Это не было крупномасштабной игрой, преследовавшей целью поставить Израиль на колени. Жертва не получила никакого предупреждения. Не найдя никакого объяснения происходящему, страна была вынуждена защищаться самостоятельно, как могла, сознавая, что уже первый залп может полностью смести ее с лица земли.

Вой сирен, радио и телеобращения призывали обреченных людей прятаться в любых хрупких убежищах, какие они только смогут найти. По всему, эта война должна была стать последней в истории Израиля. Несколько израильских ракет "земля-воздух" смогли поразить свои цели, и небо заполнилось оранжево-желтыми огненными шарами. Однако все эти меры не могли остановить нордландское нападение. Защиты от него не было.

Те, кому было известно соотношение сил и кто мог видеть происходящее на экранах радаров, интерпретировали взрывы в небе как атаку нордландцев. Все военное руководство ожидало неминуемой катастрофы, как только смертоносное оружие достигнет земли.

Из всего, что слышал и видел Бак Уильямс в военном штабе, он понимал: наступает конец. Выхода не было. Вот уже ночь стала светлой, как день, а страшные взрывы все продолжались. Здание сотрясалось, ходило ходуном и скрежетало. Но вот что удивительно: похоже, никто из офицеров штаба не пострадал. Не было даже раненых.

Снаружи на землю падали военные самолеты, образуя огромные воронки и разбрасывая вокруг пылающие обломки. Но и там странности продолжались: не прервались линии коммуникации, не пострадал ни один другой командный пункт. Никаких разрушений.

Что за жестокая шутка? Безусловно, первые израильские ракеты нанесли удар по нордландским самолетам и перехватили их ракеты на большой высоте, так что на земле они могли лишь вызвать пожары. Но что случилось с большей частью нордландской армады? Радары показывали, что в атаку были посланы почти все их наличные ресурсы, в резерве для обороны осталась только небольшая часть. Тысячи самолетов неожиданно накинулись на самые населенные города маленькой страны.

Рев и какофония не прекращались. Взрывы сотрясали землю с такой силой, что даже опытные военные закрывали лица и кричали от ужаса. Бак всегда стремился находиться на линии фронта, но сейчас он не мог преодолеть инстинкт самосохранения. Он совершенно ясно сознавал, что должен умереть, и ощущал, что ему приходят в голову странные мысли. Почему он не женился? Смогут ли отец и брат опознать его останки? Есть ли Бог? Означает ли смерть конец всего?

Он сжался под консолью, пораженный тем, что неожиданно разразился слезами. Это было совсем не похоже на войну, какой она ему представлялась. Он попытался вообразить себя находящимся в безопасном месте, которое предоставляло бы ему возможность наблюдать и подробно фиксировать происходящие события.

После нескольких минут холлокоста Бак осознал, что снаружи смерть угрожает не в большей степени, чем в убежище. Это была не бравада, а чувство своей исключительности.

Он окажется единственным человеком на командном посту, которому будет дано увидеть и понять, каким оружием они были убиты. На ватных ногах он прошел к выходу. Кажется, никто не обратил на него внимания, по крайней мере, не предостерег. Наверное, все чувствовали себя приговоренными. Он открыл дверь в горнило печи. Яркий блеск, от которого невозможно было укрыться, слепил ему глаза.

Все небо горело огнем. Он мог различать звуки самолетов сквозь рев и гул пламени на земле. Отдельные, ставшие редкими взрывы ракет взметывали в небо новые ливни огня. Он стоял, охваченный ужасом, потрясенный, наблюдая, как огромные военные машины обрушивали на город свои снаряды. Но они падали между домами, на безлюдные улицы и пустыри. Все атомные заряды и прочие взрывчатые вещества взрывались высоко в атмосфере. Бак стоял в этом пекле, его лицо покрывалось волдырями, тело – испариной. Что же, в конце концов, происходило?

А затем посыпался град – градины достигали размеров мяча для гольфа. Баку пришлось прикрыть голову своей курткой. Земля гудела и сотрясалась. Из-за этих мощных толчков Бак еле удерживался на ногах. Град еще продолжал сыпаться, но теперь к нему прибавился дождь. Неожиданно звуки в небе стали затихать, остался только рев. Потом стало казаться, что и он исчезает, опускаясь на землю. Рев продолжался еще десять минут. После него лишь отдельные вспышки огня мерцали на земле. Блеск пожарищ исчез так же быстро, как разгорелся. На землю опустилась тишина.

Когда легкий бриз унес облака дыма, ночное небо вновь стало иссиня-черным, на нем мирно засияли звезды, как будто ничего не произошло.

Бак повернулся к зданию, держа в руках грязную куртку. Дверная ручка была еще горячей. В помещении офицеры содрогались от рыданий. По радио можно было слышать донесения израильских пилотов. Они не сумели своевременно подняться в воздух, чтобы что-то предпринять, и сейчас были свидетелями того, как вся нордландская армада самоуничтожилась.

Свершилось чудо! Во всем Израиле не было ни одной жертвы! Бак подумал было, что из-за какого-то невероятного сбоя нордландские ракеты и самолеты уничтожили друг друга. Но свидетели утверждали, что нападение было отражено пронесшимся огненным штормом с дождем и градом, сопровождавшимся землетрясением.

Был ли метеоритный дождь ниспослан Богом? Но как объяснить, что сотни и тысячи кусков раскаленного, искореженного, расплавившегося металла, засыпавшего Хайфу, Иерусалим, Тель-Авив, Иерихон и Вифлеем, совершенно уничтожили древние стены, но не нанесли ни единой царапины живым существам? Дневной свет прояснил картину случившегося: обнаружился тайный союз Нордландии со странами Ближнего Востока, особенно с Эфиопией и Ливией.

Среди руин израильтяне нашли такое количество топлива, что в течение шести лет они могли пользоваться им, экономя собственные природные ресурсы. Отряды специального назначения эффективнее, чем канюки и грифы, собрали останки врагов, прежде чем они смогли стать источником заражения.

Бак помнил все так живо, как будто это было вчера. Расскажи ему кто о подобном – он не поверил бы. Но он находился там лично и видел все происходившее собственными глазами. Однако, чтобы в это поверили также и читатели "Глобал уикли" -, нужно было еще многое.

Редакция и читатели давали свое объяснение феномену, но, как признавался себе сам Бак, он уверовал в Бога. Еврейские ученые приводили ему места из Библии, в которых описывалось, как Бог уничтожал врагов Израиля огненными бурями, землетрясениями, градом и дождем. Бак был ошеломлен, когда прочел восемнадцатый и девятнадцатый стихи Книги пророка Иезекииля о том, как на Израиль напала огромная армия врагов, поддержанная Персией, Ливией и Эфиопией. Еще более поразительным было то, что Священное Писание предсказало появление такого оружия, как огнеметы, а также то, что трупы вражеских солдат пожрут птицы, если их не зароют в общих могилах.

Друзья-христиане хотели, чтобы Бак сделал следующий шаг и поверил в Христа. Пока что он не был готов пойти так далеко, но, безусловно, с тех пор стал совершенно другим человеком и журналистом. Теперь для него не было ничего слишком невероятного.

Так и не приняв никакого решения относительно Хетти, Рейфорд почувствовал, что не видеть ее он больше не может. Освободившись от ремней и потрепав по плечу первого пилота, он вышел из кабины.

– Мы по-прежнему на автопилоте, Кристофер, – сказал он, когда молодой пилот привстал, натянув шлемофон. – Я хочу размяться по утренней заре.

Кристофер прищурился и облизнул губы:

– Пока не похоже на зарю, капитан.

– Через час-другой. Посмотрю, все ли в порядке, не бродит ли там кто-нибудь.

– Хорошо, если кого увидишь, передай от меня привет. Рейфорд кивнул со смешком. Когда он открыл дверь кабины, на него чуть было не упала Хетти Дерхем.

– Не шуми, – сказал он, – я уже иду.

Старшая стюардесса потащила его в глубину прохода, но в ее прикосновении он совсем не почувствовал страсти. Сейчас ее пальцы скрючились, как когти, а сама она дрожала.