Наутро орлы похватали гномов и Бильбо, потащив их прямиком к Беорну. Дорогой хоббит проголодался и принялся ощипывать своего орла прямо на лету.

— Не щиплись, — сказал недовольно орёл. — Что ты трусишь, как кролик? Хотя ты и впрямь на него слегка смахиваешь.

— А это потому, что кролик был сегодня на завтрак, — пояснил Бильбо.

— Тогда хорошо, что ты элефанта за завтраком не сожрал, — порадовался орёл.

Орлы опустили путников на верхушку какай-то скалы.

— Счастливого пути! — закричали они. — И пусть вас примет родовое гнездо! Счастливо вам снести яйца, ребята!

Гэндальфу тут же заткнули рот, чтобы не спошлил ненароком — с орлами ссориться не хотелось.

Орлы улетели, Гэндальф обиженно выплюнул изрядно поношенную портянку, служившую ему кляпом.

— Так, сейчас мы пойдём к Беорну. Вы, ребятки, ведите себя хорошо, потому что он мужик хоть и не плохой, но уж если озвереет — прям вылитым медведем становится. И не в коем случае не называйте его меховщиком, даже если он у вас бороды будет отрывать или там, шерсть на ногах… это про тебя, Бильбо. Шибко он этого не любит. А сейчас стойте спокойно, у меня есть одно важное дело, потому как последний раз я справлял нужду в спальне Элронда, а пива с тех пор было выпито немало…

Гэндальф поспешно убежал. Ходят слухи, что именно тогда и возникли Гиблые Болота, но есть ли в этих слухах доля правды… конечно, есть, и немалая!

Между тем, Бильбо слегка заскучал и стал искать, что бы ему такое взломать. Поблизости ничего подходящего не было, кроме каких-то ульев. Бильбо мигом разделался с ними — для того, чтобы не потерять квалификацию ну и, чтобы вволю пообжираться мёдом.

Придя в себя от удовольствия, он неожиданно обнаружил, что в ульи, кроме мёда, для чего-то напиханы ещё и пчёлы.

Бильбо попытался отмазаться от них заклинанием «Я тучка, тучка, тучка…», а когда это не получилось, надел кольцо и исчез.

Пчёлы, не обнаружив жертвы, набросились на гномов. Те сразу же, как это у гномов водится, закопались в землю из опасения, что пчёлы совьют гнезда у них в бороде, тем более, подобные случаи уже бывали.

Так что, гномов пчёлы тоже не нашли, но зато нашли Гэндальфа и очень обрадовались. По Гэндальфу как-то не было заметно, что он разделяет их радость. Да, хорошо маги умеют скрывать свои чувства…

Сидящие по уши в земле гномы тщательно конспектировали характеризующие пчёл выражения, щедро употребляемые Гэндальфом.[5]

Когда пчёлы и Гэндальф закончили выяснять отношения, маг изрядно опух и увеличился в объёме. Вдобавок, он был уже ни Серым, ни Белым, а Красным. Особенно рожа.

Тут выкопались из земли гномы, посмотрели на Гэндальфа и удивились.

— Чего рожа-то красная? Опять нажрался?

— Не, я тут с пчёлами… — начал было Гэндальф.

— Извращенец! — возмутились гномы.

— Изверг, с вашего позволения, — парировал Гэндальф. — Пока вы там дождевых червей ловили, меня чуть не сожрали пчёлы! И вообще, надо идти к Беорну, а то ещё сам сюда придёт. Сначала пойдём мы с Бильбо, потому что двоих он ещё примет, а вот что с остальными сделает, этого я не знаю.

И, пока гномы не опомнились, подхватил Бильбо под мышку и поплёлся к дому с вывеской «Меховщик».

Посреди двора лежал ствол огромного энта, а рядом стоял здоровенный мужик с густой чёрной бородой во-первых, и топором в руке во-вторых. «Гном-переросток», — подумал Бильбо.

— А вот и он, гнилой зуб, — приветствовал он Гэндальфа. — Кто вы такие, и на фига здесь нужны?

— Я — Гэндальф, — заявил Гэндальф.

— Слыхал я об одном Гэндальфе, — припомнил Беорн. — и, надеюсь, что это не ты. Ради твоего же блага, конечно. А это что за…

— Только посмей обозваться фитюлькой, — вскипел хоббит. — сразу тебе этого… того… топор на фиг взломаю, вот!

— Ладно, ладно, — согласился Беорн, поспешно убрав топор. — Из тебя такая же фитюлька, как из меня меховщик.

«Блин, всё-таки обозвался», — подумал Бильбо.

— Это мистер Бэггинс, взломщик безупречной репутации, — представил Гэндальф. Бильбо поклонился и снял с Гэндальфа шляпу, поскольку своей не имел.

— Ладно, сойдёт, — согласился Беорн. — А где остальные? По глазам вижу, что вас здесь пятнадцать штук, тем более, остальные сплошь гномы. Гномов я не люблю, потому что у них, во-первых, бороды длиннее, а во-вторых, топоры лучше. Ничего, я придумаю, что с этим можно сделать…

— Чем глупостями заниматься, — обиделся хоббит за гномов, — лучше бы за своей пасекой следил. Там орки всё разорили к чертям собачьим.

— Что?! — Беорн сломя голову помчался на пасеку. Своим звериным нюхом он обнаружил массу следов, пахнувших Бильбо, гномами и Гэндальфом, причём последние были самые пахучие. На каждом следе почерком Бильбо было написано: «Здесь были орки!»

— Да, — сказал Беорн гномам, — похоже, и правда орки. Вот что, ребята. Вы тут пока отдохните, в бане попарьтесь, пива выпейте, а мне нужно кое с кем круто разобраться.

С этими словами он взял топор и ушёл.

— Он сказал: пива? — оживился Бильбо. — Ну-ка, пойду посмотрю… — он решительно зашагал к дому.

— Хоббита, хоббита держите, — зашумели гномы, — нельзя его к пиву… Держите, держите… Эх, что же вы хоббита не удержали?!

— Быстро — за ним! — скомандовал Торин. — Может, и нам малость достанется, если поторопимся.

— Это после хоббита — то? — скептически заметил Балин, отпихивая ногой Гэндальфа.

Пива осталось достаточно — аж три бочки. В четвёртой плавал хоббит. Бочка пустела прямо на глазах — хоббиты с малолетства учатся плавать в пиве. Даже раньше, чем воровать.

Да, пива было много, да и кексы Бильбо съесть не успел… все. Только понадкусывал.

Гномы жадно набросились на пиво, закусывая собственными бородами, которые им иногда сильно мешались.

— А теперь — в баню, — предложил Гэндальф, когда пива чуток поубавилось. Тут-то и выяснилось, что гномы ему не доверяют. Оказалось, не то, что в баню, а просто присесть рядом посреди поля с ним никто не пожелал бы. Слухи о Гэндальфе ходили разные, местами даже слишком разные…

— Ну и ладно, — обиделся Гэндальф. — Не особо-то и хотелось. Я, может, потому и Серый, что никогда не моюсь.

Так вот и вышло, что в бане оказались тринадцать гномов и Бильбо. Голый гном — это зрелище то ещё: борода до пола, в руках — секира, а из одежды только тазик. Бильбо чуть животик не надорвал от смеха. Гномы неодобрительно смотрели на хоббита, который катался по полу и противно хихикал.

— Вот что, парень, — не выдержал, наконец, Торин. — Ты, конечно, чего плохого не подумай, но женщин среди гномов не много, так что имей это в виду. Намёк понял?

Бильбо хотел было сказать, что с такой-то анатомией женщины им вроде как совсем и не к чему, но передумал.

Мочалок Беорн не держал, и гномы нашли, наконец, достойное применение своему волосяному покрову (читай: бороде). Бильбо, намылив правую ногу, яростно тёр ей шею, напевая при этом «Песню о Горячей Воде». Гномы пели каждый своё, а обиженный Гэндальф ничего не пел, втихомолку делая мелкие пакости.

Потом все допили пиво и легли спать.

Когда о Бильбо споткнулся седьмой гном, он окончательно проснулся. Это был Бофур, который уже с утра не стоял на ногах.

— Вставай, лежебока, — сказал он заплетающимся языком, — а то тебе завтрака не достанется… о пиве я и не говорю.