет, вы вагнеры, не можете. Потому что вам никогда не стать сверхчеловеком! — в еле живом профессоре закипала ненависть. — Пусть я проиграл, но будущее останется за мной! Семя уже посеяно! Скоро будут всходы!

Трясущийся Серебряков медленно поднимался с кушетки. Его лицо пошло пятнами, со лба тек пот.

— Это конец, он умирает, — спокойно констатировал Горн.

— Орлы принесут нам пищу, и мы устроим великий пир победителей! — услышали собравшиеся в медицинской. — Больше не будет слез и страданий! Только радость и счастье!

— У нас несколько секунд, чтобы еще что-то узнать! — шепотом сказал Лебедев сыщику.

— Где проживает Уварова? — крикнул Родион Георгиевич.

Лебедев с удивлением посмотрел на Ванзарова, но промолчал.

Серебряков не реагировал.

— Ну-с, теперь моя попытка, — прошептал эксперт. — Профессор, что вы давали пить Марии?!

Серебряков перевел взгляд на эксперта и упал на кушетку.

— Надежда! — успел простонать он. — Что ты наделала… Надежда!

Изо рта пошла кровь. Через минуту все было кончено. Горн поднял безжизненную руку, пощупал пульс, положил на грудь и натянул одеяло на лицо профессора.

— Finita la comedia! — печально вздохнул Лебедев.

Джуранский отвернулся и тихонько перекрестился.

Эксперт тронул сыщика за локоть.

— Могу утверждать без всякого вскрытия, что профессор насыщен загадочным раствором. Верите?

— Верю, Аполлон Григорьевич, больше ничего не остается делать… Господа, прошу за мной! — сказал донельзя расстроенный Ванзаров и вышел первым.

Дама протянула чек служащему банка.

Сумма к выдаче была весьма крупной. Если не сказать, из ряда вон выходящей. Если бы все зависело от Кузнецова, он бы с радостью расстался с деньгами. Но с этим чеком работал другой стол — крупных частных клиентов.