Последние слова я почти выкрикнула. Нелегко было высказать все это, глядя в глаза, в которых сверкала ярость.

Наконец Брок справился с собой, и его голос зазвучал зловеще спокойно;

— Вы — жалкий птенец, попавший в силки, из которых не выпутаться. Я постараюсь не забывать об этом. Но не испытывайте мое терпение. Я спокойно вынес то, что не многие смогли бы вынести. Будете вести себя в пику остальным — вам же будет хуже.

Мне показалось, что в нем снова проглянули черты его матери. Хотя он говорил подчеркнуто спокойно и тихо, я снова испугалась. Но сделала еще одну попытку отвоевать свободу.

— Если вы отпустите меня в Нью-Йорк, я не стану вас более беспокоить.

— Вы останетесь в Бэском-Пойнте, — повторил Брок. — В конце концов, может, и вы на что-нибудь сгодитесь.

С этими словами он вышел и осторожно закрыл за собой дверь. Такая аккуратность напугала меня сильнее, чем если бы он дверью хлопнул.

Я встала и задула свечу. В ту же секунду в коридоре зашуршали женские юбки и скрипнул паркет. Я затаила дыхание и прислушалась. Где-то тихонько закрылась еще одна дверь, и я сообразила, что Сибилла Маклин, стоя в коридоре, подслушивала все, о чем говорилось в моей комнате. Меня передернуло от омерзения. Наверное, свекровь очень порадовало, что между мной и Броком не возникло ничего похожего даже на симпатию. Если Сибилла тоже верила басне о гибели Эндрю Маклина от руки моего отца, то ясно, почему она меня так ненавидит.

Какой жене понравится принимать в доме дочь женщины, которую ее муж любил, и мужчины, от чьей руки он пал. Но, независимо от того, что подвигло миссис Маклин на подслушивание, ее поведение представлялось мне отвратительным.

Я вернулась в постель и зарылась в одеяла. Вспомнив все, что минуту назад говорила и делала, я опять испугалась. Чего я добилась, рассердив своего так называемого мужа? Как могла я надавать столько поспешных обещаний и клятв? И все же… я должна их выполнить! Ни на секунду не поверила я в страшный навет на отца. Я должна найти способ опровергнуть обвинение, а потом как-нибудь выбраться из этого дома. Гнев поднимался во мне при одной мысли, что Брок Маклин решил заточить меня тут под предлогом этого издевательского брака! Нет, я не случайно дочь капитана Натаниэля Хита! И Карри Коркоран Хит в придачу!

Я снова вернулась мыслями к своей матери, к той удивительной девушке, какой она была в юности. Как повела бы себя в таких обстоятельствах моя мать, которой я никогда не знала? Очевидно, она завоевала многие сердца, и я гадала, в чем был секрет ее очарования. Наверняка Карри знала бы, как заставить холодного и злого человека в соседней комнате поступать так, как хочется ей. Брок Маклин с самого начала смотрел на меня без интереса и симпатии, но, если бы в этой постели лежала Карри, он наверняка бы не отверг ее и не скрылся за дверью.

Но я ведь совсем не хотела, чтобы он остался — человек, который так беспощадно обвинял моего отца. Я хотела ранить его, наказать, сделать ему больно, отплатить за все оскорбления и обиды.

Чтобы утешиться, я снова погрузилась в мечты и попыталась вообразить Миранду Хит, — нет, Миранду Маклин! — которая вдруг превратилась в роковую женщину, похожую на Карри Коркоран. Как замечательно было бы, отвергнув мольбы и ухаживания Брока Маклина, ответить на пылкую страсть полным равнодушием. Какой жестокой я буду, когда он… В мои грезы ворвался скрип кроватных пружин из соседней комнаты, и дурацкие мечты немедленно рассеялись. Нет, нельзя потакать своим прихотям. Я замужем за человеком, который меня презирает. Вряд ли он переменится. Вместо мечтаний о невозможном надо, призвав на помощь все свои силы и опыт, сделать хотя бы то, что я тут наобещала.

Один из возможных путей к спасению — причинить Броку Маклину столько неприятностей, чтобы он сам рад был отправить меня восвояси. Смогу ли я сделать так, что ему станет тошно на меня смотреть? Тогда я освобожусь. Я вполне могла представить, как буду издеваться над ним, дразнить, злить его так, чтобы он мечтал только об одном — поскорее избавиться от меня и забыть навсегда. Это были не просто мечты — это был план действий. Правда, затевать войну мне не хотелось. Я хотела только, чтобы меня любили, любить самой и жить мирно, весело и счастливо. Но поскольку в этом доме нечего было и ждать, что мои мечты сбудутся, единственным выходом оставалась война.

Луч света, падавший на стену из окна маяка, вдруг пропал — лампа в комнате Яна Прайотта погасла. Я снова обратилась мыслями к художнику. Он все еще мог мне помочь. Не бежать, нет, но кое в чем другом. Он не любил Брока — это было очевидно. И занимался историческими изысканиями. Наверняка он мог бы помочь мне развеять ложь, которую Брок рассказал о моем отце и о первом рейсе "Морской яшмы". Во всяком случае, Ян не совсем принадлежит к клану обитателей Бэском-Пойнта. Он сам чужой здесь, как и я. Может быть, если мне удастся разубедить его в том, что замуж я вышла якобы из корысти, он снова согласится меня поддержать.

С этой мыслью я наконец заснула.

На следующее утро я проснулась свежей и выспавшейся. В окна лился солнечный свет; предстоял новый день. По крайней мере, мне не грозило то, чего я больше всего боялась: Брок надежно запер дверь между нашими комнатами, и я уже не чувствовала той беспомощной неуверенности, что терзала меня во тьме ночи. Ядовитые мечты о мести не по мне. Я вспомнила, как Ян говорил: "Не дайте им поступить так с вами, Миранда. Сражайтесь с ними за право быть счастливой". Конечно, в дальнейшем я буду вынуждена перемениться, поскольку само взросление несет перемены. Но я должна остаться верной себе самой и своему воспитанию. План действий начал смутно вырисовываться.

Думая о том, какой она была, жена Брока, легко ли ей было жить в этом доме, я снова надела черное платье, некогда принадлежавшее Розе Маклин. Наверное, легко, потому что муж обожал ее, а свекровь одобряла выбор сына. Но мне надо начинать исходя из того положения, в котором я оказалась.

Я обнаружила, что суровый черный цвет очень даже идет к светлой коже, а глаза мои засверкали новой целеустремленностью. Расчесывая и закалывая волосы, я с удовольствием смотрела на свое отражение. Вместо модных локонов, ниспадающих на плечи, я закрутила волосы в высокую прическу, которая придавала мне вид более зрелый. Больше ни Брок, ни его мать не посмеют относиться ко мне, как к жалкой девчонке!

Одеваясь, я время от времени прислушивалась к звукам в соседней комнате. Но Брок либо еще спал, либо встал гораздо раньше, потому что за дверью царила мертвая тишина.

Я поняла, что он уже встал, когда спустилась вниз к завтраку. Семья только что собралась в столовой. Брок усаживал свою мать, а Лорел, одетая в черное, как и ее бабушка, стояла и ждала, пока усядутся взрослые. Вчера кто-то позаботился, чтобы на похороны она выглядела поопрятнее, но сегодня волосы девочки снова были растрепаны, а кружевной воротник платья порван.

Яна за столом не было. Уже потом я узнала, что он редко обедал со всей семьей, а чаще в городке или готовил себе незатейливые блюда в комнатке на маяке. Обычно он не выходил к завтраку, просыпался, когда ему было угодно, и появлялся в библиотеке в удобное для него время. Капитан не требовал от него работы в определенные часы, следя только за тем, чтобы была правильно записана история компании.

Сибилла Маклин отрешенно пробормотала "доброе утро". Брок вообще промолчал и даже не взглянул на меня. Сегодня он выглядел мрачным и раздражительным, и стоило мне это увидеть, как во мне проснулось злорадное озорство. Вот и представился случай доказать, что я не просто глупая мечтательница. Я покажу этому человеку, который сперва принудил меня выйти за него замуж, а теперь издевается, что ему придется иметь дело с женщиной, а не с глупым птенцом, как он меня назвал. Он уже садился за стол, когда я положила ему руку на плечо и приподнялась на цыпочках, чтобы коснуться его щеки легким поцелуем.

— Доброе утро, дорогой, — весело проговорила я.