- Вот - возьмите, пожалуйста, я вам дарю. Это мама меня научила шить, и мы с ней игрушки для елки готовили. Его я так старалась вышивала, и думала только завтра закончить, но как вы пришли, так решила до вашего ухода... Чтобы вам подарить. Потому что вы болеете, и он вам обязательно поможет. Только вот я ему еще имени не придумала. Вы сами как его хотите назвать?

- А мне кажется, у тебя лучше получится придумать какое-нибудь имя. Я так давно не говорил красивых имен, да и вообще - ничего красивого не говорил и не видел, что и отвык уже... Обязательно какое-нибудь некрасивое имя выйдет. Лучше все-таки ты...

- Нет-нет - вы сами должны придумать. Возьмите пожалуйста.

Михаил принял оленя и положил его во внутренний карман болтающейся на нем грязной рубашки - к самому сердцу приложил, и теперь тепло от него исходящее чувствовал.

- Да, что же я задерживаюсь-то, сейчас твоя мама может прийти...

Через несколько мгновений он уже был на лестнице, стоял между этажом Риты и своим - босиком, в этой грязной рубашке, и порванных штанах - в общем в таком виде, в каком он, еще пьяный, выбрался на поиски пса. Тогда он приник лицом к украшенному снежными зарослями мороза окно, долго дул на него, и уже чувствовал, какой с той стороны нестерпимый холод. Наконец оттаял глазок и он выглянул и увидел, выхваченные фонарным светом сугробы, потоки снежинок, стремительно несомые неумолимым северным ветром. В этот поздний, или ранний (во всяком случае до рассвета еще было далеко) час - на улице не было видно ни одного пешехода, и только пробежала, поджав хвост, какая-то облезлая, похожая на призрак собака. Тогда он вздрогнул, и ему сделалось несколько не по себе - он не мог понять, в каком мире находится - или миры уже перемешались. Вот хлопнула ведущая в подъезд дверь, а ему подумалось, что эта собака (а на самом то деле - волк), сейчас окажется перед ним, подставит спину, чтобы он уселся, да и помчит быстрее ветра, в лес, где в огромном пне проходило мрачное пиршество зверей.

Некоторое время он ждал, но, конечно, никакого пса-волка к нему не подбегало, и только ветер завывал по-прежнему - пронзительно, заунывно. Он сделал один шаг от окна, и тут с другой стороны, из этой темной метели раздался сильный удар, от которого Михаил вздрогнул, резко обернулся. С той стороны клубилась что черное, что-то напирало на стекло, и вот оно уже затрещало, и, как показалось Михаилу, начали расходится по нему трещины. Тогда он отшатнулся, и медленно, шаг за шагом, стал спускаться по лестнице.

- Да что же это я - медлю то? Ведь они же там, одни, совсем одни... Там мою умирающая невеста, и моя дочь - вокруг них этот мрак сжимается, а я стою здесь... Да сколько же я уже времени потратил?.. Хотя - ведь там время идет совсем иначе, нежели здесь... Здесь год прошел, а там - лишь час один. Но ведь я этот год и не жил совсем. А теперь?.. Живу ли я теперь?..

Он уже стоял возле обшарпанной двери в свою квартиру, уже нажимал на ручку, но квартира, конечно же, была закрыта, а ключей с собой не было. Он уже потянулся к звонку, но в последнее мгновенье остановился, отдернул руку. Он на несколько шагов отступил от этой двери, и смотрел на нее с ужасом; ожидал, что сейчас вот она распахнется, и выйдут, в виде ужасных и всемогущих демонов его жена и дружки, подхватят его могучими ручищами, унесут туда, в смрадную, раскаленную кухню, где на грязном столе стоит бессчетное множество водочных бутылок, и заставят его пить - и он в конце концов, не выдержит, и напьется, и вновь погрузится во мрак, и вновь будет бессмысленно метаться - и не будет уже из этого выхода, потому что он заживо сгниет в этом аду. Он все отступал-отступал, и остановился только тогда, когда уткнулся спиной в дверь с противоположной стороны. И там он зашептал:

- Что же ты, Михаил? Кого ты боишься - кого ты можешь бояться, кроме самого себя? Что они смогут сделать, если ты им будешь противостоять?.. Да и кто такие, эти "они"?!.. Разве же они появились сами - ведь нет же - и эту жену, которая на самом то деле вовсе и не жена, но несчастная, убогая, загубившая свою жизнь - ведь ты же сам ее нашел, сам в свою жизнь ввел. Ну а эти дружки? Разве из воздуха они появились?.. Нет, нет - ты их сам создал; ты захотел, чтобы были такие вот субстанции, которые бы слушали твои пьяные бреди... Ты называешь их всемогущими демонами, а они такие же ничтожные, и где-то в глубине, быть может такие же великие, как и ты... Но что мне делать дальше?.. Вот позвоню я, и... а долго придется звонить, ведь они же спились... Но в конце концов тебе откроет эта неведомо откуда взявшаяся жена, она будет смотреть на тебя мутными свиными глазами, в глубинах которых будет лениво трепыхаться ненависть и презрение, а потом - обрушится на тебя с матом, с воплями... А ты что ей сможешь сказать?.. Начнешь проповедовать про потерянный ей мир - так она обвинит, что я в этом виноват - опять с руганью, опять с матом обвинит... И права она отчасти будет, потому что если бы захотел, так и ее и себя бы счастливыми сделал; и так же и она могла бы... но почему, почему мы такие слабые?.. И зачем мне звонить - ну пропустит она меня после этой ругани, проползу я в эту душную коморку, разлягусь там среди этих смрадных тел, в духоте. Значит, надо тебе идти под лестницу ночевать, на батарее?.. Ну хорошо, ночь ты так переночуешь, две ночи, но всю жизнь ведь не станешь так ночевать. А может думаешь, что сейчас вот заснешь и окажется, что одержал уже победу, и светлое царствие увидишь, и жену свою возрожденной?.. Но ты ведь чувствуешь, что ничего только не изменилось, и только продолжает эта темень сужаться. Значит - ты должен действовать, прямо сейчас - ты же сам сказал, что человек, если только захочет всего достичь может. Значит, и ты сможешь их изменить - если ты сейчас свет в свое жилище принесешь, а не будешь от этих людей скрываться, так и одержишь победу. Ты уж клялся, и нет смысла еще дальше клясться, и только помни, Михаил, что единственная твоя умирает, что весь мир, и ты вместе с ним - умирает; и никто кроме тебя не сможет этого остановить...

И он решительно подошел к своей двери, и в то время, как нажал на звонок, стекло на верхней площадке с оглушительным треском лопнуло, и осколки от него зазвенели по ступеням, ударил ледяной ветер, и на этой, и без того темной площадке, стало еще темнее, и закружили в безумной, стремительной круговерти снежинки. Как ему показалось, дверь распахнулось сразу же, и в проеме проявился оплывший кусок плоти, в котором он не без труда признал ту, которую по какой-то причудливой случайности называл своею женою. Конечно, она обрушилась на него с потоками брани, и прежде всего прокричала, долго ли он еще собирается трезвонить. Потом она его схватила за руку, и буквально впихнула в смрадную квартирку, по которой, словно пойманные дикие звери, носились оглушительные храпы его дружков. И вот слышно стало, как один из них заворочался, и прохрипел:

- Ну и чего там... долго еще орать... будете... Долго еще?!..

- Иди отсыпайся - тебе уже на работу скоро вставать. - проговорила жена, которая сейчас выплеснула свою ярость, и даже устало зевнуло.

- Ну, нет! На этот раз ничего не выйдет! Прежде всего - свежего воздуха!..

С этим возгласом, оттолкнув ошалевшую жену, он бросился на кухню, и оглушив квартиру тяжелым скрипом, настежь распахнул окна (при этом дернул так сильно, что одно стекло треснуло). И тут же кухню заполнил вихрь снежинок и ледяной, пронизывающий насквозь ветер.

- Что, совсем сдурел?! - взвизгнула жена, и сильно дернула его за плечи.

От такого сильного рывка, он прежде не устоял бы на ногах, но теперь вот нашел силы - ухватился за стол, и от толчка, стоявшие на нем бутылки (а там стояло не менее двух десятков, накопившихся за последние недели) - одна или две разбились.

- Сдурел! - еще громче, с яростью убийцы проревела жена. - Ведь опохмеловка же вылилась! Идиот, ...., ...., .... .... ....!!!

Она ударила его по щеке - как всегда ударяла - кулаком, он отшатнулся, но опять устоял на ногах, и поволок за собою в комнату; при этом рокотал:


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: