— Когда же вы успели это заметить? — улыбнулась Кира.

— Намекаете, что я была целиком поглощена Петечкой? Милая моя, у меня фотографическая память — ведь запомнила же я вас, и не просто запомнила, а узнала с первого раза!

Из-за угла террасы показался Петя. От вчерашней бледности не осталось и следа — мальчик был вполне бодр, красовался в коротких шортиках и цветастой маечке с Суперменом и целил в Киру из пистолета, очень похожего на настоящий.

— Привет. — Кира помахала ребенку рукой.

Он сложил губы трубочкой, издал звук автоматной очереди «тра-та-та-та-та!» и с независимым видом, отвергнув помощь, вскарабкался на соседний стул.

— Это ты меня вчера спасла? — спросил он, хватаясь за сахарницу и вытряхивая из нее весь сахар к себе на тарелку.

— Ну… пусть будет, что я.

— А где тогда мой медвежонок? Ты его украла?

Кира расхохоталась.

— Петя! Что ты говоришь?! — вскричала Нелли Аркадьевна, выхватывая у ребенка сахарницу. — Как ты можешь грубить тете? И где ты пропадаешь все утро?! Немедленно поцелуй тетю и скажи ей «спасибо»! И выбрось, сейчас же выбрось эту гадкую игрушку — сто раз тебе говорила, чтобы ты не смел ничего подбирать у лежаков! Чей это пистолет? Его, наверное, забыл какой-нибудь другой мальчик!

— Ничего не забыл и никакой не мальчик, — ответил Петя низеньким баском. Он опять поднял пистолет, прищурился на Киру, нажал на спуск — дуло расцвело и тут же погасло настоящим огоньком. — Это такая зажигалка. Мне дядя подарил.

— Зажигалка! — Нелли всплеснула обгоревшими руками. — Еще чего не хватало! Ты же устроишь пожар! Вернись и отдай ее дяде обратно! Немедленно!

Мальчик смотрел на мать исподлобья. Подумав, он засунул пистолет под себя и поерзал на нем, утверждая свое право на владение оружием.

— Петя! Ты слышал, что тебе велит мама? Отдай дяде пистолет и скажи ему, что мама не позволяет тебе брать подарки от незнакомых дядей!

— Он не посторонний, — оттопырил губу ребенок. — Это тот дядя, вчерашний. Ты сама сказала, чтобы я как увидел, так к нему и подошел. Я подошел. И тоже спросил, где мой медвежонок. А он засмеялся и сказал, что вместо медвежонка у меня теперь будет пистолет. И дал!

— Где ты его видел? — спросила Кира, отставляя кофе. Она стала слышать звук собственного сердца.

— Там, — неопределенно махнул он головенкой.

— Где «там»? — вступила в допрос мамаша.

— Где вода.

— Ты опять ходил к морю? — побелев, взвизгнула Нелли.

Вместо ответа ребенок протянул пухлый палец в направлении балюстрады. Там, за другими столиками, теми, что стояли у бассейна, Кира с замиранием сердца увидела Андрея в обществе совершенно незнакомой пожилой дамы. Одной рукой придерживая на голове широченную соломенную шляпу, другой она ерошила ему волосы, а потом, обхватив за шею, поцеловала в щеку.

Утром они помирились. Он вышел из отеля, увидел ее, сиротливо сидящую за пустым столом — этот, как его, Артурчик наверняка предпочитал вставать попозже! — и внутри у него все перевернулось. Она казалась такой одинокой! Неслышно подойдя сзади, он обнял эти худые сгорбленные плечи.

— Как хорошо, что ты не уехал, — обернувшись, сказала мать. — И очень мило с твоей стороны, что нашел меня. Я бы не хотела, чтобы мы расстались врагами.

Она протянула ему руку, но смотрела не на Андрея — глаза, в которых явственно читался глубоко запрятанный испуг, украдкой высматривали возможных знакомых. Тех, кому пришлось бы представить его как своего сына.

— Я бы вообще не хотел, чтобы мы расставались, мама.

— Милый мой, это невозможно. У меня своя жизнь…

Она смотрела на него просяще, даже жалобно, подрагивая провисшими складками кожи, что шли от углов рта к подбородку. «Наверно, я не прав, осуждая ее, — подумал Андрей, чувствуя прилив жалости и любви к этой немолодой и очень несчастной женщине. — Наверное, надо дать ей возможность жить так, как она хочет, позволить гоняться за вечно ускользающим призраком молодости…»

— Мама!

— Да, милый?

— Я тебя очень люблю… Ты моя самая любимая женщина. Помни это, пожалуйста, помни, несмотря ни на что…

У нее задрожали губы, лоб, щеки. Повинуясь внезапному порыву, она притянула его к себе. Разлохматила волосы — Андрей был готов разрыдаться, до того всколыхнула его эта забытая родная ласка, — а затем обвила шею рукой, поцеловала. Он снова, как тогда, почувствовал, что по щеке у нее катятся слезы.

— Бедный мой мальчик, — сказала она тихо, и в голосе матери Андрей услышал пронзительную тоску. — Мой бедный, несчастный мальчик…

— Какой ужас… — прошептала Нелли. Глаза у нее стали в буквальном смысле квадратными — толстые складки век приобрели очертания прямоугольника.

— О чем вы? — пробормотала Кира.

— Разве вы не видели — они целуются?

— Да, но…

— Старая паучиха! — выплюнула Кирина собеседница, перекосившись от брезгливости. — Она опять нашла себе очередного ухажера! Вы только посмотрите — ведь он лет на тридцать ее моложе, не меньше! Боже, Боже, — обратился к небу кроткий упрек, — Боже, зачем ты позволил людям изобрести деньги?

— Нелли, я вас не понимаю. Пожалуйста, объясните мне…

— Милая моя, я объясню! Насмотрелась за время отдыха — она же никого не стесняется, проделывает все на глазах у людей, тоже мне, Екатерина Великая!

— О ком вы говорите?

— Да об этой вот… Вот этой… — Нелли начала задыхаться, мощная грудь вздымалась, как девятый вал на картине Айвазовского.

— Вы знакомы с этой женщиной?

Слава богу — нет! И никогда не буду знакомиться с такими, пусть даже мне пообещают за это Царствие Небесное! Кирочка, вы молоды, но все же не девочка, чтобы вам нельзя было рассказывать такие вещи… Эта дамочка — вот эта, в соломенной шляпе, — имея за душой добрых шесть десятков лет, продолжает на глазах у всех развлекаться с молоденькими мальчиками! Не буду ничего говорить о том, что мы только что видели, в конце концов, этот молодой человек спаситель моего Пети, но последнему юнцу, который вился возле этих увядших прелестей, было никак не больше двадцати! Представьте — они всюду ходили под руку, а утром коридорные неслись на звонок в ее номер и видели там картину, не оставляющую сомнений — вы понимаете, о чем я! — но ни она, ни ее жиголо не стеснялись, нет — они требовали шампанского! Дамочка проживает в номере люкс в соседнем крыле отеля — хотела бы я знать, откуда у нее деньги! — и вела себя настолько безнравственно, что мы с Петечкой были вынуждены перебраться этажом ниже, не могла же я допустить, чтобы ребенок стал свидетелем… всех этих гнусностей! Я даже хотела заставить администрацию гостиницы выселить этот разврат, но меня быстро поставили на место — как же, русская княгиня! Какая честь для такого заведения!

Если бы не были уплачены деньги, которых все-таки жаль, я бы не поступилась принципами — съехала бы отсюда при первой попавшейся возможности!

— Русская княгиня… — задумчиво протянула Кира. — Мне рассказывали о ней. Так она действительно — ?

— Голубушка, она такая же княгиня, как я — артистка кордебалета! — Сравнение было очень доходчивым. — Приехала сюда, сняла самый дорогой номер, сверкнула драгоценностями — и все, для здешней публики достаточно, кто там будет проверять, княгиня или не княгиня… Может быть, она и имеет отношение к дворянскому роду, но ведет-то себя как последняя шлюха!

Нелли потрясла внушительным кулаком в сторону парочки у бассейна, и, обессилев, шлепнулась за стол и принялась запихивать в себя башенку сливочного пирожного.

— И надо же, чтобы такой приятный молодой человек не побрезговал этими дряблыми формами! Интересно, когда же это она успела его подцепить…

«Оставил чемодан на рецепшене и пошел… пошел навестить одну, ., одного человека.

— У вас здесь знакомые?

— Да… близкие знакомые. Ближе не бывает…»

— Я пойду, — глухо сказала Кира. — Спасибо вам. И — до свидания.

— Кирочка, да вы ведь даже не допили кофе!