На этом чтение закончилось, миссис Маклин встала и сделала сыну знак следовать за собой. Мистер Осгуд пошелестел бумагами и поспешно добавил:

— Я надеюсь, что хозяйство останется в ваших весьма опытных руках, миссис Маклин. Собственно говоря, я настоятельно это рекомендую.

Свекровь уставилась на меня холодным вызывающим взглядом.

— Ни в коем случае. Я снимаю с себя всякую ответственность. С этой минуты любые распоряжения по дому будет отдавать особа, которую капитан поставил во главе дома. — И миссис Маклин величественно направилась к двери, бросив на ходу: — Брок, пойдем со мной.

Когда Сибилла Маклин и ее сын удалились, в комнате воцарилась тишина. Я повернулась к Лиен — она тоже исчезла. Все случившееся совершенно выбило меня из колеи.

Мистер Осгуд глянул на меня оценивающе и весьма внимательно.

— Вы в состоянии уделить мне несколько минут, миссис Маклин?

Но я заговорила о своем:

— Наверняка есть какой-нибудь способ исправить ошибку. Всем же известно, что капитан намеревался сделать совсем другие распоряжения, и мы должны позаботиться, чтобы мистер Маклин получил то, что ему полагается. Надо перевести все на его имя. Вы сумеете это сделать?

Адвокат, как мне показалось, не поверил моим намерениям, хотя я уже говорила, что такие деньги мне не нужны. На лице мистера Осгуда отразилось явное удивление, но потом он смягчился.

— Не спешите, миссис Маклин. Если же по здравом размышлении вы не придете к иному решению, то что-нибудь можно будет придумать. — Адвокат замолчал и снова стал рассматривать лежавшие перед ним бумаги так пристально, словно ему было трудно продолжать. Он явно избегал встречаться со мной взглядом. — Если вы захотите… то есть, если вы пожелаете… чтобы я вел ваши дела…

— Я очень надеюсь на ваше согласие, мистер Осгуд, — перебила я его. — Вы разбираетесь в делах лучше кого бы то ни было, недаром капитан назначил вас своим поверенным.

— В том-то и дело, — вздохнул он. — И не важно, одобряю я шаги, предпринятые клиентом, или не одобряю, ведь он был в здравом уме и твердой памяти и имел право поступать со своими деньгами как ему заблагорассудится. Капитан сообщил мне, что среди его бумаг имеется письмо, которое прояснит мотивы его поступка. Он словно намекал, что должен искупить какую-то вину. Вы знаете что-нибудь о письме?

— Капитан Обадия пытался что-то сказать мне перед смертью, — ответила я. — Но о письме он не упоминал. Он что-то говорил о китовой печати. Но не договорил и я не поняла, что он имел в виду.

Мистер Осгуд посерьезнел.

— Сегодня утром по моему требованию миссис Бэском отдала в мое распоряжение документы покойного мужа. Я надеялся отыскать письмо еще до оглашения завещания, но не нашел. По-видимому, придется поискать более тщательно.

— Тогда, пожалуйста, как можно скорее разберите бумаги.

— Я приеду завтра, если смогу. Но, возвращаясь к вашему предложению, миссис Маклин… то есть, если вы по-прежнему хотите все отдать своему мужу и с соответствующим оформлением… Могу ли я спросить… насколько отношения между вами можно назвать дружескими?

— Не знаю, о чем вы, — медленно проговорила я. — И не вижу, как это может вас касаться. Разве мое намерение противоречит закону? Или я поступаю несправедливо?

— Конечно нет, — поспешно ответил он. — Закон и справедливость — прежде всего. Но справедливость здесь следует соблюдать в смысле последней воли капитана, а не вашей или моей. Если он решил исправить некую несправедливость, допущенную по отношению к вам в прошлом, то навряд ли удовлетворился бы вашим браком, который мог бы оказаться и неудачным. Тогда ваше положение стало бы незавидным.

Я не сказала, что вряд ли можно попасть в более незавидное положение, чем то, в котором я уже оказалась. Уставясь на золотое обручальное кольцо, которое муж надел мне вместо зеленого яшмового перстня, я думала, что связана по рукам и ногам, а Брок в бешенстве.

Мистер Осгуд прочистил горло и заговорил со мной поласковее.

— Да, вот еще что. Капитан просил передать вам (хотя не упомянул об этом в завещании), чтобы вы забрали ящичек со старыми картами. На картах отмечены рейсы кораблей "Бэском и компании". Капитан хранил их как память и думал, что они заинтересуют вас, потому что некоторые из рейсов выполнял ваш отец. Наверное, ящик находится где-то среди вещей капитана.

Мне было сейчас не до карт, и я молчала, мрачно задумавшись о своем.

— Ну что ж… в конце концов все будет хорошо, я в этом уверен, — пробормотал мистер Осгуд и принялся неловко собирать свои бумаги.

Я собиралась проводить его до входной двери, но, когда адвокат вышел из комнаты, меня окликнули сзади, я с удивлением обернулась и увидела Лиен. Вдова капитана Бэскома сидела в темном углу, где ее почти скрывали шторы. Во время разговора я стояла к ней спиной и не знала, что она в комнате. Мистер Осгуд должен был это знать, но, видимо, решил, что она нам не помешает. Китаянка наверняка осталась с намерением тоже поговорить со мной, но она все слышала, и это мне не понравилось.

Во мне снова заговорило чувство недоверия, и раньше просыпавшееся в присутствии Лиен. А китаянка неслышно заскользила ко мне в своих мягких туфельках.

— С вашего позволения, — начала вдова капитана, кротко опустив глаза. — Будет ли мой отъезд из этого дома соответствовать вашим желаниям?

— Зачем же вам уезжать? — спросила я, удивившись неожиданному вопросу. — Этот дом был и остается вашим.

Лиен махнула рукой.

— Я всего лишь женщина. Мои желания ничего не стоят. Мое мнение не в счет.

Она пробудила во мне досаду.

— Я тоже женщина, но мне не кажется, что с моим мнением не следует считаться. В том, как сложились обстоятельства, нет моей вины, и я не хочу менять порядки в доме. А поскольку вы вдова капитана Обадии, с вашими правами обязательно будут считаться. Это ваш дом до тех пор, пока вы сами желаете в нем жить.

Китаянка сплела руки, просунув их в рукава, словно в муфту, и, низко склонившись, проговорила:

— Я простираюсь ниц перед величием вашей доброты.

Я сильно подозревала, что в ней куда меньше смирения, чем кажется, а в словах скрыта изрядная доля насмешки. Не зная, что еще сказать, я молчала, и Лиен, еще раз вежливо поклонившись, вышла из комнаты.

Оставшись в пустой гостиной, я попыталась осознать свое новое положение и понять, какими соображениями руководствовался капитан Обадия. Но мною снова овладело чувство, которое так часто посещало меня в этом доме, — будто все происходит не со мной и не наяву. С каждым новым поворотом событий судьба обрушивала на меня новую порцию незаслуженной ненависти и недоверия окружающих.

Перед лицом новой действительности я могла обратиться за помощью и поддержкой только к одному человеку. Ян Прайотт просил, чтобы после чтения завещания я вернулась и рассказала обо всем ему. Я решила сделать это немедленно, но, когда заглянула в библиотеку, его там уже не было, и я догадалась, что он ушел работать над корабельной фигурой.

Я отправилась на маяк. Моя догадка была верна: Ян стоял в мастерской перед незаконченной скульптурой, и я сразу заметила в ней перемены. Под его резцом голова статуи стала обретать форму.

— Надумали закончить? — спросила я. — Решили уже, какое будет у нее лицо?

При моем появлении Прайотт отложил инструменты.

— Может быть. У вас такой вид, Миранда, словно небо обрушилось на землю. Что случилось?

— Ваше впечатление недалеко от истины. Мне кажется, небо и впрямь обрушилось. Кроме вдовьей части Лиен и нескольких подарков, все остальное переходит Миранде Хит. А я не знаю, что делать с такой уймой денег. Страшно подумать!

Ян негромко присвистнул от удивления. Когда он наконец заговорил, в словах его звучала озабоченность и выглядел он огорченным не меньше меня.

— Час назад вы были столь же бедны, сколь и я, а может быть, и беднее. Вы были пойманной в ловушку обстоятельств несчастной девочкой. Я даже начал верить, что вы и впрямь не виноваты в случившемся. А теперь вы наследница состояния Бэскомов — важная, богатая персона. Мы больше не относимся к одному кругу, а?