Пронесло беду. На тридцатый день, когда уже заждались-истомились и Заряна и старая мать Горюна, вернулся, наконец, Полян вместе со своим безмолвным спутником.

Вернулись усталые, исхудалые, пешие. Жители городища высыпали навстречу. Кузнец молча поклонился северянам, одарил старших: кому перстень бронзовый, кому серьгу. Ничего им не стал о поездке своей рассказывать - прошел в хижину.

Заряна только перед этим из лесу вернулась. Сидела тихая, грустная. Увидела - засмеялась, с лавки вскочила, в ладоши захлопала, кинулась к кузнецу.

Полян приласкал девочку, улыбнулся, заметив её бронзовую обновку. Отвечал на вопросы пытливой днепрянки, рассказал о поездке. Долго ли, коротко ли ехали - до Хозарского торга добрались благополучно. Сбыли свой товар, а заодно и лошадей вьючных продали, - отвозили-то четыре вьюка, а заморские товары, что взамен купили славяне, поместились в двух переметных сумах.

На обратном пути, уже на границе северной земли погнались за путниками конные хозары. Было всадников семеро, все при оружии. Вечерело уже. Славяне успели проскочить открытое степное пространство и уйти в небольшой лесок. Хозары преследовали, и видно было, что не уйти от погони. Кони Поляна и Горюна, истомленные далеким походом, не могли сравняться по резвости с быстроногими и свежими хозарскими скакунами. Расстояние между славянами и их преследователями быстро сокращалось, ясно был слышен топот горячих степных коней. Вот-вот из-за поворота лесной тропы вырвется удалой отряд, догонит… и тогда либо смерть, либо ограбят, свяжут руки за спиной, накинут веревку на шею и снова увидят Полян с Горюном торговую площадь хозарского города. Только уж не покупать будет Полян дорогие товары восточные, а самого купят восточные купцы и уведут на тяжелые работы в горячие пески Средней Азии.

Полян дал знак юноше, оба они на скаку спрыгнули на землю, стегнули коней и бросились в чащу, унося переметные сумы с товаром.

Не зная того, кочевники проскакали мимо, по-прежнему слыша впереди топот славянских коней…

Догнали ли они лошадей, или те, освободившись от седоков, ускакали от всадников - Полян не знал. Вместе с Горюном он далеко ушел чащобой от опасного места. Спасибо, ночь настала - беглецам союзница.

С тех пор шли только ночами, держа путь по звездам и осторожно обходя встречные селения, а днями сидели в лесах либо в колючих степных терновниках. Так и добрались до своих мест.

Показал Полян девочке товары, ради которых вместе с помощником своим рисковал и волей и жизнью. В одной из сум, привезенных из далекой трудной поездки, была соль. А как развернул кузнец сверток, вынутый из другой сумы, - у Заряны глаза загорелись. Никогда до сих пор не видела она ни полотна такого тонкого, ни разноцветных дорогих шелковых тканей заморских.

Привез кузнец и бусы халцедоновые и хрустальные и диргем на цепочке. Такой, о каком мечтала девочка. Такой, какой носила на лбу её покойная мать.

Вместе с диргемом из потайного кармана вынул Полян семилучевое, затейной восточной работы, височное кольцо. Заряну смутило, что кольцо одно. Заметил это кузнец, улыбается в седеющие усы: «Ничего, дочка. Было бы одно, будут все шесть. И то - раз браслет на руке, нужны и кольца в волосы…»

И достал из сумы ещё одну покупку: тяжелый зеленоватый кусок бронзы.

Расчетливый умелец не захотел, видно, платить заморским купцам за работу, которую не хуже чужих ремесленников мог сделать сам. И на следующий же день взялся за дело.

Отливать копии бронзового кольца способом, известным уже Заряне, было, конечно, невозможно. Полян тоже замесил глину, изготовил из неё ровный кирпичик и на сырую глину положил привезенное кольцо выпуклой стороной вниз. Потом закрыл сверху гладкой плиткой мергеля и, сильно надавив, полностью погрузил кольцо в глину. Потом, как и старая славянка, сделал желобки. Только, кроме одного, воронкообразного, ему пришлось уже сделать семь канальцев для выхода воздуха, по одному от каждого луча кольца. Вынул из глины кольцо, подсушил формочки, плотно привязал глиняный кирпичик к мергелевой пластинке и одно за другим отлил шесть семилучевых бронзовых колец - полный набор богатого по тем временам и желанного девичьего украшения. Зубильцем и напильниками сгладил края колец. Распрямил спину.

«Ну, теперь расти, Заряна, полный у тебя обряд. Ни у одной девушки на городище такого узорочья нет нарядного!»

Пролетела хищная скопа-птица тихой вечерней порой над камышовыми зарослями, замерла вдруг в воздухе, рухнула вниз, затрепетала, тысячи разноцветных водяных брызг раскидала и опять вверх взмыла. И в лапах горит в багровых лучах закатных неосторожная плотичка.

Заряна у заводи одна-одинешенька. Вот уже третий год встречает она в лесах русальную неделю. Окрепла, подросла, никакой другой девушки не хуже стала на городище.

Идет по берегу вдоль стены камышовой. В руке венок полевых цветов, и на шее венок, и на голове венок.

Прошлые годы Заряна только смотрела, как русальной неделей гадают старшие девушки, как замаливают капризных и коварных русалок и их холодного деда Водяного. Сегодня она тайком от подруг сама убежала к реке с венками. И занятно и страшно. Сильно сердце в груди колотится.

Вот прошла пологой отмелью. Дальше берег поднялся и над водой вздыбился крутым обрывом, а внизу омут глубокий и темный.

Стала девушка на колени - в воду смотрится, как в синее зеркало, развязала венок, в омут бросила. И глядит серьезная, тихая. Что будет? Какую судьбу повещает венок васильковый?

Затянет Водяной цветы на дно - беда! Закрутит и не выпустит - тоже горестно: быть тогда вековухой, жить одной до седой старости, до черной смерти.

Смотрит девушка, видит: не хочет дедко Водяной отпускать венок, играет им, забавляется.

«Пусти его, дедушка! - Просит Заряна ласково. - Не держи, пусть уплывает. А я тебе за то другой венок дам, большой-пребольшой. Вишь, какой припасла!»

Девушка снимает с шеи венок. Верно, что большой-пребольшой.

«Отпусти, дедушка!»

Не отпускает дедушка, и славянка печалится, слезы против воли глаза заволакивают, взор туманится.

Глянула пристальнее в водяную гладь, дрогнула вдруг, похолодела. Над её отражением в воде показалось другое… чужое лицо с копной рыжих волос, усатое и жадное.

Вскрикнула Заряна, обернулась, вскочила на ноги, и в ту же минуту чужой схватил её за шею, а другой сильной рукой зажал рот. Перед девушкой стояло трое мужчин: все высокие, как на подбор, в запыленных железных кольчугах, с непокрытыми головами, при каждом меч, у каждого за спиной щит железный, шлем, луки, у поясов мотки веревок. Ничего больше не успела разглядеть в этот миг Заряна, но и так всё поняла - вспомнила давние рассказы Поляна.

Варяги! Грозные железные купцы-разбойники! Вот один из мужчин снял с пояса веревку. Сейчас свяжут руки и уведут. Сразу представился днепрянке первый плен, пережитый в детстве, страшная неделя в стане кочевников… Рванулась девушка, силясь вырваться, но воин крепче сжал пальцы на её горле. Сильно стучало в висках, кружилась голова, уходило сознание. Как сквозь сон, слышала Заряна тихий шепот воинов. Речь чужеземная, незнакомая… Неужели погибла? Неужели нет спасения от позорного рабства?…