– Обет воздержания дал, да еще и изумруд отдать?

– Всенепременно – отдать, – печально обронила ведьма.

Друзья трагически замолчали, увидев, что раненая женщина плачет. Магдалена, на минуту забыв о наемниках, вспоминала собственные беды – копоть, треск багрового огня, насмешки сержанта, клетку в подвале эбертальской тюрьмы, холодные беспощадные глаза и тихую, уверенную речь инквизитора, страх и бегство, мучительный путь через всю Империю, уцелевшего, насмехающегося (как ей казалось) Хрониста, предательство и обман Клауса Бретона. Она плакала настоящими слезами – крупные прозрачные капли, срываясь с ресниц, катились по щекам.

Хайни Ладер вздохнул.

– Ладно. Даже если ты лишь наполовину не соврала, дело стоит того. Как, говоришь, его зовут – Адальберт?

– Он принял имя Вольфа Россенхеля.

– Сейчас из Толоссы и мышь не выскочит. Рано или поздно будет штурм – найти человека во время общей драки не больно-то легко. Но, все-таки… ты сможешь указать его?

– Да.

– Мы не будем врать тебе, Магда, и за дело беремся не просто так. Не знаю, так ли превелик твой изумруд и есть ли он на свете, однако ж не станет столь пригожая женщина бегать за мужем, если кошелек его совершенно пуст. Будь твой Адальберт благочестивым парнем, не встал бы я между мужем и женою ни за какие деньги. Однако же, сам Бог велел преследовать еретиков. Не будем путать друг друга, а скажем честно – пополам?

Ведьма для виду задумалась. Острые огоньки в голубых глазах Ладера не внушали ей доверия, наемник не был тем простофилей, которым сперва показался. «К ним спиной не поворачивайся», – подумала тинокская чародейка и твердо ответила:

– Пополам.

На том и порешили.

Император, капитан Кунц и другие. Военный лагерь, побережье близ Толоссы, Церенская Империя.

Лагерь между тем наполнился суетой. Взвыла труба, грянули литавры и ударил барабан. Поодаль, там, где кончался лагерь наемников и трепетали на ветру флажки рыцарской кавалерии, началось движение. По каменистому склону холма, по пучкам колючих трав уверенно ступали широкие копыта рыжего жеребца. Корпус животного защищала кольчужная попона, голову – налобник, уши прикрывали украшенные травленым узором стальные футляры. Масть коня удавалось рассмотреть разве что по ногам и кончику хвоста, который торчал из шитого золотом зашнурованного мешочка. Верхом на жеребце, в высоком рыцарском седле, ехал сам император Церена – Гаген Справедливый. Полнеющий государь несколько сутулился, бился за плечами лилового пурпура плащ, яростное солнце юга раскалило чеканку шлема. Император обнажил голову и передал стальной колпак оруженосцу. Беглая ведьма с любопытством рассматривала круглое лицо повелителя Империи, его каштановые волосы с нитями ранней седины, выпуклые карие глаза. Вид у правителя был скорее милостивый, чем злой, однако легкие черточки: резкие складки в углах рта, слегка заломленные брови, – все это выдавало подавленное раздражение. Гаген стоял далеко, смотрел в другую сторону, однако знахарка на всякий случай юркнула за широкую спину Ладера.

Капитан гвардии Кунц Лохнер подъехал на игреневой лошади и придержал ее на полкорпуса позади императорского жеребца.

– Вы видите штандарт над фортом, государь?

Император близоруко прищурился. Морской ветер трепал знамя на шпиле башни, там, в ясно-голубой вышине, на шелковом полотнище реял золотой сокол Империи.

– Да, Кунц, это прекрасно. Это флаг Церена, форт держится. Какие вести от капитана Беро?

– Был почтовый голубь. Они ждут нашей помощи, государь.

– И более ничего? Меня интересуют вести о Людвиге.

– Мориц Беро о нем молчит.

– Ты ответил?

Капитан Кунц немного помедлил, опасаясь императорского гнева.

– Нет.

Рыжий конь переступил копытами, Гаген проводил взглядом метнувшуюся за юркой рыбой чайку. Полное лицо императора окаменело, в этот момент в нем проявилось обычно почти незаметное сходство с покойным отцом, скорым на расправу Гизельгером.

– Простите, мой император, – поспешно добавил Кунц. – Но у нас нет подходящего голубя.

– Это все?

Капитан склонил коротко стриженую поседевшую голову.

– Да.

Гаген рванул повод (рыжий конь нервно переступил на месте) и брюзгливо добавил:

– Запомните, Кунц. Что бы ни происходило с проклятым Хронистом, мой друг, фон Фирхоф нужен мне живым. Если его нет в Толоссе – клянусь щитом святого Регинвальда! – я должен лично в этом убедиться. Если он укрылся за стенами форта – я желаю об этом знать. Если же он все еще прячется между мятежниками, мы задержим штурм крепости и…

– Мой император…

– Ты смеешь возражать?

– Помоги мне святые! Я смею лишь отдать вам свой меч и свою жизнь, государь. Но, возможно, фон Фирхоф уже убит. Я не обучен воскрешать покойников.

Император Церена задумался, следя как ленивые волны в пыль разбивается о скалы Толоссы. Громада крепостной стены неприветливо торчала из зеленоватой пучины моря. Над островом едва заметно курились дымки очагов. Кунц Лохнер отметил интерес повелителя и почтительно кивнул:

– Да, негодяи разрушили перешеек. Еретический сброд потрудился на славу, лопатами превратив полуостров в остров. У нас почти нет лодок, не из чего вязать плоты, рощи в округе почти все выжжены. Мы не святые праведники и наша конница не сможет, словно посуху, скакать по волнам.

– Я прикажу подогнать корабли из Лузы.

– Корабли не помогут пробить стен.

Император закованной в стальную перчатку рукой ткнул в золотого сокола над шпилем форта:

– Там сражаются люди Империи, Кунц. Там сражаются мои солдаты. Пока подданный верен мне, он может надеяться на защиту своего императора.

Гаген ужалил скакуна шпорой, посылая его вперед, на самую вершину холма. Отсюда, с возвышенности, он некоторое время с неудовольствием рассматривал непокорную крепость.

– Гнездо измены и мятежа…

– Сухие камни и мистраль, государь. Эти места всегда обильно рождали сумасшедших, – охотно согласился простодушный капитан.

Император помрачнел и сухо добавил:

– Соберите совет, Кунц. Мне нужен план штурма Толоссы. Неважно, защищает ли еретиков море – с нами Бог, и я не позволю беглому аббату-расстриге и кучке мужиков глумиться над властью Священной Империи… И еще. Найдите верного человека, найдите его, Кунц. Пусть этот человек тайно проберется в Толоссу. Древние уверяли, что золото способно отворять любые ворота – я не пожалею для смельчака ни своей милости, ни имперских марок, ваш шпион получит награду.

– Чего я должен потребовать от него?

– Пусть отыщет фон Фирхофа и вернет его ко мне. Если Людвиг нашел Хрониста – прекрасно. Если нет… Что ж, я более не требую невозможного. Пусть возвращается один, без возражений – я дам гонцу письменный приказ.

– Как скажете, мой император.

– И еще…

– Да, государь?

– Я обдумал все обстоятельства. Если фон Фирхофу удалось добраться до Хрониста, пусть убьет его на месте.

Кунц Лохнер склонил по-солдатски стриженую голову.

– Повинуюсь. Я могу посвятить лазутчика во все подробности?

– Ни в коем случае. Свиток будет запечатан, а еще лучше – пусть ваш гонец окажется неграмотным.

Капитан гвардии довольно ухмыльнулся:

– За этим дело не станет, парни не жалуют книжную пыль, у солдата иные развлечения, все, что надо, ему растолковывают капелланы. Только…

– Что?

– Как он опознает фон Фирхофа в Толоссе?

Император задумался, наблюдая за бойкой суетой чаек.

– Людвига видели многие. Отыщи того, кто узнает его в лицо. Меня не волнует ни знатность, ни доблесть гонца, если он не вернется из крепости, мы смиримся с подобной утратой. Пусть только найдет и вернет фон Фирхофа – мне нужен именно он.

Лохнер молча поклонился церенскому государю.

Спешившийся широкоплечий латник почтительно подошел, держа на весу испачканный землею сверток.