Говорят, что у слонов обыкновенная звериная память. Память о месте, о пище, которой их кормят, о людях, которые за ними ухаживают. Но это не совсем так. Слоны помнят гораздо больше. Помнят о многом, что видят в жизни. Порой даже о том, что иногда забывают люди.

Однажды в цирке произошел такой случай. За кулисы пришел милиционер. Не из тех, кто приходит на спектакль с женами и детьми, и не тот, кто обычно назначается отделением на очередное дежурство. Просто пришел участковый милиционер в полной форме и попросил сторожа провести его к дрессировщику.

Репетиция только что закончилась. Звери уже на местах, с удовольствием жуют свои завтраки. Знаете, какими вкусными они кажутся после хорошей работы?.. Дрессировщик сидит в пустом зале — отдыхает. У него прекрасное настроение: репетиция удалась. А слониха Катрин — вот чудеса! — свой номер несколько раз сама исполнила, без всяких понуканий. Ее уже в слоновник увести хотели, а она —обратно в манеж: требует сызнова начинать.

«Умная она и трудолюбивая», — думает дрессировщик и вдруг слышит за спиной чей-то голос:

— Здравствуйте!

Повернулся дрессировщик. Милиционер! Удивительно... Что ж, если к вам ни с того ни с сего подойдет человек в милицейской форме, вы тоже удивитесь.

— Я ваш участковый, — говорит милиционер.

— Слушаю вас.

— Что делать будем? Штраф платить надо. Мы подсчитали убыток — сумма, скажу вам, не маленькая. Да деньги — не главное. Люди огорчены. По выходным дням работали, старались, вдруг — в пять минут весь газон вытоптан...

— Ну, а при чем здесь я? — удивляется дрессировщик.

— Как при чем? Она ж ваша...

— Кто?

— Слониха. — Милиционер достает блокнот, читает: — Зовут Катрин. Восемь лет. Работает в цирке. Так?

— Так. Только что с того?

— Не горячитесь, давайте по порядку. Сегодня в семь утра вы с Катрин на площади у цирка...

— Не было этого, — протестует дрессировщик. — В семь я еще спал, а Катрин дальше циркового двора хобота не кажет.

— Не обманывайте. У нас и свидетели есть. Это — раз. Да и других слонов в городе пока не наблюдается. Это — два.

— Но я и вправду ничего не знаю...

— Вот что случилось. Возле нашего отделения милиции, как раз рядом с цирком, был цветник, а кругом — газон. И старая ива рядом. Цветы мы сами покупали и сажали. А сегодня утром ваша слониха все цветы поела, а газон вытоптала. И еще иву сломала...

Дрессировщик вздохнул, придется всерьез разбираться, мало ли что утром могло быть...

Завтрак кончился. Катрин стоит во дворе — глаза от удовольствия закрыты, нежится на солнышке. Рядом человек сидит. Смотрит на нее, улыбается. Вы когда-нибудь видали родителей, которые наблюдают за своими малышами? Те, к примеру, куличики из песка лепят, а папы и мамы от восторга замерли. В этот момент они — самые счастливые люди на свете. И этот человек сейчас очень похож на них: еще бы, он очень-очень любит Катрин. Они уже много лет неразлучны в цирке.

Вдруг Катрин открывает глаза, оттопыривает уши, хобот — вверх, слушает, замерла.

— Что всполошилась, Катюша? Тут все свои.

А слониха чуткая, знает: чужой во дворе.

— Ну-ка, рассказывайте, что сегодня натворили,— обращается к ним дрессировщик.

К ним — это к слонихе и человеку. Известно: они всегда заодно.

Катрин, конечно, говорить не умеет. Но все понимает: уши прижала, хвост повесила. Чувствует, виновата.

— А что стряслось? — невинно спрашивает человек.

— Разве можно слонов в цветнике прогуливать? — сердится милиционер.

— Да кто же знал, что так выйдет... — смущенно говорит человек. — Смотрю, погода хорошая, до репетиции — далеко. Дай, думаю, выведу ее, Катюшу, то есть, во двор, пусть пройдется. А она все к воротам норовит, в щелочку заглядывает. И то верно: двор-то ей надоел. Я и подумал: порадую Катюшу, выйдем на минутку. Вышли. А она газон углядела и на него. Долго стояла, все цветы нюхала, а потом — цап анютин глазок и — в рот. Я ей: «Нельзя, ругать будут!» Всегда такая послушная, а тут будто подменили. Цветы ей понравились. Может, первый раз в жизни попробовала... Народ собрался: кто кричит, ругается, кто хохочет. Я рассердился, закричал на нее: что, мол, хулиганишь? Прекрати сейчас же! Схватил за хобот и давай тянуть. А слоны грубого обращения не любят. Хобот вырвала, назад попятилась, а там — ива... Была... Вы, товарищ командир, учтите: она без умысла, нечаянно... А тут еще кто-то из ваших появился. Видать формы испугалась...

— И сбежали от милиционера тоже от испуга? — говорит участковый.

— Катюша побежала, а я за ней. Потом говорил ей: зря так поступили, теперь будут неприятности...— Человек смотрит на Катрин, будто просит: подтверди, подтверди, говорил я так?..

— А от меня почему все скрыли? — спрашивает дрессировщик. — Думали, не узнаю?

— Раньше времени расстраивать не хотели.

Дрессировщик задумывается. Как быть? Что ответить милиционеру? А тот, стоя рядом с Катрин, вдруг все позабыл. И должность свою. И возмущение. Глаза у него какие-то чудные стали, прямо, как у ребенка: первый раз слона «живьем» увидал. Ма-ахина! Ей бы только разок хоботом шевельнуть и — ищи всех потом. А она стоит смирнехонько: мол, наказывайте, виновата... И уж совсем по-детски участковый спрашивает у Катрин:

— Можно я тебя потрогаю?

— Можно, — отвечает за слониху дрессировщик. Он не удивлен, что обратились прямо к слонихе. — Только ее не просто потрогать надо, а ремнем по одному месту...

Милиционер робко поглаживает хобот:

— Я думал, ты мягкая...

Катрин стоит тихо-тихо. Чувствует: добрый человек.

Участковый все смелей гладит Катрин, нравится ему, что она такая шершавая. Не гладкая, как игрушка. Чувствуется, как под ладонью мышцы перекатываются.

— Вернусь в отделение, расскажу, что живого слона трогал — не поверят, — смеется милиционер.— А штраф платить придется...

Ну и смеху было в отделении милиции! Насмешил участковый своих товарищей, и Катрин из нарушителя превратилась в... героя. Даже решили всем отделением отправиться в цирк на представление.

И пошли.

Выходит Катрин на арену. Друзья хлопают по плечу участкового:

— Гляди, да она никак тебя узнала. Все в нашу сторону повернуться норовит...

Работает слониха отлично. Такие трюки делает, что не каждому слону под силу. Милиционеры довольны, аплодируют вовсю. Тут, как принято в цирке, выносят на манеж большую корзину с цветами. Слониха берет ее хоботом. Зал замирает: что она сделает? А она подходит к барьеру, хлопает ушами и... протягивает цветы участковому.

Должно быть хотела Катюша извиниться перед участковым за то, что натворила. Выходит, запомнила-таки своего нежданного гостя. А говорят: у слонов нет памяти. Вздор говорят. Сущий вздор!

Вы видели, как живут звери в цирке?

Все они — слоны и обезьяны, зебры и медведи, пони и собаки и даже тигры со львами — находят общий язык. Что их сближает? Может быть, работа, «профессия»... А может, и то, что надолго стали они соседями — по конюшне, по вольеру. А это то же самое, что быть соседями по квартире, по дому. Соседям же всегда разумнее жить в мире и дружбе... Нет, пожалуй, они даже и не соседи, а близкие родственники: вместе переезжают из города в город...

Может быть, все это так... Я не могу дать ответа. Да и никто не может. Мы, люди, только наблюдаем за их жизнью, за их поступками и порой изумляемся: как, откуда они все узнают друг о друге?..

Эта история вас, наверное, удивит, и вы скажете: «Надо же такое придумать!..» Но это не выдумка. Так все и было на самом деле. Вы уж поверьте...