И Андрей стал работать. Что произошло — подчинился ли он воле брата или сам увлекся необыкновенно заманчивым делом, рассуждать было некогда. Скорее всего, сыграло роль и то и другое.

Перед ним карта мозга дельфина — две огромные сферы, все в бороздах и извилинах. Складок в мозгу дельфина больше, чем в мозгу человека. Больше и нервных клеток. Не потому, что человек уступает по размерам дельфину. На единицу длины тела вес мозга у дельфина и человека почти равны. Что скрывает этот гигантский мозг? Для того, чтобы жить в море, достаточно рыбьего мозга, с двумя или тремя извилинами. У дельфина их множество. Они идут вглубь, пересекаются, разветвляются…

Виктор и Сергей немало потрудились над картами. Мозг дельфина, как лунный пейзаж, разделен на участки: «область управления грудными плавниками», «глазодвигательная область», зоны поощрения, наказания… В нижней части кора мозга дельфина, как у человека, состоит из шести слоев — зеленое затушеванное пятно. В него направлены стрелки. Вместо названия — индекс: «ЗСС». Андрей с атласом идет к Виктору: что значит «зсс»?

— Зона Сергея, — коротко говорит Виктор. — Святая святых.

— Подробнее можно? — Андрей присаживается к столу.

— А ты поверишь?

— Что за вопрос?

— Даже необычайному? Чему я сам верю с трудом?..

Андрей молча ждет. Виктор отодвигает рукопись, нерешительно тянется к папиросам, перекладывает пачку подальше от себя.

— Хорошо, — говорит он. — Я расскажу. Все равно от этого не уйти… — Андрею кажется, что Виктор боится поднять на него глаза. — Бывают минуты, которые трудно пережить второй раз даже мысленно. Но ты должен знать все. — Он помолчал немного, потом начал сразу: — Опыт придумал Сергей. Впрочем, надо не с этого… Задавался ли ты вопросом, почему кит, загарпуненный у Шпицбергена, обнаруживается в Татарском проливе? Почему на помощь тонущему дельфину поспешают сородичи, выталкивают его из воды?.. Да вот было в газетах: дельфины спасли человека в Суэцком заливе. Больше суток толкали к берегу плот, за который погибающий еле держался. И ведь спасли, подогнали плот к берегу!.. Что здесь — инстинкт, разум или знание, как поступать в том или ином случае? Сергей ставил эти вопросы, искал ответ. Он предположил, что мозг дельфина аккумулировал опыт предков — всех поколений на протяжении эволюции. Иначе зачем такой мозг при минимальных потребностях? У динозавров черепа были с короб, а мозг — с кулак!.. Сергей нашел зону, где опыт аккумулируется. Иглу антенны опустили дельфину в мозг. — Виктор карандашом прочертил на карте тонкую линию. — Каждый поворот микровинта опускал антенну все глубже. Биотоки шли в генератор, превращались в зрительный комплекс и экранировались на мой мозг. Bидишь?.. — Виктор нагнул голову, показал вживленный электрод. — Только Иде — ни слова.

Андрей хотел возразить: неужели Ида не знает? И почему Виктор не говорит жене? Если это опасно, то нечего рассчитывать на Андрея и на его поддержку.

— Сергей погиб… — На секунду Виктор вскинул глаза на брата. — Почему Сергей, — спросил он, — а не я, легкомысленный дурак? Ведь это я потянул всех на исследование глубины!

Виктор сжал карандаш так, что хрустнули пальцы.

— Почему Адлер и Сильва, — опять глянул брату в глаза, вытолкнули на поверхность меня? Потому, что я был ближе к ним на несколько метров?.. Случай, ответишь ты? Один из тех фатальных случаев, из-за которых гибнут величайшие гении?..

— Ты успокойся, — сказал Андрей, и тут же замолк: будничными словами не сломишь горя, не залечишь душевной раны. Не нужно слов. Трагедия воспринимается сердцем и от сердца исходит. Не поэтому ли у Виктора седина?..

Виктор переборол себя. Карандаш выровнялся в его руке.

— Антенну ввели сюда, — обвел он на карте зеленый эллипс. Голос у него стал глуше: так бывает, когда усилием воли мы заставляем себя говорить о другом, хотя прежнее все еще стоит перед нами. — В глаза мне плеснула глубь моря. Но не так, как я вижу его обычно, а в десятки, в сотни раз ярче. Я видел рыбьи чешуйки, взвешенные в воде, мерцание водорослей глядел глазами дельфина… Сергей повернул микровинт, я увидел маяк на конце песчаной косы, город и порт. Порт я узналНовороссийск… Заметь, опыт проводили в лаборатории. Маяк и Новороссийск запечатлелись в мозгу дельфина. Потом я увидел ночное небо. Не наше. Над горизонтом висело созвездие — Южный Крест. Я смотрел на небо из тропиков. И вдруг картина переменилась. До этого менялись кадры, а тут будто сменилась лента. Горело необычайно яркое солнце, светилась лагуна, и я был на берегу!.. Рядом — неуклюжие ластоногие, другие копошатся в воде. Солнце, расти гельносчь, сине-сиреневый цвет воды так поразили меня, будто я оказался на другой планете. Но это была Земля, может быть, в конце мезозойской эры. Вся эволюция дельфина странным образом отложилась в его мозгу! Зачем ему это?.. Впрочем, мало ли рудиментарных органов у нас самих? И что мы знаем о человеческом мозге? Почти ничего. Меня поразил вид планеты за миллионы лет до нас. Я дернулся в кресле, хотел предупредить Сергея не опускать антенну, но он принял мое движение за сигнал боли, повернул винт назад. Передо мной возник другой берег, тоже песчаный, но уже схожий с нашим, море и солнце не те, что в прошлой картине. На берегу город, и над городом башня, на вершине которой — золотой солнечный диск…

Виктор на минуту остановился, не решаясь высказать мысль, которой поверит не всякий. Андрей ждал.

— Это была Атлантида, Андрей, — сказал Виктор. — Уверен, что это была Атлантида!

Шаг за шагом Андрей продвигался по пути Сергея Седых. Сергей был кибернетиком, тут они стояли на общей почве, но Сергей был, прежде всего, человеком с фантазией, — качество, которого Андрею не хватало. Однако у Андрея было упорство, а теперь появилась и перспектива. Первобытное солнце и сине-сиреневый океан покорили его. Ради этого стоит работать! Андрей дал телеграмму в Новосибирск с просьбой о продлении ему отпуска.

А перед Идой он чувствовал себя виноватым. Он не только не повлиял на Виктора — наоборот, все больше сам подпадал под его влияние. Ида тревожилась. Она хотела видеть в Андрее союзника, но надежда ее не оправдалась. Не улучшалось и здоровье мужа. Быстрый подъем с глубины сказался на его организме. Началось кислородное голодание — аноксия. Иду немного успокаивало, что Андрей, проводя большую часть времени с братом, не допустит его до рискованных опытов, но были другие факты, пугавшие женщину, и она решила поделиться ими.

Говорили они не часто, и сейчас Ида не знала, как начать разговор. Начала угловато:

— Вы не разделяете моих опасений, Андрей Константинович?

Она стояла возле стола, чуть касаясь пальцами его гладкой поверхности. Солнце через окно падало на ее руки, на белый халат, от этого ее лицо освещалось снизу — подбородок, губы, белая полоска зубов. В глазах ее, светлых, приподнятых немного к вискам, было ожидание. Еще в машине, когда Андрей ехал сюда, он мысленно одобрил выбор и любовь брата, — Ида была красива. Тогда же он решил помочь ей, чем сможет. А теперь ему трудно было глядеть ей в глаза.

Пальцы Иды слегка дрожали, и когда она отняла их от стола, на светлой поверхности остались влажные пятнышки. Даже они говорили, как волновалась Ида.

— Я ничего не мог сделать, — начал оправдываться Андрей, оторвавшись от вороха энцефалограмм, которыми занимался все утро. — Виктор не хочет слушать.

— Но вы его брат!

— Наша работа…

— Хотите сказать: оправдывает насилие, которое Виктор делает над собой?

— Вы тоже не посторонний ему человек, Ида.

— Я хочу уберечь его, Андрей Константинович!.. Вы не знаете всего, иначе не говорили бы так спокойно.

Волнение Иды передалось Андрею.

— Не поддавайтесь влиянию Виктора, — умоляла она. — Это опасно! После гибели Сережи он поставил над собой опыт. Во время сеанса подопытный дельфин и человек должны быть связаны, спутаны, чтобы не делать резких движений. Виктор затянул себя фалом, осталась свободной только рука, чтобы включать приборы… Я ничего не знала об этом опыте. Когда вбежала в лабораторию на крик Виктора, он катался, связанный, по полу, и вид у него был такой, словно eго кто-то преследует. Я выключила приборы, освободила его от пут. Целый час он не мог успокоиться. На расспросы насилу выдавил из себя: «Нас рвало стадо косаток…» Обратите внимание, он сказал — нас! И до сих пор не признается, что в его мозгу электроды…